Древний Шумер. Очерки культуры

Социальная структура шумерского общества

Еще недавно в науке было принято, описывая древнее общество, указывать на периоды, когда от земледелия отделилось ремесло и когда от ремесленников отделилось жречество. Однако для Шумера такая схема не действует: уже в самых ранних пиктографических текстах из Урука и Джемдет-Насра существуют знаки для обозначения управленческих, жреческих, воинских и ремесленных должностей. Стало быть, никто ни от кого не отделялся, и люди разного общественного предназначения жили в самые первые годы существования древнейшей цивилизации.

Всякое общество — цельный живой организм, который нуждается в различных способах выживания и функционирования; поэтому нужно признать существование в этом организме частей, предназначенных для выполнения разнообразных функций. Руку нельзя заменить поджелудочной железой, а ногу — кровеносной системой. Это разные по своему назначению органы, существующие в одном теле. Так же и с людьми: человек, в силу своих биологических свойств рожденный быть воином, никогда не станет земледельцем, и наоборот. На самой заре цивилизации человек находил свое место в жизни только на основе личных качеств, поскольку не существовало еще такой технологии общественных отношений, при которой неспособный к делу человек мог бы занимать чужое место. Следовательно, нужно говорить о такой структуре общества, которая наполовину еще биологична и где каждый член социального организма выполняет только ему свойственную от природы функцию. Индийская система варн возникла не на пустом месте; и шумерские, и египетские, и хеттские источники констатируют деление древнейшего общества на четыре основные страты: земледельцы-общинники, ремесленники-торговцы, воины и жрецы. Причем правитель такого общества должен был непременно сочетать в себе жреческие и воинские качества.

Каждая из страт имеет собственное мироощущение, основанное на ее биосоциальной природе и на опыте постоянного времяпровождения:

1. Земледелец-общинник трудится на собственном клочке земли, не разгибая спины. В течение года он, стоящий на одном месте, видит, как вокруг него совершают свой путь солнце, луна и планеты, как одновременно с движением планет происходит рост и развитие посеянных им зерен. Поэтому образом мироздания для него является Мировое Древо — символ стабильного внутреннего развития, проекция его собственного тела, вокруг которого упорядоченно вращается мир. Земледелец спокоен, медлителен, уверен в себе, он готов в любой момент дать отпор людям, покушающимся на его землю. Он любит то, что близко от него, и не стремится в дальние страны. Земледелец поддерживает традицию и надеется на скорое возвращение добрых старых времен, которые должны повториться, как повторяются времена года.

2. Воин не любит постоянного места и традиции. Он предпочитает создавать традицию сам, подчиняя себе территории за пределами родной общины и воздвигая на них памятники своей славы. Его образ мира — путь, пролагаемый для распространения своей воли на все возможное пространство и время. Воин подчиняется для того, чтобы затем командовать самому. Он предпочитает выходить за грань традиции и мирового порядка лишь до того момента, пока не пришло время включить его деяния в этот порядок. Совершив свои подвиги, он становится консерватором и запрещает молодым повторять его путь, поскольку ревнует их к будущей славе.

3. Ремесленник-торговец постоянно, непрерывно совершенствует свои навыки, стремясь ко все большей точности исполнения и имея в качестве сверхзадачи красоту изделия. Мир для него полон самых разнообразных связей и отношений — как между предметами, так и между людьми. Поэтому, отдавая дань традиции, он в то же время не верит в абсолютную истинность ее предписаний, хотя и не вступает с ней в открытый конфликт. Его образ мира — Небо с бесчисленными звездами и планетами, включающее в себя всю мудрость первичного мира и не содержащее больше того, что в нем есть. Он любит меру, число и пропорцию вещи. Он любит то, что создано впервые и не предсказано никакой традицией, хотя и соответствует ее лучшим образцам.

4. Жрец не любит чужих мест и чужих богов. Он служит своему богу в своем храме, приносит жертвы умершим предкам своих сородичей, подчиняется своему государю. Задачей жреца является работа со временем, то есть обнаружение непрерывной последовательности в отношениях между богами и богами, богами и людьми, живыми и умершими. Жрец всегда озабочен либо тем, чего уже нет, либо тем, чего еще нет. Он воссоздает традицию и прорицает будущее, его стихия — смыслы бытия. Его мышление стремится выйти из-под власти вещного мира, его образ мышления — Пучина вод, уносящая следы прежней жизни и порождающая жизнь новую.

В различных древних обществах эти свойства смешаны в разных пропорциях. Даже беглый, поверхностный взгляд способен отметить в памятниках египетской, индийской и еврейской культур отчетливую тягу к познанию иного мира, последних тайн жизни и смерти, то есть сильное жреческое начало. Но египетская культура отличается своей воинственностью, индийская — своей привязанностью к земле, а еврейская известна любовью к странствиям и торговле. Что же касается шумеров, то изучение их политико-хозяйственных документов и памятников словесности позволяет прийти к выводу, что на первом месте в их мироощущении стоит любовь земледельца к месту своей работы и ощущение мирового порядка, основанного на ритмах роста зерновых, с непременным обновлением времени в новом году. На втором месте — любовь к красоте и совершенству, отличающая ремесленника. Воинское и жреческое начала отступают на второй план: царь никогда не получает абсолютной власти в стране, даже при условии обожествления; жречество выполняет типично чиновничью (т. е. ремесленную) работу по обслуживанию статуи бога или проведению ритуалов. Кроме того, жречество не отделено от общины и потому не имеет политической самостоятельности.

Это предварительное теоретическое рассуждение подтверждается большим числом текстов, дошедших до нас от самых разных эпох шумерской истории. В них население шумерского города-государства разделялось следующим образом:

1. Знать: правитель города, начальник храмовой администрации, жрецы, члены совета старейшин общины. Эти люди имели в порядке семейно-общин-ного или родового, а часто и индивидуального владения десятки и сотни гектаров общинной земли, эксплуатируя клиентов и рабов. Правитель, кроме того, часто пользовался для личного обогащения землей храма.

2. Рядовые общинники, имевшие участки общинной земли в порядке семейно-общинного владения. Они составляли более половины всего населения.

3. Клиенты храма: а) члены храмовой администрации и ремесленники; б) подчиненные им люди. Это бывшие общинники, утратившие общинные связи.

4. Рабы: а) рабы храма, мало отличавшиеся от низших категорий клиентов; б) рабы частных лиц (число этих рабов было сравнительно невелико).

Таким образом, мы видим, что социальная структура шумерского общества довольно четко распределяется по двум основным экономическим секторам: община и храм. Знатность определяется количеством земли, население либо обрабатывает свой надел, либо трудится на храм и крупных землевладельцев, ремесленники прикреплены к храму, а жрецы — к общинной земле.

Правителем шумерского города в начальный период истории Шумера был эн («господин, обладатель»), или энси. Он сочетал в себе функции жреца, военного вождя, градоначальника и председателя парламента. В число его обязанностей входили следующие:

1. Руководство общинным культом, особенно участие в обряде священного брака.

2. Руководство строительными работами, особенно храмостроительство и ирригация.

3. Предводительство войском из лиц, зависевших от храмов и от него лично.

4. Председательство в народном собрании, особенно в совете старейшин общины.

Эн и его люди по традиции должны были спрашивать разрешения на свои действия у народного собрания, состоявшего из «юношей города» и «старцев города». О существовании такого собрания мы узнаём, в основном, из гимно-эпических текстов. Как показывают некоторые из них, даже не получив одобрения собрания или получив его у одной из палат, правитель мог все же решиться на свое рискованное предприятие. Впоследствии, по мере концентрации власти в руках одной политической группировки, роль народного собрания совершенно сошла на нет.