Сибирская одиссея Ермака

По территории Сибирское ханство превосходило любое западноевропейское государство. Его владения протянулись с севера на юг на полторы тысячи верст, от низовьев Оби и берегов Студеного моря до границ Казахского ханства. Завоеватели монголы подчинили половцев (кыпчаков), кочевавших в Прииртышских и Барабинскнх степях. Но при этом они не смогли сохранить ни своей веры, ни своего языка. Победители бесследно растворились среди побежденных, усвоив половецкий язык и половецкую культуру. В Сибири произошло то же самое, что и на всей территории Золотой Орды'. Сибирские татары вели кочевой образ жизни, перегоняя с места на место табуны лошадей.

Татарские мурзы и беки владели лучшими пастбищами. Их богатство составляли рабы и скот. «Черные люди несли службу в дружинах у беков и платили им ежегодные «дары». Хан и его знать угнетали как собственный «черный народ», так и покоренных иноплеменников – многочисленных хантов, манси, зауральских башкир. С ближних племен собирали постоянную дань. На отдаленных окраинах сбор дани нередко превращался в открытый грабеж.

Система управления в ханстве была примитивной. При хане находились его визирь -«карана», войска и слуги. Из своей ставки хан рассылал во все концы сборщиков ясака -«даруг». Властитель Сибири редко вмешивался во внутренние дела улусов, принадлежавших знатным мурзам. Будучи вассалами хана, мурзы вместе со своими отрядами участвовали во всех его военных предприятиях, получая за это часть добычи. Война обогащала татарских феодалов. Они грабили соседей, а пленных продавали в рабство.

Повелители Кашлыка отказались от несбыточной мечты и не претендовали на наследство Чингисхана и трон Золотой Орды. Они довольствовались более близкими целями. Им удалось покончить с русским влиянием в Зауралье. Князьки из Пелыма и Ляпнна забыли дорогу в Москву и стали платить дань сибирскому хану.

В Кашлыке правили хан Едигер и его брат Бекбулат, когда царские рати осадили Казань.

Победа русского оружия вызвала страх и замешательство в ставке сибирского «царя». Цепь татарских с.юртов:›, простиравшихся от Крыма до Сибири, была навсегда разорвана. Хан Едигер не мог более надеяться на помощь Казани и Крыма.

Между тем в пределы Сибирского «царства» вторгся сильный и беспощадный враг.

Сын бухарского правителя Муртазы Кучум задумал согнать Едигера с прародительского трона и завоевать его юрт. В войске Кучума несли службу узбекские отряды. К ним присоединились ногайцы и башкиры.

Страшась за жизнь и власть, Еднгер и Бекбулат решили отдаться под покровительство Москвы. В 1555 году послы просили Ивана IV, чтобы тот «всю землю Сибирскую взял во свое имя и от сторон от всех заступил (оборонил) и дань свою на них положил и даругу своего прислал, кому дань соврать». В ответ царь объявил, что принимает Сибирь «.под свою руку».

К старым титулам Иван IV отныне прибавил титул €всеа Сибирскыя земли повелитель».

Будучи в Москве, послы Еднгера пообещали, что Сибирь будет платить царю дань «со всякого черного человека по соболю, да даруге (данщику) государеву… по белке с человека по сибирской». Дьяки Посольского приказа дознались, что «черных» людей в Сибирском «.царстве-» числилось 30 700 человек, после чего послы согласились платить в казну 30 000 соболей ежегодно.

Царский посланник Дмитрий Непейцын выехал в Кашлык, чтобы землю Сибирскую к «правде привести и, черных людей переписав, дань свою сполна взять». Однако ему не позволили переписать сибирское население.

Едигер направил в Москву посла Баянду, отправив с ним дань – 700 соболиных шкурок. Царь разгневался и велел бросить посла в тюрьму.

Едва властители Сибири перешли под покровительство Москвы, царь вспомнил о Югорской земле. Его посланник спешно выехал за Урал, чтобы произвести сбор дани. Посланник вез с собой царскую грамоту к князьку Певкею. Иван IV повелел ему собрать по соболю с человека и тотчас везти дань на Русь. За это он обещал жаловать Юргу и «от сторон беречи и под своею рукой держать». Югорские князьки должны были провожать русских посланцев хот городка до городка и от людей до людей и беречи наших банщиков во всем по ряду как преж сего».

Отряды Кучума продолжали теснить Едигера, неотвратимо приближаясь к Кашлыку, и сибирский хан стал более сговорчив. Его люди привезли в Москву «шертную» грамоту с личной ханской печатью. Как записал московский летописец, Едигер «учинился в холопстве» у московского государя и обязался платить ему дань «ежегод беспереводно». В Москву привезли богатую сибирскую казну – «тысячю соболей да даружской пошлины 100 да 60 соболей за белку». Царь Иван не стал настаивать на выполнении прежнего договора о дани. Московские власти не поминали более ни об отправке в Кашлык царского данщика, ни о переписи сибирского населения. Добиться подчинения Сибири без посылки туда войска оказалось невозможным. Слишком далеко отстоял этот край от Москвы. И еще: на пути в Сибирь лежал труднопроходимый Уральский хребет.

Семь лет Едигер противостоял завоевателю из Средней Азии. Война грозила разорить Сибирский край дотла. Наконец наступила страшная развязка. Опираясь на помощь бухарского хана, Кучум окончательно разгромил Сибирское ханство и велел умертвить попавших к нему в руки Едигера и Бекбулата.

Смена династий в Сибирском «царстве» сопровождалась смутой. Несколько лет Кучум вел кровавую борьбу с непокорной знатью и с племенными князьками, прежде чем добился от них покорности. Местное население не сразу свыклось с переменой. Оно видело в Кучуме завоевателя и узурпатора и повиновалось ему, как заметил еще А. Н. Радищев, «.из одной только боязни, как то бывает всегда в завоеванных землях».

Кучум окружил себя отрядами, приведенными из Средней Азии либо набранными в Ногайской орде. Бухара была центром мусульманства, и Кучум, явившись в Сибирь из Бухары, стал усиленно насаждать там ислам. Покровитель Кучума Абдулла трижды отправлял в Кашлык мусульманских шейхов и сеидов в сопровождении бухарских воинов. Незадолго до похода Ермака в Сибирь прибыл Шербети-шейх, а с ним 100 всадников. К тому времени ислам приняла одна лишь татарская знать.

Завладев Сибирью, Кучум стал готовиться к войне с Россией. В Москве вскоре узнали о его враждебных намерениях. Царь Иван писал на другой год после победы Кучума: «Хвалитца деи сибирской салтан Ишибаны (Кучум Шейбанид) итти в Пермь войною».

Опричнина надолго поглотила все помыслы царя. Прошло пять лет, прежде чем он вспомнил об утраченной сибирской дани. Опасаясь коварства Кучума, земский Посольский приказ не стал посылать в Сибирь посла. С царским письмом в Кашлык выехал пленный татарин Апса, освобожденный из пермской тюрьмы.

Кучум не пожелал направить в Москву посланника и велел захватить в плен троих пермяков. Двое из них были задержаны в Кашлыке, а третий послан на подводах в Пермь с вестью о том, что Кучум готовит послов.

Письмо Кучума вызвало гнев Ивана. Хан соглашался признать белого царя своим братом старейшим, но ни словом не упомянул о прежней дани. Кучум не искал покровительства Москвы, и его слова звучали как вызов. И ныне похочешь миру,- писал Кучум,- и мы помиримся, похошь воеватися, и мы воюемся».

Расчетливый политик, Кучум внимательно следил за развитием событий в Восточной Европе. Весть о нападении отборной турецкой армии на Астрахань вызвала ликование при его дворе. Но турки понесли тяжелое поражение, и надежды уступили место унынию. Тем временем с юга Сибирскую орду стали теснить калмыки. Под давлением обстоятельств Кучум стал искать мира с Россией и в 1571 году послал в Москву дань в 1000 соболей. Его посол Таймас вручил «крестьянскому белому царю» грамоту от «Кучума богатыря царя». Московский Посольский приказ передал суть обращения хана следующим образом: «Да послал о том, чтобы царь и великий князь взял в свои руки, а дань со все Сибирские земли имал по прежнему обычаю».

Земские дьяки поспешно изготовили грамоту, запечатанную золотой царской печатью. Она начиналась словами: «Сибирские начальнику Кучюму-царю милостивое слово». К грамоте приложили текст присяги. Кучум должен был запечатать ее печатью, а его мурзы -«лучшие сибирские люди»- скрепить своими подписями. Посол Третьяк Чебуков должен был привести к присяге Кучума и всю Сибирскую землю.