Священная загадка [=Святая Кровь и Святой Грааль]

Как мы знаем из средневековых легенд, Магдалина приехала в Галлию, привезя вместе с собой Святой Грааль или «королевскую кровь». Тесно связанный с образом Иисуса, этот Грааль, как кажется, был очень близко связан с неким потомством. Он вдохновил авторов многочисленных романов, действие которых было помещено в эпоху Меровингов, и написанных после Годфруа Бульонского, мнимого «отпрыска» семьи Грааль, но реального — меровингского рода, взошедшего на трон Иерусалима, не имея, однако, королевского титула.

Если бы речь шла о любой исторической личности, кроме Иисуса, то мы, без сомнения, не колеблясь и без обиняков сформулировали бы выводы, спровоцированные этими последовательными размышлениями. Но речь шла об Иисусе, и наше взрывоопасное заключение не преминуло бы накалить страсти. В этих условиях более мудрым было представить его как простую гипотезу. Вот она:

Магдалина, таинственная личность из Евангелия, была в действительности женой Иисуса. У них был ребенок или несколько детей, и после распятия Магдалина тайно добралась до Галлии, где, как ей было известно, она могла найти убежище в одной из еврейских общин, обосновавшихся на юге страны. Таким образом, прямое потомство Иисуса пустило свои корни в Галлии, ибо Магдалина привезла с собой этих детей или ребенка, и эта в высшей степени «королевская кровь» непрерывно продолжалась в потомстве в самой строгой тайне в течение почти четырехсот лет — нормальный промежуток времени для высокого рода. Последовали многочисленные династические браки с другими еврейскими семьями, а также с римлянами и вестготами. В V веке потомство Иисуса, слившись с франками, породило династию Меровингов.

Если все эти предположения, являющиеся, напомним, простыми гипотезами, оказались бы точными, то многие моменты нашего исследования получили бы свое объяснение: поклонение, предметом которого во времена крестовых походов была Магдалина, и исключительный статус, предоставленный меровингским королям; рождение легендарного Меровея, сына морского существа «из моря», может быть, символизированное, как и Иисус, мистической рыбой; пакт между римской Церковью и потомками Хлодвига, в действительности происходящими от Иисуса — идеальный договор для Церкви, возведенной на его имени; реабилитация Дагоберта II после его убийства, когда Церковь стала сообщницей не только цареубийства, но и некоей формы богоубийства; ярость, с которой пытались стереть имя Дагоберта со страниц Истории, а потом — ярость, с которой Каролинги пытались узаконить себя как императоров Священной Римской Империи, сливаясь с меровингской династией.

Потомство Иисуса, продолжающееся в Дагоберте, могло также объяснить и существование семьи Грааль, ее загадочное сияние и ореол тайны, короля-рыбака, больного и не могущего царствовать, Персеваля, наконец, как наследника замка Грааль. Одновременно это потомство объясняло мистическое происхождение Годфруа Бульонского, сына или внука Доэнгрина, который, в свою очередь, был внуком или правнуком Персеваля, то есть членом семьи Грааль. А если Годфруа Бульонский происходил от Иисуса, то взятие им Иерусалима в 1099 году было чем-то большим, нежели просто победа над неверными, оно принимало совсем другое значение: вся эта война объяснялась тогда желанием отвоевать священное наследство.

Кроме того, многочисленные намеки на виноградарство, встреченные в ходе нашего исследования, — символ различных династических союзов, — тоже принимали смысл продолжения потомства Иисуса, часто отождествляемого, причем, даже им самим, с виноградной лозой. Эту гипотезу подтвердило бы и новое открытие: резная дверь, представляющая Иисуса в виде грозди винограда. А дверь эта находится в Швейцарии, в Сьоне…

Итак, как мы видим, наш сценарий не был лишен ни связности, ни интереса. Но, несмотря ни на что, мы угадывали в нем какую-то хрупкость, слабость в структуре, мешающую ему выразить себя со всей желательной нам силой. Мы чувствовали, что нашим доказательствам, чтобы им быть до конца убедительными, не хватало какого-то неопровержимого аргумента, который помог бы нам разрешить необъяснимые детали, сомнения, нерешенные вопросы. Только тогда мы смогли бы твердо и определенно остановиться на этой гипотезе и представить ее на всеобщее рассмотрение.

В этой перспективе нам теперь надо открыть и просмотреть Евангелие, тщательно изучить весь исторический контекст Нового Завета и писания первых отцов Церкви…

Сегодня, возможно, больше, чем когда-либо, наличествует тенденция говорить о христианстве, как о некоей сущности, абстрагируя его от различных форм, иногда очень непоследовательных, которые оно может принимать. У католиков и англиканцев, у православных и бесчисленных протестантских сект нашего времени христианство действительно предстает так часто под различными личинами, что, не входя в детали, трудно дать ему четкое определение. Мы скажем, что христиане, разделяющие одну и ту же веру в Иисуса, принимают — правда, на разных уровнях, более или менее буквально или символически, согласно их религии — слово Нового Завета по этому поводу, а особенно в том, что касается распятия и воскресения.

Например, в Новом Завете четыре Евангелия рассматриваются всеми христианами как определенный итог, источник всего того, что знают и во что верят с детства. На этом основании авторы этих писаний считаются тоже вне критики, а их соответствующие свидетельства — дополняющими друг друга и подтверждающими друг друга. В действительности же очень мало христиан знают, что Четвероевангелие не только различается в своих составных частях, но и что эти части иногда находятся в резком разногласии.

Что касается рождения и происхождения Иисуса, о котором, как полагают, все известно, то только двое евангелистов затрагивают эту тему, и оба говорят разное. По Матфею, Иисус был аристократом, происходившим от царя Давида через Соломона; у Луки — хотя Иисус и принадлежал к колену Давидову, но происхождение имел менее блестящее. Эти две генеалогии сильно расходятся, тогда как Марк, со своей стороны, в очень туманных выражениях поддерживает легенду о «бедном плотнике».