Четыре королевы

Прованс имел своих графов, свои источники дохода, свою историю. Его основные города, как и Тулуза, возникли в виде племенных поселений галлов еще до вторжения римлян. Читая о различных событиях ΧΙΙ-ΧΙΠ веков, важно помнить, что Арль и Тулуза к этому времени просуществовали уже тысячу с лишним лет (впрочем, как и Париж, зародившийся точно так же), а Марсель — более полутора тысяч. Во времена Карла Великого, собирателя земель, графство Тулузское и герцогство Аквитания стали вассалами франкского короля, но при его потомках эта зависимость стала чисто номинальной, поскольку южные земли были богаче и сильнее северного домена королей. Прованс в силу сложных династических взаимоотношений стал территорией, вассальной императорам Священной Римской империи, то есть королям Германии, но эта зависимость была еще более номинальной.

У современников с севера, вступавших на земли всех этих грех областей, не оставалось ни малейших сомнений, что они попали совсем в другую страну: там был иной менталитет, иные нравы, обычаи, язык, законы, даже одежда. Это объяснялось четырехсотлетним присутствием римлян (с I века до н. э.), близостью Средиземноморья, а значит, и арабского Востока, а также преобладанием галльского (кельтского) элемента над франкским (германским). А вот южане, взаимно пересекая границы своих земель, особой разницы не видели — они все говорили на одном языке и в прямом, и в переносном смысле. Тесные контакты, разумеется, вызывали и различные конфликты, но в экономическом отношении южные земли представляли собой единый регион.

Все, что касается отношений между Провансом и Лангедоком, автор «Четырех королев» подает в сильно упрощенном виде. Длительного и постоянного противостояния между этими доменами не было. Графы Тулузские никогда не притязали на Марсель, который был богатой и независимой купеческой коммуной, его доходы определялись морской международной торговлей, и он лишь номинально подчинялся графам Прованса. Тем более вряд ли он подчинился бы кому-то другому — с Марселем было выгоднее дружить, чем воевать. На Прованс как таковой графы Тулузы также не посягали, но издавна владели там землей.

В ΙΧ-Χ веках Провансом правила местная династия, которую позднее сменили выходцы из Каталонии. Графами Тулузскими к этому времени стали правители из рода графов, прежде владевших небольшим городом Сен-Жиль на берегу Роны, у самых границ Прованса. Около 990 года дочь Рубо, брата Гильома, маркиза Прованского и графа Авиньонского, известная как Эмма Прованская, вышла замуж за Гильома III Тайлефера, графа Сен-Жиль. Благодаря этому браку он и его потомки получили часть маркизата Прованс, а именно земли будущего графства Венессен (Venaissin), а с ними и эмблему этой земли, которая впоследствии стала личным гербом Раймонда VI (праправнука Гильома III), а затем гербом Тулузы. В описываемое время у Раймонда VI и его сына была еще одна причина воздерживаться от агрессии — сюзереном Прованса являлся Оттон Брауншвейгский, их близкий и влиятельный родич. (Раймонд VII и Оттон оба были внуками Элеоноры Аквитанской, что лишний раз подчеркивает, как тесно переплетались судьбы всех трех областей Юга.) Когда в 1217 году оба графа после трех лет изгнания возвращались из Рима морем, в Марселе им устроили горячую встречу, консулы города поднесли им ключи. Впоследствии в Авиньоне провансальские рыцари предложили свои услуги Раймонду VI для отвоевания Тулузы, захваченной Симоном де Монфором-старшим. Эти факты отнюдь не свидетельствуют о том, что граф Тулузский воспринимался в Провансе как захватчик и враг. Провансальцы понимали, что «съедят Тулузу — за нас примутся», как оно впоследствии и вышло.

Утверждать, что все было совсем благостно, конечно, тоже нельзя. Но даже оспаривая какие-то земли и ходя друг на друга походами, графы Прованса и Тулузы помнили, что воюют со своими, а не с чужими. Потому никто из графов юга не переходил границ «нормального средневекового зверства», и успокаивались довольно быстро. В этих войнах не было ничего от повального нашествия и геноцида, ничего «личного». Острота конфликтов и настойчивость в расширении своих земель объяснялись экстенсивным характером экономики — власть и могущество напрямую зависели от размера земель, с которых правитель мог получать налоги и дань.

В 1125 году территориальный раздел между тогдашним правителем Прованса и Раймондом V Тулузским, унаследовавшим титул маркиза Прованского, был скреплен официальным договором. В течение длительного времени на земли Прованса претендовали правители Каталонии (графы Барселонские), а затем короли Арагона, происходившие из той же династии. В 1163 году графом Прованса стал Альфонс I, король Арагона. Младшая ветвь этого рода утвердилась у власти: Прованс унаследовал его сын Альфонс II; этот отпрыск арагонского королевского дома стал графом Прованса в 1196 году (шестнадцати лет от роду). Они никогда не жили на его территории, но соперничество с Тулузой началось вновь и продлилось почти до конца XII века. Однако Тулуза была ближе к Провансу, чем Арагон, и сильнее; в 1190 году был установлен мир, подтвердивший раздел 1125 года. Раймонд-Беренгер V (иногда его считают IV) был сыном Альфонса II.

О Раймонде-Беренгере в книге сказано немало. Тем не менее характеристика его однобока и облегчена. Мы постараемся несколько исправить эту оплошность.

Он родился в 1199 году В 1209 году его отец отправился в Палермо (Сицилия), чтобы выдать замуж свою сестру Констанцию за Фридриха И, там заболел и скончался. Раймонду Беренгеру V едва исполнилось десять лет, но он сразу же оказался втянут в соперничество, в яростные распри, связанные с борьбой за власть над Провансом. Его дядя, король Педро II Арагонский, немедленно прибыл туда, объявил себя опекуном племянника, принял от его имени клятву верности основных вассалов и увез мальчика в Испанию, где его наставниками стали Гильом де Монредон, магистр ордена тамплиеров, и один из известнейших богословов того времени. Все это происходило на фоне бушующего в Лангедоке (графстве Тулузском) альбигойского крестового похода. Провансальская земля Венессен, принадлежавшая графу Тулузскому, претерпела нашествие крестоносцев Симона де Монфора, где они творили отвратительные жестокости. Потому только в 1216 году, семнадцати лет от роду, Раймонд-Беренгер смог возвратиться в свой удел.

В 1222 году мать молодого графа, исполнявшая обязанности регентши, ушла в монастырь (где и умерла в 1242 году), передав сыну права на соседнее графство Форкалькьер. Ему пришлось выдержать длительную склоку с родичами матери, которые претендовали на ее наследство. Вплоть до 30-х годов XIII века основной заботой Раймонда-Беренгера V была не столько война с графом Тулузским, сколько распри со своими же вассалами и вольными городами — Ниццей, Арлем и Марселем. В 1229 году он подчинил Ниццу и территорию Южных Альп. В 1231 году против графа восстал многократно упоминаемый в тексте Тараскон. Будучи способным администратором, а не только воином, путем сложного лавирования Раймонд-Беренгер V все-таки добился определенной стабильности в городах, а материальные вопросы частично решал за счет конфискации земель мятежных вассалов.

Раймонд VI Тулузский умер в 1222 году, пережив за последние тринадцать лет жестокие потери, поражения и изгнание — но сумев вернуться и отстоять Тулузу. Под знаком правления отца прошли годы последнего, самого жестокого конфликта Юга и Севера. Сыну пришлось трудно, когда он попытался реабилитировать его после смерти. И трудно назвать другого сеньора, которого бы так оклеветали и очернили летописцы противника. Клевета пускает побеги и в наше время; подлинный облик человека скрылся под напластованиями горячих славословий «своих» и инсинуаций «чужих». Попытаемся хотя бы восстановить несомненные факты.

Прежде всего графы из дома Сен-Жиль, начиная с их родоначальника Фределона, выторговавшего себе графский титул, а городу — спасение от войска франков, были больше склонны к дипломатии, чем к военным действиям (хотя, разумеется, воевали немало, имея столь же непокорных и буйных вассалов, как и графы Прованса). Метафорически выражаясь, в обществе волков лисы кажутся непонятными и жалкими, хотя и принадлежат к тому же семейству… У обоих Раймондов Тулузских были славные предки: Раймонд IV стал одним из вождей Первого крестового похода, отличился воинской доблестью и умер на Святой земле, но это не мешало ему ловко хитрить, когда того требовала обстановка. Потомки сохранили это качество.