Москва еврейская

В это же время оседлые евреи (не крещеные, а иудеи) появляются во внутренних губерниях империи, в том числе в Москве, образуя первые, немногочисленные еврейские общины. Воспользовавшись перечисленными выше законодательными актами, ряд наиболее активных и предприимчивых евреев записываются в оклад московского и смоленского купечества, став фактически жителями этих городов. В материалах бывшего Государственного архива Российской империи мы находим подробную информацию о первых московских купцах-евреях, которых было всего трое, — уроженцев Белоруссии и Восточной Пруссии.

В начале 1790 г. главнокомандующий Москвы П. Д. Еропкин послал в Московское губернское правление предложение с указанием выяснить, сколько евреев проживает в городе и сколько записалось в Московское купеческое общество ^[445]. В посланном (уже на имя нового командующего в Москве кн. А. А. Прозоровского) 6 марта рапорте московского губернатора кн. П. В. Лопухина указаны следующие сведения из Управы благочиния: 49 мужчин и 8 женщин, а также 12 малолетних детей ^[446]. По данным Городового магистрата, в Москве в купеческое общество было записано трое еврейских купцов 1-й гильдии: «Ессель Янкелевич, города Могилева ис купеческих детей» (записан в московские купцы в 1788 г.); «Михайла Гирш Мендель, города Кинизберга ис купцов» (записан в 1788 г.); «Гирш Израилев, из Могилевских 1-й гилдии купцов» (записан в 1789 г.) ^[447]. Благодаря этим предпринимателям в город поступали товары из Италии, Франции, Германии, Голландии, Англии и других стран, причем по более низким ценам, чем у русских купцов.

Надо сказать, что по мере роста западных территорий, густо заселенных евреями, все более усиливается тенденция к регламентации еврейской экономической жизни (вытеснение их из сел и деревень в города и местечки, из питейного промысла, обложение двойной податью по сравнению с христианами) и к ограничению в праве проживания на определенных землях, выразившемуся в создании черты еврейской оседлости. В силу обозначенных процессов история предпринимательства московских евреев конца XVIII в. оказалась сравнительно недолгой. Причем инициатива в осуществлении запретительных мер принадлежала христианским купцам, увидевшим в евреях возможных многочисленных и сильных конкурентов на торговом рынке страны. Именно в стремлении русского именитого купечества к монополии в коммерческой деятельности видится главная причина возбуждения дел против еврейских торговцев ^[448].

Первоначально 24 декабря 1789 г. белорусским купцам-евреям с семьями было запрещено записываться в смоленское купечество ^[449], в окладе которого они состояли благодаря сенатскому указу 1782 г. о разрешении купцам переходить из города в город, «смотря по удобности их коммерции» и «для приращения казенных интересов» ^[450]. Отказ мотивировался тем, что «о свободной их записке в купечество и мещанство по другим городам, кроме белорусских губерний, особаго высочайшаго повеления нет». Вообще практика применения законодательства в отношении российских евреев была весьма своеобразной: права евреев в нем истолковывались по принципу — «каждому еврею не воспрещено только то, что законами ему буквально дозволено». Данным прецедентом воспользовались московские купцы и 13 февраля 1790 г. подали прошение П. Д. Еропкину о высылке еврейских торговцев из Москвы ^[451]. (Этот и последующие документы составляют «Дело о домогательстве Московского купеческого общества к воспрещению евреям, записавшимся в купцы, производить торговлю и о жалобе последних на притеснения» из фонда-«разряда» Госархива «Финансы» ^[452].) В ответ на это послание 19 февраля и 1 марта к московским властям поступили два прошения: от московского купца 1-й гильдии и владельца торгового дома (существовавшего уже более 40 лет) Михайлы Григорьева сына Менделя ^[453] и от московских купцов 1-й гильдии Еселя Гирша Янкелевича и Гирша Израилевича, а также от находящихся в Москве купцов Белорусского купеческого общества Израиля Гиршевича, Израиля Шевтелевича, Хаима Файбешевича и Лейба Масеевича ^[454]. Несмотря на их разумные доводы и отрицание приписываемых им нарушений правил торговли, 7 октября 1790 г. Совет при высочайшем дворе постановляет исключить евреев из оклада московского купечества, поскольку «по существующим здесь законам… не имеют евреи никакого права записываться в купечество во внутренния российския города и порты; да что и от допущения их к тому не усматривается никакой пользы; что могут они, однако ж, на основании изданных законов пользоваться правом гражданства и мещанства в Белоруссии и что сие право можно бы еще с пользою разпространить и на наместничества Екатеринославское и Таврическое». ^[455]  Данные положения были законодательно реализованы и оформлены в именном указе Екатерины II Сенату от 23 декабря 1791 г. ^[456], который впервые узаконил фактическое существование черты еврейской оседлости.

Любопытно, что от запретительных мер московских властей пострадали и евреи-иностранцы. Так, из записки (на французском языке) австрийского посла в России гр. Л. Кобенцля к президенту Коммерц-коллегии гр. А. Р. Воронцову (апрель 1792 г.) ^[457], хранящейся в родовом фонде последнего, становится известным запрет въезда в Москву купца из Галиции Бераха Кальша, который в течение многих лет осуществлял в городе оптовую торговлю, а сейчас привез большую партию венгерских вин, уплатив положенные налоги. Исход этого эпизода неизвестен, однако красноречив сам факт притеснения иностранного купца только на том основании, что он иудей.

Вторично вопрос о еврейской торговле в Москве был поднят при Александре I. Согласно докладу Сената, представленному императору 7 апреля 1802 г. ^[458], оптовая торговля еврейских купцов 1-й и 2-й гильдий из Белоруссии в Москве и Санкт-Петербурге была окончательно запрещена. Это решение, направленное к охране выгод русского торгового класса уничтожением конкуренции, подверглось резкой критике в правительственных кругах, некоторые представители которых указывали, что если Городовое положение 1785 г. поощряет оптовую торговлю иностранцев, то «кольми же паче не можно воспретить подданным российским, немаловажную часть населения составляющим и еще двойную подать платящим» ^[459]. Отмечалось, что запрещение евреям вести торговлю оптом внутри России приведет к тому, что торговая связь между губерниями черты оседлости и прочими окажется разорванной; стеснения в коммерции отнимут у евреев «важный способ существования, и праздность их будет только бременем, отягощающим государство» ^[460].

До восхождения на престол Александра II никто из евреев не имел права на постоянное жительство вне черты оседлости, был разрешен лишь временный приезд для определенных целей и с позволения полицейских и административных властей. Только 16 марта 1859 г. вышел закон о предоставлении евреям-купцам 1-й гильдии (состоявшим в ней пять и более лет) права проживания и торговли во всех губерниях России с семьями и слугами ^[461]. По представлению МВД и указу императора от 28 июня 1865 г. евреи-ремесленники с членами семьи вслед за первогильдейским купечеством получили законное право поселяться и работать во внутренних губерниях ^[462] (хотя и раньше в ряде городов страны они проживали «временно» по разрешению местной администрации). Третьей категорией еврейского населения, которой было разрешено жить вне черты оседлости, стали представители интеллигенции с высшим образованием: юристы, врачи, работники науки и культуры. Таким образом, только с середины XIX в. в Москве появляется постоянное и стабильное еврейское население.