Сталин: тайны власти

В июле-августе подготовка смещения второго секретаря партии продолжилась и выразилась в беспрецедентных, не известных ранее и не повторившихся в дальнейшем резких нападках «Правды» на орган УПиА газету «Культура и жизнь» в безосновательном осуждении заведующего Отделом пропаганды СМ. Ковалева. Уже только одно это свидетельствовало о полной утрате Ждановым контроля за положением в подведомственной ему сфере, нежелании или невозможности решать внутренние, кадровые вопросы подотчетного управления без излишней огласки.

Но только 17 сентября свершилось главное: Г.Ф. Александрова вместе с его заместителем П.Н. Федосеевым (последнего — за сокрытие «кулацкого» происхождения) отстранили от руководства УПиА. Идеологическое ведомство партии поручили возглавить М.А. Суслову, сумевшему сохранить за собою опять, как и в мае, более, видимо, важную для него должность — заведующего Отделом внешней политики. Первым заместителем по управлению утвердили Д.Т. Шепилова^[25], по образованию и профессии экономиста, тем не менее работавшего последнее время редактором отдела пропаганды «Правды».

Так Жданов оказался в положении генерала без армии, окончательно утратив возможность воздействовать на подготовку, а следовательно, и принятие решений, еще оставаясь вторым, но только номинально, секретарем ЦК ВКП(б). Он всего лишь председательствовал на заседаниях Секретариата и ОБ, а все его фактические властные полномочия как «главного идеолога» страны оказались у Суслова.

На этом серьезнейшие, кардинальные кадровые перестановки не исчерпались, захватив, но уже по совершенно иным причинам, круг высших военачальников. Первым из них пал Н.Г. Кузнецов, бывший в годы войны наркомом ВМФ. 19 февраля 1947 г. его сняли с должности замминистра Вооруженных Сил — главкома ВМС, которую он занимал после слияния двух наркоматов, и без каких-либо объяснений отправили начальником Управления военно-морских учебных заведений в Ленинград.

Затем пришла очередь маршала Жукова. В марте 1946 г. маршала вернули из Берлина в Москву, назначили заместителем министра Вооруженных Сил — главкомом сухопутными войсками, но уже четыре месяца спустя резко понизили в должности из-за его моральных качеств. Высший военный совет, как именовалась расширенная коллегия Министерства Вооруженных Сил, на своем заседании 9 июня «установил»: «Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывал при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая те операция, к которым не имел никакого отношения… противопоставляя себя тем самым правительству и Верховному Главнокомандованию»^[26]. Или проще — пытался конкурировать по славе победителя со Сталиным. Только на этом основании Жукова и перевели командующим Одесским военным округом, чрезвычайно важным стратегически, но все же лишь округом. Правда, оставили кандидатом в члены ЦК ВКП(б).

В феврале 1947 г., накануне открытия пленума, Жуков, сам о том не ведая, оказался в более опасном положении. Сталин в беседе со Ждановым настаивал на том, чтобы вывести маршала из состава ЦК, а вместе с ним, заодно, еще одного человека — Маленкова (!)^[27]. Свалить Георгия Максимилиановича просто так, без видимой причины, только по прихоти вождя не удалось — слишком уж сильной политической фигурой он оставался. Но унизить Жукова, хоть несколько позже, все же удалось.

21 июня 1947 г. ПБ приняло постановление «О незаконном награждении тт. Жуковым и Телегиным артистки Руслановой и других орденами и медалями Советского Союза»:

«ЦК ВКП(б) установил, что тт. Жуков и Телегин, будучи первый главнокомандующим группы советских оккупационных войск в Германии, а второй — членом военного совета этой же группы войск, своим приказом от 24 августа 1945 г. № 109/Н наградили орденом Отечественной войны первой степени артистку Русланову и приказом от 10 сентября 1945 г. № 94/Н — разными орденами и медалями группу артистов в количестве 27 человек. Как Русланова, так и другие награжденные артисты не имеют никакого отношения к армии. Тем самым тт. Жуков и Телегин допустили крупное нарушение указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 мая 1943 г. «Об ответственности за незаконное награждение орденами и медалями СССР», караемое, согласно указу, тюремным заключением сроком от 6 месяцев до 2 лет.

Для того чтобы скрыть противозаконное награждение Руслановой, в приказе от 24 августа были придуманы мотивы награждения Руслановой якобы «за активную личную помощь в деле вооружения Красной Армии новейшими техническими средствами», что представляет из себя явную фальсификацию, свидетельствует о низком моральном уровне Жукова и Телегина и наносит ущерб авторитету командования.

Сама обстановка награждения Руслановой и вручение ей ордена в присутствии войск во время парада частей 2-го кав. корпуса (им тогда командовал муж Л.А. Руслановой, генерал-лейтенант В.В. Крюков. — Ю.Ж.) представляло постыдное зрелище и еще более усугубляет вину тт. Жукова и Телегина.

ЦК ВКП(б) считает, что т. Телегин как член военного совета группы войск несет особую ответственность за это дело, и та политическая беспринципность, которую он при этом проявил, характеризует его как плохого члена партии.

Учитывая изложенное и выслушав личные объяснения тт. Жукова и Телегина, ЦК ВКП(б) постановляет:

1. Тов. Жукову Г.К. объявить выговор.

2. Тов. Телегина К.Ф. перевести из членов ВКП(б) в кандидаты.

3. Принять предложение т. Булганина об освобождении т. Телегина от политической работы в армии и увольнении из Вооруженных Сил.

4. Войти в Президиум Верховного Совета СССР с предложением об отмене награждения артистки Руслановой, а также других артистов в количестве 27 человек, поименованных в приказе Жукова и Телегина № 94/Н»^[28].

Так удалось реальную жизнь подогнать под схему только что созданного второго, значительно расширенного варианта «Краткой биографии» Сталина, появившейся в продаже именно в феврале 1947 г., написанной коллективом авторов под руководством Г.Ф. Александрова (что, впрочем, не избавило его от падения) и утверждавшей как незыблемую истину: Сталин — это «мудрый полководец, с именем которого на устах шли в бой советские войска, предвидел развитие событий и подчинил своей воле ход гигантского сражения». Имена других полководцев упоминались в книге лишь раз — как «подобранных, воспитанных и выдвинутых» все тем же Сталиным, да еще в таком перечне, отнюдь не алфавитном, где первое место отвели Булганину, а Жукову — только пятое^[29].

Лично же Сталину удалось гораздо большее — переиграть своих возможных оппонентов в узком руководстве. Сначала он добился элементарного, арифметического большинства в «восьмерке». Его всегда, в любом случае поддержали бы Микоян, Жданов, Вознесенский, Булганин против Молотова, Берия, Маленкова, даже не учитывая более чем возможного перехода на его сторону кого-либо из последних. А затем обезопасил себя и тем, что обеспечил явно неминуемую вскоре замену Жданова. 17 сентября А.А. Кузнецову было поручено курирование МГБ, что перед тем составляло прерогативу самого Сталина^[30], доверено само существование «девятки» (судя по косвенным данным, в тот же день Кузнецова ввели и в этот высший круг власти), ПБ, БСМ. Ведь МГБ не только охраняло всех членов руководства, но и обеспечивало их всем необходимым — квартирами и дачами, машинами и мебелью, одеждой и едой.

Так Сталин подготовился к неблагоприятному для СССР и себя лично повороту событий. Теперь он мог при необходимости ужесточить свой курс, отказавшись от прежних взглядов и заявлений. Мог принять любое, самое неожиданное решение, отвечающее только его видению и оценке ситуации, не опасаясь ничего.

Глава 14

Когда Трумэн выступал в конгрессе США и назвал «захваченными» Советским Союзом страны Восточной Европы, он вроде был не так уж и далек от истины. Во всяком случае, в Польше, Венгрии, Румынии, Болгарии действительно прошли первые волны арестов, но их лишь с огромной натяжкой можно было рассматривать как политические репрессии. На самом деле они пока носили иной характер, затронули относительно небольшие, 30—60 человек, группы, обвиняемые в «монархизме» (Венгрия), «сепаратизме» (Румыния), «терроризме» (Польша), и отнюдь не свидетельствовали о насильственной советизации, полном подчинении Москве.