Морская политика России 80-х годов XIX века

Ссылаясь на донесения К.И. Вебера, свидетельствовавшие о том, что отсутствие с ноября 1885 года российских кораблей в Чемульпо привело к распространению слухов, «будто бы мы не имеем права посылать суда наши в корейские воды или же чего то опасаемся», Н.К. Гирс просил ради поддержания «нашего политического значения» приказать командующему Тихоокеанской эскадрой чаще отправлять корабли в этот порт. Вместе с тем, он указывал на необходим мосты «тщательно воздерживаться от всякого участия в местных событиях», чтобы не поощрять стремления корейского правительства «найти в нас опору против честолюбивых замыслов Китая». Очевидно, на Певческом мосту рассчитывали одним лишь присутствием российских кораблей, которого настойчиво добивался Коджон, поддержать определенное влияние на Сеул и несколько ослабить давление на него Пекина. Возможно, Н.К. Гирс основывал свои ожидания на последних известиях из корейской столицы, которую 10 мая посетил командир клипера «Вестник», бросившего якорь в Чемульпо днем раньше, капитан 1 ранга В.И. Ланг. В донесении от 21 мая К.И. Вебер писал, что по его просьбе ван назначил 13 мая аудиенцию В.И. Лангу и офицерам корабля, во время которой «выразил свою признательность по случаю прибытия русского военного судна, видя в этом доказательство участия и дружеского расположения России к Корее», а узнав о скором уходе клипера выразил сожаление и «надежду на скорое возвращение командира или приход другого судна» [705].

Н.Н. Андреев, получивший письмо Н.К. Гирса 28 мая, 30 мая доложил о нем Алексею Александровичу в присутствии вернувшегося из поездки на Черное море И.А. Шестакова, и по их приказанию, переданному Н.Н. Андреевым П.П. Тыртову, последний 31 мая и 4 июня телеграфировал просьбу министра иностранных дел А.А. Корнилову. 7 июня командующий эскадрой запросил ГМШ, должен ли он посылать суда по очереди, на что Чихачев 9 июня ответил: «Посылайте ежемесячно одно из мелких судов [в] Чемульпо» [706].

Дождавшись когда освободится канонерская лодка «Сивуч», с марта производившая съемку берегов Кореи к югу от пограничной реки Туманган, адмирал приказал ее командиру, капитану 2 ранга О.В. Старку, идти в Чемульпо, 6 июля лодка бросила якорь в этом порту, а через день О.В. Старк, был в Сеуле, где его ждали с нетерпением. По словам К.И. Вебера, «уже несколько дней сряду король справлялся о приходе лодки». 14 июля состоялась аудиенция, после которой капитан «сделал визит принцу Мину, племяннику королевы».

Видимо, к, тому времени сложился план, не укладывавшийся в наставления Н.К. Гирса и изложенный К.И. Вебером О.В. Старку 16 июля. Как объяснял командиру поверенный в делах, «принц Минг предполагает ехать в Россию, но… если китайский посланник узнает намерение принца, то он постарается всеми возможными мерами расстроить эту поездку, и в виду этого принц Минг обратился к поверенному в делах с просьбой доставить его на лодке "Сивуч" в Чифу, откуда он уже может следовать далее на почтовом пароходе. Поездка эта должна была совершиться неожиданно, чтобы китайцы не успели помешать ей» [707].

Получив письменное предписание К.И. Вебера, О.В. Старк принял на лодку миссию из четырех человек, известную в литературе как посольство Чо Сонгхи и, снявшись с якоря утром 19 июля, на следующий день доставил пассажиров в Чифу, а 23 июля вернулся обратно.

В рапорте от 28 августа командир «Сивуча» докладывал: «Принц… весьма предан России и заявлял мне неоднократно, что единственное спасение Кореи есть дружба с Россией, которая не позволит китайцам забрать Корею в свои руки». Судя по всему, за этими высказываниями стояли серьезные намерения Коджона и близких ему сановников, недаром «отъезд принца Минг произвел на китайцев неприятное впечатление, в особенности первое время, когда, они думали, что принц уехал во Владивосток» [708].

Боясь утратить и без того недостаточный контроль над корейским правительством, Юань Шикай, угрожая вану оккупацией Сеула, попытался задержать собиравшееся в США посольство Пак Чуньяна и вызвал в Чемульпо эскадру из семи кораблей, которая, впрочем, появилась там лишь 2 ноября, спустя несколько часов после отплытия корейской миссии на американском корвете «Омаха».

К сожалению, источники не позволяют судить о том, насколько обусловлена упомянутыми событиями телеграмма Н.М. Чихачева А.А. Корнилову от 15 июня, с приказанием спешить во Владивосток. Во всяком случае, адмирал не торопился исполнять его, задержавшись с «Дмитрием Донским» в Японии, которую осматривал великий князь Александр Михайлович. Лишь 27 июня, после того, как августейший мичман, посетивший вместе с адмиралом Токио, вернулся на «Рынду», корабли эскадры отправились через Хакодате во Владивосток и прибыли туда 8 июля. Расстроившееся здоровье командующего и необходимость серьезного ремонта клиперов (в машине «Наездника» обнаружилась трещина в цилиндре высокого давления, и пришлось заказывать новый в Японии) помешали исполнить задуманное А.А. Корниловым совместное плавание по гаваням Татарского пролива. 2 августа, с разрешения генерал-адмирала, он передал начальство старшему из командиров — С.О. Макарову, под руководством которого эскадра занялась рейдовыми учениями и стрельбами в Уссурийском и Амурском заливах. 3 и 8 августа, впервые в этих водах, состоялись учения по отражению ночных атак минных катеров, выявившие недостаточную эффективность боевого освещения «Витязя» и «Рынды». Вместе с тем, каких-либо особых мер по повышению боевой готовности принято не было, и можно предположить, что события в Корее не воспринимались как угрожающие опасными осложнениями.

9 августа «Сивуч» ушел из Чемульпо в Нагасаки, где О.В. Старк передал карту и сведения о порте отправлявшемуся ему на смену командиру канонерской лодки «Бобр», капитану 2 ранга П.И. Чайковскому. 8 октября А.А. Корнилов запросил ГМШ, держать ли корабли на станции в Чемульпо всю зиму, и 10 октября Н.М. Чихачев ответил отрицательно, уточнив, что их следует «посылать туда время от времени» [709].

А 13 октября начальник ГМШ лаконично сообщил адмиралу об отмене зимовки во Владивостоке. Такое решение, очевидно, принятое преимущественно с учетом ограниченных возможностей порта, одновременно позволяло эскадре следить за событиями из незамерзающих японских гаваней, сохраняя готовность к немедленным действиям. Однако в ноябре, после отъезда Пак Чуньяна, положение стабилизировалось, и в начале декабря Главное Адмиралтейство разрешило А.А. Корнилову отправить «Вестник» на Балтику, а «Витязь», вслед за ушедшей 15 октября на юг «Рындой», в плавание к Филиппинам и островам Океании.

Впрочем, один корабль, «Сивуч», остался зимовать в Золотом Роге, и его команда участвовала в опытах пропиливания канала во льду, производившихся по приказу Энгельма от 14 января 1888 года. Эти опыты показали, что ни ручная, ни механическая пилка, ни подрыв льда минами, при значительной трудоемкости и затратах материальных средств, не гарантируют своевременного выхода зимующих кораблей в море [710].

Такой вывод говорил не в пользу разоружения кораблей Тихоокеанской эскадры, и начиная с 1887 года во Владивостоке на зиму оставались лишь канонерские лодки так и не упраздненной Сибирской флотилии. 5 августа 1887 года в ее состав вошли «Сивуч», «Бобр» и минный транспорт «Алеут».

Карта Владивостока (с указанием минных заграждений на случай войны). РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 327. Л. З