Святой дьявол - Распутин и женщины

Хотя Скорский взялся за возложенную на него задачу и принял за это большую денежную сумму, он немедленно известил Распутина о заговоре. Все трое - старец, Мануйлов и Скорский - в хорошем настроении остались в квартире Распутина и во время веселой пирушки с женщинами и вином наблюдали, ухмыляясь, как Хвостов и Белецкий вместе со "спасителями", как было договорено, появились перед домом Скорского и потом, не солоно хлебавши, вне себя от ярости вынуждены были уйти.

Часто днем во время приема открывалась дверь и входил секретарь митрополита Питирима - Осипенко, чтобы засвидетельствовать старцу свое почтение. Владыка Питирим по возможности избегал открытых встреч с Распутиным, так как боялся вызвать недовольство и неприятности из-за общения с ненавистным в церковных кругах старцем. Вместо себя он регулярно посылал своего секретаря Осипенко, который со временем так привык к этому, что постепенно его движения и речь приобрели некоторый оттенок достоинства. Возложенные на Осипенко чуждые ему обязанности подействовали так, что он вел себя, будто сам был митрополитом. Начальник полиции Белецкий к своему глубокому сожалению испытал это на себе: когда за триста рублей он попытался подкупить Осипенко, тот, исполненный достоинства, взял деньги и больше никогда не вспоминал об этом.

* * *

Медленно расходились из приемной гости. Группами и поодиночке маклеры и дельцы выходили из рабочего кабинета, продолжая споры, держа под мышкой портфели. Секретари, адъютанты разбирали пальто, шубы, шляпы, хватали папки и прощались.

Между тем, в столовой ученицы трогательно и торжественно прощались со святым отцом, которого они вновь увидят лишь на следующее утро. Он их всех обнимал, целовал в губы и раздавал маленькие черные сухарики, которые дамы аккуратно заворачивали в шелковые платки и тщательно прятали. Некоторые тихо шептались с Дуней и просили дать им постирать грязное белье Распутина. Та исчезла и вскоре возвратилась с пакетами грязного белья, которое раздала некоторым ученицам. Затем все попрощались и ушли по черной лестнице.

Остались только женщины, постоянно жившие в квартире старца, а также одна ученица, княжна, которой сегодня выпала честь длинными тонкими пальцами очистить для святого отца копченую рыбу. Во время этого занятия она влюбленно и нежно смотрела на Григория Ефимовича и просила сделать мужа министром. Старец с аппетитом уничтожил рыбу, выпил несколько стаканчиков мадеры, улыбнулся хорошенькой княжне и уклончиво сказал:

- Ну, да, да, уж он станет им, моя душенька!

Снова зазвонил телефон. Дуня подошла к аппарату, обычным нелюбезным тоном спросила, кто говорит, затем поспешила к Распутину и угрюмо заявила:

- Какая-то незнакомка!

Старец заинтересованно подошел к телефону; в комнату доносились обрывки разговора:

- Ну, кто там? Я слушаю!.. Это я, кто говорит? Незнакомка?.. Молодая дама?.. И от кого ты звонишь?.. - Его голос отчетливо выдавал все более нарастающий интерес, тон становился любезнее: - Знаешь что, приходи прямо сейчас, хочешь?.. Но тебе надо поторопиться, потому что я скоро еду в Царское Село!.. А как ты выглядишь? Ты хорошенькая?.. Только приходи сейчас, милая душечка, я жду тебя!

Спустя некоторое время раздался звонок в дверь и вошла хорошенькая молодая девушка. Она лишь недавно приехала в Петербург из провинции, у себя на родине познакомилась с сектантами и уже там наслушалась разных рассказов о чудесном старце.

В столице ей рассказали множество сплетен, и она решила отыскать этого странного человека, поговорить с ним, сама во всем разобраться. Сразу же после телефонного разговора она поспешила сюда и теперь, пройдя контроль недоверчивой Дуни, ждала, примет ли ее Григорий Ефимович.

И тут в столовой появился он сам, с приветливой улыбкой подошел к гостье. Она назвала свое имя, Вера Александровна Жуковская, и робко добавила, что это она звонила ему полчаса назад.

- И о чем ты хочешь со мной говорить? - спросил Григорий Ефимович.

- О жизни вообще, - ответила она неопределенно, потому что в тот момент сама точно не знала, о чем, собственно, собиралась говорить с ним. Распутин задержал ее руку в своих ладонях, повернулся к двери и позвал Дуню. Когда служанка появилась, он, указывая на Веру Александровну, вполголоса сказал:

- Отведи ее в мою комнату!

Глава десятая

"Святилище"

"Я последовала за горничной в правую дверь, - рассказывает Вера Александровна Жуковская, - и попала в узкий длинный кабинет с одним окном. Затем Дуня удалилась и осторожно закрыла за собой дверь.

Я огляделась: у стены, совсем рядом с дверью, стояла кровать с высоко взбитыми подушками, застеленная пестрым, потертым шелковым покрывалом; там же рядом был туалетный стол, рядом дамский письменный стол с недорогим письменным прибором; там же лежали золотые часы с императорским гербом на крышке. В центре комнаты стояли стол и два стула, у окна дамский туалетный столик из ореха с зеркалом, на нем ничего, кроме двух распечатанных телеграмм и нескольких писем. В этом углу комнаты не было икон, но на окне стояла большая, украшенная пестрыми лентами фотография алтаря в Исаакиевском соборе. Я сразу же подумала о том, что "хлысты" так же ставили на окно святые образа, обвитые лентами.

Вскоре я услышала быстрые шаги Распутина, открылась дверь, и он вошел. Он взял стул, сел напротив меня, обхватил коленями мои ноги, наклонился сильно вперед и спросил:

- Ну, что хорошего ты мне скажешь?

- В жизни не так много хорошего, - ответила я. Он рассмеялся, и я увидела его белые крупные зубы, напоминавшие клыки животного.

- И это ты говоришь? У тебя не все хорошо? - Он погладил меня по лицу и добавил:

- Послушай, что я тебе хочу сказать! Ты читала в духовных книгах о терзаниях из-за чувственных желаний? Может ли Господь Иисус Христос проклясть меня за это?

Он зажмурил глаза и сквозь веки окинул меня быстрым взглядом, глаза на мгновение вспыхнули и тут же снова погасли.

- Я читала об этом, - не раздумывая, ответила я.

- Нет, погоди, ты только погоди немного! - прервал он меня и крепче сжал мои колени. - Я объясню тебе, о чем речь. Я утверждаю, что до тридцати лет можно грешить, но потом приходит время обратиться к Богу, понимаешь? И только тогда ты научишься полностью отдаваться своими мыслями Господу, тогда ты сможешь снова грешить, потому что это будут грехи особого свойства - понимаешь? И от того, чего коснулся грех, можно снова освободиться через покаяние. Раскайся, и все опять будет хорошо. Знаешь что, приходи на следующей неделе к ужину - хочешь?