Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

Может быть, кто-то переживает, видя, как обращаются с законным королем? Если Ричард — король милостью Божьей, разве не святотатство нарушать порядок, установленный Господом?

Передавая корону, Ричард пытается вызвать у парламентариев страх. Он вспоминает другой суд, состоявшийся почти четырнадцать веков назад. Эти люди когда-то льстили королю и расточали ему похвалы. Ричард говорит:

Ричард вспоминает эпизод из Библии, когда Иуда предал Иисуса властям, все еще притворяясь преданным учеником: «И тотчас подошел [71] к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал его» (Мф., 26: 49). Этим «иудиным поцелуем» он указал того, кого следует арестовать. Ричард намекает на такую же измену по отношению к нему; только в данном случае его предал не один, а множество людей.

Ричард пытается вселить страх в сердца тех, кто следит за происходящим и оправдывает себя тем, что не принимает участия в активных действиях, а потому ни в чем не виноват. Ричард говорит:

Понтий Пилат, римский прокуратор Иудеи, вынужденный осудить Иисуса, сожалел о своем решении (согласно Матфею) и пытался снять с себя ответственность: «Пилат… взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего» (Мф., 27: 24). Но это Пилату не помогло: он вошел в историю с дурной славой.

Болингброк не слепой и прекрасно видит опасность. У народа не должно сложиться впечатления, что честолюбивый Болингброк насильно заставил Ричарда отречься от престола. Людям должно быть ясно, что Ричард утратил права на корону, а он, Болингброк, стал королем лишь потому, что стоит ближе всех к трону и просто обязан занять пустующее место. Но почему Ричард утратил права на корону? Не потому ли, что совершил целый ряд преступлений, которые сделали его недостойным имени помазанника Божьего?

Чтобы доказать это, Ричард должен публично признаться в совершении всех преступлений.

Поэтому, когда Ричард передает корону и спрашивает, что еще ему надлежит сделать, Нортумберленд говорит:

И тут Ричард наконец дает себе волю. Все сделанное до сих пор можно оспорить. Но если он сознается в преступлениях, перечисленных в документе, обратной дороги уже не будет.

Пока Ричард ищет выход из положения, Нортумберленд не отстает от него, вновь подсовывая ему документ, и наконец нетерпеливо обращается к нему: «Милорд…»

Для короля (точнее, бывшего короля) мучительно сознавать, что отныне он всего лишь лорд; поэтому он выкрикивает фразу, которая со времени премьеры пьесы навеки ассоциируется с образом исторического Нортумберленда:

Тут не выдерживает даже Болингброк и приказывает Нортумберленду остановиться, на что граф отвечает прямо:

И все же последнее слово остается за Ричардом. От полной катастрофы его спасла одна мелочь: он отказался признаться в преступлениях; таким образом, новый титул Болингброка не безупречен. В конце пьесы становится ясно, что хотя самому Ричарду это ничего не дало, но правление Болингброка превратилось в бесконечную череду гражданских войн; знай об этом сам Ричард, он бы подумал, что это лучше, чем ничто.

Как бы там ни было, но больше ждать Болингброк не может. В конце концов, сессия парламента, созванная для совершенно законной передачи власти, тянется уже две с половиной недели; этого вполне достаточно.

Болингброк заканчивает слушания и приказывает увести Ричарда. Он говорит:

Лондонский Тауэр был королевской резиденцией (и оставался ею во времена Шекспира). В нем находилось множество государственных учреждений, в том числе монетный двор, архивы и одно время даже королевская трапезная. Кроме того, Тауэр являлся тюрьмой для высокопоставленных лиц. В этом нет ничего удивительного, потому что тюрем в современном смысле слова в средневековой Англии не было, а немногие места, где держали людей, которых могли попытаться освободить силой, находились внутри замков и крепостей.

Когда Ричард уходит, Болингброк говорит:

Низложение Ричарда II датируется 30 сентября 1399 г. Ричард царствовал двадцать два года, но почти все это время не обладал властью. Его свергли через два года и девять дней после сентябрьской смерти Томаса Глостера и через один год и двенадцать дней после сентябрьской несостоявшейся дуэли между Болингброком и Моубреем.

Ричард не ошибся в расчетах. Заговор против нового короля начинает формироваться почти сразу же — во всяком случае, в течение первых недель его правления. Шекспир, всегда стремившийся усилить драматизм, показывает, что это происходит уже во время коронации.

Тем не менее Омерль, например, остается верным королю. Он, епископ Карлайлский и другие готовы на все, лишь бы вернуть корону Ричарду. Тут они солидарны с настоятелем Вестминстерского аббатства.

Аббат осторожно говорит:

Королева прибывает в Лондон и, убитая горем, надеется увидеть Ричарда по пути к месту заключения. Она говорит:

Лондонский Тауэр, самое знаменитое из некультовых сооружений Англии, вопреки легенде не был построен Юлием Цезарем. Два похода Цезаря в Англию, совершенные в 55 и 54 гг. до н. э., были всего лишь набегами, так что он не оставил после себя ничего, кроме воспоминаний.

Однако Юлий Цезарь был одним из самых знаменитых людей в истории, и Англия гордилась своей связью с его именем, хотя в результате этой встречи остались только воспоминания о тяжелом поражении.

Самые древние части Тауэра были построены после другого, намного более важного вторжения. Когда Вильгельм, герцог Нормандский, захватил Британию в 1066 г. и стал Вильгельмом Завоевателем, он тут же начал строить форт на окраине Лондона, где можно было бы разместить норманнский гарнизон на случай восстаний горожан. Со временем этот форт превратился в Тауэр.

Хотя королева утверждает, что Юлий Цезарь построил эту крепость «на горе», то есть с дурной целью, во времена Ричарда II Тауэр еще не имел той мрачной репутации, которой он пользовался во времена Шекспира; в этом смысле реплика является анахронизмом. Короли и королевы начали умирать в Тауэре лишь через сто лет.