Чукотка

Рано утром, в жесточайшую пургу, Таграй вместе с Андреем Андреевичем приехали в школу.

Едва успел Таграй сбросить дорожную одежду, как сторожиха пошла звонить на первый урок.

ШАМАН-ЧАЙНИК

Однажды в хороший зимний день, освещенный холодной золотистой луной, на культбазу приехали Ульвургын и старик Тнаыргын. Оставив нарту у крыльца, они важно и не спеша вошли в мою комнату.

Судя по внешнему виду, можно было заключить, что Ульвургын, как всегда, отлично настроен. Лицо же старика, более чем обычно сосредоточенное и задумчивое, вызывало беспокойство: не случилось ли чего?

- Сидели, сидели у себя в ярангах и решили поехать к тебе чай пить, сказал Ульвургын.

- Значит, не по делу, а просто в гости приехали? Очень хорошо. Раздевайтесь.

Ульвургын молча здесь же, в комнате, снял кухлянку и понес ее в коридор.

- И ты, Тнаыргын, раздевайся, - предложил я старику.

На лице Тнаыргына появилась усмешка. С какой-то стариковской застенчивостью он сказал:

- Я голый.

- Как голый?

- Голый. Без рубашки.

- А-а! Рубашки нет? Ну ничего. Хочешь, Тнаыргын, я подарю тебе рубашку?

Старик опять усмехнулся.

- Рубашка есть, - сказал он. - Велел сшить. Только без пользы валяется она в сенках. Не ношу ее.

- Почему же?

- Тело чешется от нее. Без рубашки лучше. Вошь заводится в матерчатой рубашке, - смущаясь, сказал старик.

- А как же вот Ульвургын в рубашке ходит? Ученики - тоже. Да и я ношу рубашку.

- Коо, - уклончиво ответил он.

- Когда была одна рубашка, - сказал Ульвургын, - и у меня чесалось тело. Завел три - перестало. Не все время ношу одну. Меняю. Стало хорошо.

- Правильно, Ульвургын. А у тебя, Тнаыргын, стало быть, одна рубашка?

- Да, одна. И та не нужна.

- Ну хорошо. Не надо - так не надо. Но все же я хочу тебе подарить рубашку. Пусть она будет второй. И если тело зачешется, ты попробуй сними ее и сейчас же надень вторую.

Старик засмеялся.

- Запутать следы, как путает старая лиса? И вошь обманывать нехорошо!

- Принимай подарок, Тнаыргын. Будет у тебя две рубашки, - сказал Ульвургын.

- Или попробовать, Ульвургын, еще раз? - серьезно спросил старик.

- Попробуй, - посоветовал он ему.

Обрядив его в рубашку, мы присели к столу. Поговорили о зимней охоте, о школе, о том, что у чукчанки Анканаут в больнице родился сын; поговорили о новостях, которые были на побережье. Вдруг Ульвургын прервал разговор:

- Подожди! Если гость приехал, то не сухим горлом он новости рассказывает.

- Забыл, забыл, Ульвургын! Сейчас приготовим хороший, крепкий чай.

Между тем я совсем не забыл. Я давно хотел продемонстрировать Ульвургыну действие электрического чайника. Показать его просто, что называется, ни с того ни с сего, мне не хотелось. Я несколько месяцев ждал удобного момента показать чайник. И теперь случай подвернулся.

Мои друзья чукчи, любознательность которых я испытывал на каждом шагу, пусть не осудят меня. Показать чайник сразу же после приезда - это одно. И совсем другое - когда прошло уже ползимы, когда всякие новинки исчерпаны и жизнь идет своим обычным, нормальным путем.

Я хорошо знал, что каждое новшество, с которым приходилось чукчам знакомиться впервые, показанное в соответствующей обстановке, давало прекрасные результаты. Иногда это служило темой многих бесед. Когда-то они уже познакомились с электролампочкой и давно перестали удивляться горящим внутри железным проволочкам. Лампочка никого теперь не удивляла. Но вот электрического чайника они еще не видели и даже не знали, есть ли такой чайник.

Когда Ульвургын сделал мне замечание по поводу "сухого горла", я вытащил чайник из чемодана.

- Будем пить из нового чайника, - сказал я несколько торжественно.

- Ай-ай-ай! Какой хороший дорожный чайник! - вскрикнул Ульвургын и вскочил со стула.

Я держал чайник, закрыв рукою вилку, а Ульвургын поглаживал его и смотрелся в блестящий никель.

- Можно пить чай и глядеть, как ты пьешь. Все равно зеркало, восторженно говорил Ульвургын.

Даже старик Тнаыргын привстал и, заинтересовавшись, подслеповато разглядывал его.

Когда наконец они сели на свои места, я поставил чайник на угол стола. Затем я взял кувшин с водой, в котором плавали комки нерастаявшего снега. Вода вместе со снегом забулькала и полилась в чайник. Незаметно включив шнур, я стал рассказывать гостям о новых заводах, где вырабатывают много разных вещей.

- А почему в факторию не привозят такие чайники? - перебил Ульвургын.

Гости очень охотно поддерживали беседу до тех пор, пока Ульвургын не вспомнил, что они до сих пор еще не попили чаю.

- Э, ты опять забыл! - сказал он.

- Нет, я не забыл. Вот сейчас закипит вода, и мы будем пить.

- Не думаешь ли ты, что она закипит от наших разговоров? усмехнувшись, спросил Ульвургын.

- Да. Пока мы поразговариваем, чайник будет готов.

- Что-то я не вижу, чтобы ты был пьян. Разве ты забыл, что чайник не поставлен на огонь? Ведь под чайником нет примуса.

- Примуса не нужно. Он и так закипит, без примуса.

Старик Тнаыргын посмотрел на меня укоризненно. Казалось, что он счел неуместными мои шутки, тем более, что попить чаю хотелось.

- У нас горло ссохнется, если мы будем ждать, когда он закипит у тебя на столе. Может быть, ты вздумал разложить вокруг него костер из твоих бумаг?

- Да нет же, Ульвургын! Пощупай, он уже теплый стал.

Мои гости переглянулись между собой и, наверно, подумали: не с ума ли я начинаю сходить?

Я взял Ульвургына за руку и потянул его пальцы к чайнику. Прикоснувшись, он вдруг положил на него всю ладонь. Затем, привстав со стула, обхватил чайник обеими руками и, тараща на меня глаза, тут же опустил руки.

- Что такое? - тихо спросил он. - Тнаыргын, пощупай сам. Верно ли, чайник горяч? Не показалось ли мне?

- Показалось, - не поднимаясь с места, серьезно сказал старик. - Или ты был слепой и не видел, как наливалась в него вода со снегом?

Ульвургын виновато посмотрел на старика, потом перевел взгляд на чайник и еще раз потрогал его. Чайник был определенно горячий.

- Руку нельзя держать. Пощупай, Тнаыргын, пощупан его. Что-то я перестал быть Ульвургыном. Я совсем перестал понимать все.

Лицо Ульвургына было растерянным, взор блуждал.

Тнаыргын поднялся со стула, едва пощупав чайник, остановился и, согнувшись, молча разглядывал его.

Потом повернулся к Ульвургыну и кивком головы подтвердил.

- Правда, горячий? - спросил его Ульвургын.

- Да, правда, - тихо ответил Тнаыргын.

Они находились в таком состоянии, что явно хотели услышать человеческий голос.

- Садитесь, садитесь, - сказал я им. - Скоро вода закипит, и мы будем пить чай.

Они сели, уставив взгляды на чайник.

Вдруг чайник запел. Старики насторожились и опять переглянулись.

- Это электрический чайник. Как лампочка нагревается.

Они жадно смотрели на чайник, и казалось, что не слышали моих слов.

Из носика чайника повалил пар, затанцевала крышка, и мои гости одеревенели.

- Какомэй! Шаман-чайник! - рассмеялся вдруг Ульвургын.

- Видишь, я не шаман, а заставил воду закипеть без огня. Пусть ваш шаман попробует так сделать.

И когда напряжение прошло, Ульвургын удивленно спросил:

- Почему так получилось?

Я стал объяснять. В столе у меня был кусок шнура. Обнажив проволочки, я рассказал, как с берега, где стоит ветродвигатель с моторами, по проводу идет тепло к чайнику. Они внимательно разглядывали шнур, чайник с двумя гвоздиками сзади и удивлялись.

- Почему так? - разводя руками, говорил Ульвургын.

- А ты помнишь, Ульвургын, - сказал старик, - раньше, когда у нас не было спичек, как мы добывали огонь? Вертелом. Ведь тетива вертела - она всегда становилась теплой.

Я наблюдал, как они по-своему искали объяснения этому чуду двадцатого века. Но объяснить им хорошо я не мог: у меня для такого "ученого разговора" не хватало чукотских слов.