Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 19

В Нарве с 1895 г. также действовал марксистский кружок, объединивший 15 человек из числа рабочих Кренгольмской мануфактуры, суконной и других фабрик.

В 1899 г. сформировался марксистский кружок в Пернове. Его членами были строительные рабочие и служащие железнодорожной строительной конторы ^{276}.

Представители национальной интеллигенции и буржуазии, взгляды которых отражали газеты «Сакала», «Олевик», «Ээсти Постимээс», «Валгус», выступили противниками распространения марксизма среди эстонских рабочих. Они объявили социал-демократов и вообще всех революционеров опасными врагами эстонского народа, стремящимися внести в его сознание чуждую идеологию, пробудить классовые антагонизмы и расколоть «единство» эстонской нации.

Позднее им ответит один из видных руководителей Коммунистической партии Эстонии X. Пегельман, получивший образование в университете Лейпцига и поддерживавший во время своего обучения связи с немецкой социал-демократией. Он напишет, что эстонская буржуазия тщилась доказать, «будто «у нас» не может прорасти корень социал-демократии, ибо в «наших» условиях нет для этого почвы» ^{277}, с чем Пегельман, основываясь на своём опыте, не мог согласиться.

Примечательно, что заметный вклад в организацию и развитие социал-демократического движения в Эстляндии внёс агент газеты «Искра» (печатный орган РСДРП) М.И. Калинин — в последующем председатель Верховного Совета СССР, или «всесоюзный староста». Высланный из Тифлиса, он прибыл в Ревель в апреле 1901 г. и устроился токарем на завод «Вольта». В 1902 г. он объединил все ревельские марксистские кружки в социал-демократическую организацию и тем самым заложил основание Ревельской организации РСДРП. Ближайшими соратниками Калинина были эстонские рабочие Г. Калласс, К. Рохтма, Э. Пярди, А. Тирвельт, М. Блумберг, П. Карилайд. В числе участников социал-демократического движения были не только студенты и рабочие, но и гимназисты.

В 1904 г. М. Калинин был арестован и сослан в Олонецкую губернию. Его последователи создали в конце 1904 г. Ревельский комитет РСДРП (РК РСДРП).

К началу революции 1905 г. социал-демократические организации Эстляндии и эстонской части Лифляндии объединяли около 250 человек. Большинство социал-демократов проживали и действовали в крупных городах: Ревель, Юрьев, Нарва, Пернов. Самой большой и дееспособной была Ревельская организация РСДРП. В неё входило немало людей, высланных из Петербурга за революционную деятельность. Часть членов Ревельской организации — рабочие К. Рейндорф и Ф. Леберехт, интеллигенты А. Лурье, М. Блумберг работали ещё вместе с Калининым. Однако опытных революционеров в Эстляндии было ещё мало. Видимо, поэтому в состав РК РСДРП, сформированный в конце 1904 г., по-прежнему входили интеллигенты из числа инженеров и публицистов: А. Лурье, А. Дюбуа, Ю. Лилиенбах, М. Блумберг. В ходе революции дефицит профессионалов будет прёодолён с помощью Петербургской и Рижской организаций РСДРП, которые направят в Эстляндию своих работников и большевистскую литературу.

В Прибалтийском крае, в отличие от событий во внутренних губерниях России, представители либеральной интеллигенции, т.е. немцы, придерживавшиеся либеральных взглядов, участия в движении не принимали, поскольку оно было направлено прежде всего против немецкого господства в крае как такового, а затем уже против верховной власти, не обеспечившей разумное равновесие интересов между пришлым элементом и коренным населением. Напротив, прибалтийские немцы искали защиты у самодержавия и были готовы взаимодействовать с ним в целях подавления революции. Правда, и здесь они обнаружили местнический национальный эгоизм, пытаясь довести до правительства свою точку зрения, согласно которой причиной революционной смуты в Прибалтике явилась «русификаторская» политика центральной власти, ослабившая гегемонию «остзейского порядка», который прежде успешно сдерживал бунтарские поползновения «низов». Критике была подвергнута и работа комиссии Манассеина, якобы пробудившая среди местного населения беспочвенные надежды.

Что касается эстонской национальной буржуазии, то на рубеже XIX и XX вв. она оставалась как экономически, так и политически оттеснённой на задний план. Объясняется это тем, что она сформировалась относительно поздно, и к тому же в дискриминационных условиях особого остзейского порядка. Основную силу эстонской буржуазии составляли крупные дворохозяева, корчмари, мельники, торговцы, ростовщики, владельцы мелких промышленных предприятий в городах. В то же время прослеживается тенденция формирования собственно городской буржуазии за счёт выходцев из среды городских ремесленников, подрядчиков, мелких домовладельцев и лавочников. В общем, будучи в экономическом отношении слабой, а в политическом — трусливой, нарождающаяся эстонская буржуазия не помышляла о борьбе против немецкого засилья в Прибалтийском крае, а в самодержавии видела оплот порядка и прочную защиту от социальных потрясений.

Подстрекателями революционной смуты в Эстляндии выступили местные социал-демократические вожаки, добившиеся значительного влияния в среде фабрично-заводских рабочих, а также революционная национальная интеллигенция, имевшая опору среди крестьян благодаря своей просветительской и пропагандистской деятельности, направленной на подчёркивание языковой и культурной самобытности эстонцев и формирование на этой основе этнонационального самосознания.

На этапе буржуазной революции социал-демократы и этнонационалисты выступали союзниками. До поры до времени их совместной борьбе против самодержавного порядка не препятствовали фундаментальные идеологические расхождения. Социал-демократы мечтали о мировой революции, стремились к созданию справедливого социалистического общества, выступали сторонниками пролетарского интернационализма и видели будущую социалистическую Эстонию в рамках федеративных связей с обновлённой Россией.

Представители национальной интеллигенции и мелкой национальной буржуазии исходили из единства эстонской нации, якобы чуждой классовым противоречиям, и всеми способами культивировали этнонационализм. Наиболее радикальная их часть, готовая использовать в своих целях рабочее движение, группировалась в Ревеле вокруг газеты «Театая», а умеренная, считавшая необходимым ограничиться петициями к верховной власти, — вокруг газеты «Постимээс» в Юрьеве. И те и другие представители этнонационального крыла в политической жизни Эстляндии стремились отвоевать часть экономических и политических позиций у прибалтийских немцев, с тем чтобы «сравняться» с ними. В долгосрочном плане их вожделения были направлены на создание собственного национального государства, отрыв от «варварской» России, вхождение, конечно же, в европейскую цивилизацию, составной частью которой они себя видели, впитав антироссийский высокомерный дух остзейского порядка.

Такие антагонистические подходы к будущему Эстонии и России приведут через 10 лет к непримиримому противостоянию этих политических сил. В годы же революции 1905–1907 гг. и социал-демократы, и представители националистической интеллигенции и буржуазии сообща занимались жатвой того, что им удалось посеять в душах и умах эстонцев: социалисты пробудили классовое сознание, националисты — этнонациональное.

Значительное влияние на развитие революции в Эстляндии оказали события в этнически близкой Финляндии, а также в Лифляндии, четыре уезда которой были эстонскими.

В Великом княжестве Финляндском, так же как и в Прибалтийском крае, социальное движение тесно переплелось с национальным. Причём в Финляндии национальный сепаратизм проявлялся жёстче и был более открытым. Реализация цели отложения от России виделась на путях революции. Поэтому взаимодействие с российскими революционерами, боровшимися против важной скрепы империи — самодержавия, стало настолько естественным для финских националистических сил, что Финляндия, по выражению самих российских оппозиционеров, превратилась в «красный тыл революции». Здесь при попустительстве местных властей революционеры скрывались от преследований, проводили партийные конференции, издавали нелегальную литературу, хранили оружие ^{278}.