История Франции т.2

Республиканский белый террор фактически продлил состояние военной диктатуры в стране. Это доказало еще раз, что передача власти Кавеньяку не была временной мерой, вызванной чрезвычайными обстоятельствами гражданской войны, а являлась симптомом нарастающего отказа буржуазии от завоеваний демократической революции, разрыва с буржуазной демократией. «Сабля генерала Кавеньяка является предохранительным средством цивилизации», — записывал в своем дневнике Готье, будущий мэр Бордо, один из типичнейших представителей и выразителей взглядов орлеанистской крупной буржуазии этого города [441]. Его мысли вполне совпадали с настроениями титулованных легитимистов. Герцог Паскье писал барону Брабанту: «Единственная гавань, в которой можно укрыться в такое бурное время, это гавань военного деспотизма. Слава всевышнему! Мы имеем его, этот благословенный военный деспотизм, под именем осадного положения или диктатуры».

Диктатура буржуазии при помощи кавеньяковской сабли расчищала пути для замены республиканской формы монархической. В образованное после июньских дней правительство Кавеньяка, составленное из самых воинственных представителей буржуазно-республиканской реакции Марраста, Сенара и др., были введены орлеанисты — сперва военный министр генерал Ламорисьер, а через некоторое время два бывших министра Июльской монархии Вивьен и Дюфор, причем последний получил важнейший пост министра внутренних дел. Заведомый легитимист генерал Шангарнье был назначен командующим национальной гвардией.

Из правительства вынужден был уйти министр просвещения Карно, внук знаменитого деятеля Великой французской революции, автор проекта о введении всеобщего начального образования. Вскоре Учредительное собрание дало согласие на судебное преследование Луи Блана и Коссидьера, обвиненных комиссией по расследованию причин июньского восстания в том, что они якобы были соучастниками событий 15 мая и виновны в подстрекательстве рабочих к мятежу. Предпочитая эмиграцию ожидавшей их судебной расправе, Луи Блан и Коссидьер уехали в Англию.

Сплочение сил реакции форсировало дальнейшее сближение всех соперничающих монархических группировок — легитимистов, орлеанистов, бонапартистов. Они образовали влиятельнейшую «партию порядка», которая крепла под сенью буржуазной республики и возглавлялась Тьером, Моле, Барро, Фаллу, Монталамбером и другими орлеанистскими и легитимистскими лидерами, образовавшими «комитет улицы Пуатье», как прозвали штаб «партии порядка» по его местопребыванию.

Правительство Кавеньяка поспешило аннулировать разработанные Временным правительством проекты национализации железных дорог с выкупом у частных компаний. Была полностью восстановлена финансовая система Июльской монархии, Учредительное собрание отклонило даже прогрессивный налог на наследство.

Возобновилось преследование рабочих объединений и стачек, в Лилле власти запретили даже общество взаимопомощи рабочих-прядильщиков. Был отменен декрет об ограничении рабочего дня; все «национальные мастерские» в провинции были распущены. Если в дни подавления июньского восстания Учредительное собрание, чтобы отвлечь рабочих от революционной борьбы, показным жестом ассигновало 3 млн. франков субсидий для производственных ассоциаций, то ныне всякое упоминание о социальных требованиях пролетариата встречалось в Собрании улюлюканьем. Даже такой мирный реформатор, как Прудон, подвергся бешеной травле, когда предложил законопроект, предусматривавший вызвать в стране оживление в делах с помощью всеобщего снижения цен, заработной платы, арендных платежей, налогов и долгов. В последовавшей в Учредительном собрании словесной дуэли с Тьером Прудон, к его чести, не только посрамил карликового столпа «партии порядка», но и весьма мужественно заступился за июньских повстанцев, объявив их жертвами нищеты, голода и провокаций реакционеров.

Новое наступление крупной буржуазии не пощадило и мелких буржуа. Несмотря на всю их помощь в подавлении июньского восстания, лавочники, ремесленники и мелкие предприниматели, которых бедствия экономического кризиса опутали со всех сторон долгами, были отданы теперь во власть своих кредиторов, крупных мануфактуристов, оптовиков, ростовщиков, домовладельцев. Учредительное собрание отклонило законопроект о полюбовных сделках между должниками и кредиторами и восстановило тюремное заключение за долги. Точно так же собрание подтвердило закон о 45-сантимном налоге, и правительство Кавеньяка предписало неукоснительный сбор недоимок по этому налогу. При сопротивлении крестьян к ним должны были применяться самые решительные меры воздействия, вплоть до применения оружия. В течение лета 1848 г. крестьянские мятежи, вызванные сбором этого налога, были особенно многочисленны в Дордони, Жер, в горных районах Пиренеев. 15 июля 1848 г. в деревне Ажэн, близ Герэ, в департаменте Дордонь, при принудительном взимании 45-сантимного налога было убито 12 и ранено 25 крестьян.

Такая политика буржуазных республиканцев еще сильнее колебала зыбкую почву их диктатуры. На муниципальных выборах в августе 1848 г. почти повсеместно побеждали монархисты. На дополнительных выборах в Учредительное собрание в сентябре 1848 г. из 17 новых депутатов, избранных в 13 департаментах, 15 были монархистами. Всеобщее внимание привлек новый успех Луи-Наполеона Бонапарта, который в канун рабочего восстания в Париже расчетливо предпочел отказаться от депутатского мандата и остался в Англии, а теперь, вернувшись во Францию, вновь был избран в Париже.

Избрание Луи-Наполеона президентом

Наиболее ярким воплощением антидемократической тенденции во Второй республике было решение вопроса о президенте. Буржуазно-республиканское большинство Учредительного собрания отвергло различные предложения монархистов о создании двухпалатного парламента с тем, чтобы, кроме избираемой всеобщим голосованием палаты депутатов, учредить формируемую привилегированными избирателями буржуазно-аристократическую верхнюю палату. Конституция вводила однопалатный парламент — Законодательное собрание, избираемое на 3 года всеобщим голосованием. Однако буржуазно-республиканское большинство оказалось по существу солидарным с монархической идеей о создании реакционного противовеса демократически избираемому парламенту.

В 1848 г. реакционное направление буржуазного республиканизма окончательно отрекалось от демократической традиции единой, нераздельной суверенной законодательной власти. Оно противопоставляло этой французской революционной традиции конституционную модель США, считая ее лучшим противоядием от демократии. Идя еще дальше по этому пути и прибегая к канонизированной догме о разделении властей, буржуазно-республиканский либерализм мыслил создать противовес демократии в виде сильной президентской власти, независимой от парламента и наделенной почти королевскими правами.

С этой целью в проекте конституции предусматривалось избрание президента республики не парламентом, а всенародным голосованием.

Конституция наделяла президента исключительным правом формирования правительства, назначения и смещения министров, а также чиновников и офицеров, и руководства всеми вооруженными силами государства. Единственное ограничение президентского полновластия состояло в том, что президент должен был избираться на четырехгодичный срок без права переизбрания на следующее четырехлетие, и не получал права распускать Законодательное собрание. Тем не менее огромная власть президента давала ему возможность бороться с парламентом и узурпировать волю избирателей. Это противоречие составляло ахиллесову пяту конституции Второй республики. «С одной стороны — 750 народных представителей, избранных всеобщим голосованием и пользующихся правом переизбрания, образуют бесконтрольное, не подлежащее роспуску, неделимое Национальное собрание, которое облечено неограниченной законодательной властью… С другой стороны — президент, со всеми атрибутами королевской власти, с правом назначать и смещать своих министров независимо от Национального собрания, со всеми средствами исполнительной власти в руках, раздающий все должности и тем самым распоряжающийся во Франции судьбой по меньшей мере полутора миллионов людей, так как именно такое количество лиц материально зависит от 500 тысяч чиновников и от офицеров всех рангов» [442].