Танковый ас № 1 Микаэль Виттманн

Но даже для эсзсовцев все складывалось не самым удачным образом. Во избежание лишних потерь дивизии «Лейбштандарт» было приказано оставить свои позиции. 10 февраля 1943 года в условиях сильного мороза по глубокому снегу началось отступление. На некоторых участках фронта части Красной Армии преследовали отскупающих немцев, намереваясь ударить им в тыл. Но именно в тот день из состава «Лейбштандарта» была сформирована мощная ударная группа, которая была передана год командование оберштурмбаннфюрера СС Кума, служившего в дивизии СС «Рейх». В состав данной ударной группы входил и танковый полк «Леибштандарта». Но большинство «тигров» не смогли принять участие в боях. Два танка вышли из строя из-за повреждения двигателей. Еще одна машина оказалась в реке, так как под ней рухнул мост, по которому она двигалась. «Тиграм» предстояло отбить советскую атаку, нацеленную на станцию Роган, располагавшуюся к юго-востоку от Харькова. Там завязались ожесточенные бои, так как советское командование планировало прорвать немецкую линию обороны на участке между позициями 2-го (Хансен) и 3-го (Вайденхаупт) батальонов панцергренадерского полка СС. В это же самое время командование танковым корпусом Ваффен-СС во главе с Паулем Хауссером, невзирая на приказ Гитлера, принимает Решение ocтавить, чтобы тем самым спасти танковое соединение от полного уничтожения.

Для многих танковых экипажей танкового полка «Лейбштандарта» это было боевым крещением. Альфред Люнзер, семнадцатилетний артиллерист танка PzIII, вспоминал: «Мы были направлены в танковый батальон Пайпера. Нашим танком командовал девятнадцатилетний унтершарфюрер Штаудеггер, водителембыл роттенфюрер Фоке, которому такжебыло девятнадцать лет. Он уже имел боевой опыт, так как, будучи водителем-механиком штурмового орудия, участвовал в боях прошлой зимой. Он даже носил медаль «Мороженое мясо» [1] . В своисемнадцать лет я был артиллеристом-наводчиком, Граф был заряжающим. Во главе с Пайпером мы должны были удержать участок фронта шириной в 80 километров. В обычной ситуации дивизия должна была бы действовать на участке шириной в 20 километров. Во время наступления в экипаже возник конфликт. Наш командир был взволнованным и даже, сказал бы, нервным. Он был весьма недоволен тем, как управлял танком Фоке. По нашему же мнению, Фоке был очень опытным водителем. В итоге он просто заглушил мотор и сказал: «Унтершарфюрер, если Вы можете управлять танком лучше, то тогда займите мое место». Штаудеггер: «Фоке, я Вас отдам под трибунал». Фоке: «Ну что же... Тогда полный вперед». Он завел двигатель и поехал. Никакого трибунала не была».

Между тем ситуация в «Лейбштандарте» становилась близкой ккритической. Южная ударная группа утратила связь с командованием группы армий «Юг». В позициях немцев возникал «зазор» почти в 200 километров! Именно сюда Генерал Попов бросил советские танки и пехотные части. Ониобошли с фланга большую часть соединений группы армий «Юг», продвинулись в северную часть Донбасса и быстро приближались кДнепру. 6-й советской армии удавалось быстро развивать свой тактический успех. На левом крыле против частей «Лейбштандарта» был брошен в бой VI гвардейский кавалерийский корпус. Советские части, продвинувшись далеко на юг, могли нанести удар по позициям «Лейбштандарта» с тыла. 15 февраля 1943 года части Красной Армии вошли в северо-западные кварталы Харькова. В ближайшие часы они могли вступить также на западные и юго-восточные окраины города. В этих условиях «Лейбштандарт» должен был удерживать участок фронта шириной в 80 километров. Пауль Хауссер принял решение в срочном порядке эвакуировать немецкую воинскую группировку из Харькова. В этот же самый день из «Лейбштандарта» кХауссеру приходит новость, что его частям удалось разгромить VI советский гвардейский кавалерийский корпус. Непосредственное участие в этом бою принимали подразделения разведывательного батальона ССи 1-го танкового батальона «Лейбштандарта», которым командовал штурмбаннфюрер ССМакс Вюнше.

Теперь части «Лейбштандарта» могли занять новые оборонные позиции к юго-западу от Харькова. Но при этом плоский рельеф местности B данном районе весьма мешал эффективному использованию немецких танков. В некоторых местах глубина снега достигала двух метров. Он был покрыт ледяной коркой, которая позволяла проехать по нему лишь легким бронетранспортерам и бронемашинам. Танки же сразу проваливались. Перед ними моментально возникала стена снега, которая не только мешала обзору водителя, но и фактически останавливала машину своей массой. В итоге тяжелая рота, укомплектованная «тиграми», не могла вступить в бой как отдельное подразделение. Часть танков оказалось возможным применить лишь в окрестностях станции Мерефа. 7февраля 1943 года штурмман CC Пёве использовал свой «тигр», чтобы вытащить танк PzIV из состава 7-й роты (бортовой номер 717), у которого заглох двигатель. В дневниках штурммана ССШампа сохранились такие записи: «8.02.1943 — вечерний марш, танк под огнем. 9.02.1943 — Мерефа, завтрак с российскими крестьянами».12 февраля 1943 года экипаж «тигра», которым командовал унтершарфюрер Вишен (артиллерист Шамп), выдвинулся из Мерефы в направлении Полтавы. Во время пути обнаружилось, что у танка загорелся двигатель. После безуспешных попыток спасти машину экипаж был вынужден оставить ее. В те дни первые модели «тигров» очень часто страдали от загорания двигателей. Ряд исследователей считает это явление «необъяснимым». Впрочем, ответ на данный вопрос можно найти в книге Гудериана «Танки — вперед!» В частности, в ней он пишет следующее. «Опасность воспламенения танка возникала не только от прямого попадания снаряда, но и от протекания бензина или масла из-за повреждения прокладок или износа двигателя. В этом случае горючее попадало на двигатель и могло легко воспламениться».Судя по всему, в данной ситуации это был именно такой случай. Выбравшись из танка, экипаж Вишена был вынужден провести на жутком морозе несколько дней. Дело в том, что новую модель танка, секретный «тигр», им было запрещено оставлять. Не дождавшись помощи, в ночь с 15 на 16 февраля было решено уничтожить «тигр», чтобы он не попал в руки красноармейцев. Танк был взорван 16 февраля 1943 года в 11 часов 15 минут. За следующий день экипажу, оставшемуся без танка, удалось добраться до поселка Новая Водолага. Там пятеро танкистов провели несколько дней. К 25 февраля после четырех дней пути по морозу им удалось достичь города Красноград. Но экипаж в полном составе просуществовал недолго — 9 марта в бою был убит его командир Вишен.

Альфред Люнзер, наводчик из экипажа PzIII Штаудеггера, так описывал события тех дней. «Мы и наши танки использовались, чтобы остановить советское наступление. В тот момент в батальоне были в основном бронетранспортеры, плавающие автомобили да мотоциклы. Во время оборонительных боев я был «ранен». Это произошло в одно солнечное утро в деревне, располагавшейся между Полтавой и Харьковом. Наш танк стоял на деревенской улочке позади одного из домов, близ командного пункта Пайпера. Внезапно на горизонте появилась колонна советских грузовиков. Она двигалась, не предвидя опасности. Когда об этом сообщили Пайперу, тот воскликнул: Какая дерзость! Это им нельзя спускать с рук».

На тот момент наш водитель где-то отсутствовал, но танк был в боеготовности. Штаудеггер тут же занял его место. Он скомандовал: «Люнзер, давайте мне указания!» Мы все знали, как управлять танком, но ни мы, ни Штаудеггер не были водителями. Но нам очень не хотелось, чтобы Пайпер узнал, что нашего водителя не было на месте. Мы знали, что для того, чтобы запустить танк,надо было правильно потянуть тормозной рычаг. Но Штаудеггер сделал все с точностью до наоборот, в итоге меня едва не припечатало кормой танка в стоявший сзади бронетранспортер. Все могло закончиться очень плохо, так как мои штаны стало затягивать в гусеницу танка. Но все обошлось. Пайпер тогда сказал: «Счастливчик!» Я до сих пор не знаю, обращался ли он комне или к Штаудеггеру. Меня внесли в дом к Пайперу, положили на кровать, которая состояла только из ножек и голого пружинного матраса. После этого послали за санитаром. Тогда стоял мороз в 28 градусов ниже нуля,и мы облачались сразу же в несколько одежд. В тот момент на мне были одеты длинные носки, длинное белье, синие парусиновые штаны, черные танкистские брюки, которые дополнялись белыми льняными камуфляжными штанами, от масла и горючего ставшие серыми. Именно эти многочисленные штаны и спасли мою правую ногу. Голень почти тутже раздулась и стала сплошным синяком, но кость была цела. Не было открытой раны, а потому я мог продолжать сражаться. Меня водрузили в башню танка. Мнене было замены, а надо было воевать. Так две или три недели меня сначала загружали, а потом извлекали из башни. Меня туда загружали утром и извлекали только вечером. Но в этом были свои плюсы, пока экипаж проводил вечера, прочищая большим шомполом ствол орудия, я сидел в русской крестьянской хате и чистил лишь казенную часть орудия или пулемет. После этого мне приносили коробки с боеприпасами, и я набивал ими пулеметные ленты, вставляя в нее через четыре патрона трассирующий заряд. Вомногом для экипажа я был обузой, но они не могли ничего поделать, так как не могли найти мне замену. Но в итоге ее все-таки нашли в лице Хаберманна».