Маршал Язов (роковой август 91-го)

Тем не менее линию на сокращение Вооруженных Сил он проводил твердо, со свойственной ему солдатской прямотой.

Казалось бы, вполне логично связать с приходом Д. Т. Язова на пост министра обороны СССР и ускорение переговорных процессов по другим проблемам. Но и здесь Горбачев и К° явно злоупотребляли лояльностью министра обороны, осуществляя на него серьезный нажим через Политбюро. 8 декабря 1987 года в Вашингтоне Генеральный секретарь ЦК КПСС и Президент Соединенных штатов Америки поставили свои подписи под Договором между СССР и США о ликвидации ракет средней дальности. Согласно Договору, уничтожению подлежали наряду с устаревшими типами РСД (Р-12, Р-14) и уникальные подвижные комплексы РСД-10 (СС-20), воплотившие в себе высшие достижения отечественной конструкторской мысли и не имеющие аналогов за рубежом. Именно они вызывали наисерьезнейшую озабоченность европейских партнеров США из-за сложности наблюдения за их перемещением, высокой точности и большой досягаемости. Попутно «отдали», а по сути подарили американцам и другой новейший комплекс меньшей дальности ОТР-23 (СС-23), ловко обойдя присутствовавшего на переговорах маршала С. Ф. Ахромеева, да и число подлежащих уничтожению советских ракет значительно превосходило число американских.

Это был тяжелый удар для ракетчиков. Главный конструктор уникального СС-20 А. Д. Надирадзе, не выдержав его, вскоре скончался в отнюдь не преклонном возрасте. Генеральный штаб напрягся, изыскивая возможности для затыкания дыр, возникших в результате снятия целей с запланированных к уничтожению ракет.

Веского слова министру обороны здесь сказать не удалось. Почему? Некоторые генералы от армии и ВПК связывали это со слабым знанием Д. Т. Язовым ракетных проблем. Он прекрасно знал технику Сухопутных войск, но по стратегическим ракетным комплексам имел лишь самое общее представление. Возможно, это обстоятельство сыграло какую-то роль, но отнюдь не решающую.

Решающее слово осталось за политиками. Военным отводилась роль исполнителей. А политики уверовали в будущий союз с США, который должен принести благоденствие пораженному тяжелой экономической болезнью СССР. Тем более все объявляемые лидером Союза проекты не претворялись в жизнь, а государство твердой поступью шло к экономическому кризису и политическому хаосу.

В ряду первых, приписываемых М. С. Горбачеву крупных политических удач, особое место занимает решение о выводе ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Невозможность достижения военной победы стала очевидной, а регулярное поступление в СССР гробов из 40-й армии являлось сильным общественным раздражителем. В стране возникло достаточно мощное движение матерей, требующее прекратить участие сыновей в афганской войне. Оппозиционные КПСС силы активно разыгрывали афганскую карту в политической борьбе. Трещавшая по швам экономика не успевала удовлетворять потребности войск, ведущих боевые действия, а Минфин с трудом изыскивал миллиарды рублей для финансирования этой кампании. В международном плане участие советских войск в гражданской войне внутри суверенного государства наносило серьезный урон престижу СССР, затрудняло продвижение советских инициатив. Единственным выходом из ситуации оставалось возвращение 40-й армии в Союз.

Постановление ЦК КПСС обязывало Д. Т. Язова осуществить вывод войск в период с 15 мая 1988 г. по 15 февраля 1989 г. Прошло менее года, как он стал министром обороны, и теперь ему предстояло осуществление операции, за которой внимательно следил весь мир. С особой тревогой и надеждой ждали матери возвращения своих сыновей на родную землю.

Д. Т. Язов, чувствуя свою ответственность перед матерями и советским народом, сделал все возможное, чтобы организованно и, главное, без потерь вывести «сороковую» из Афганистана. От Генерального штаба, командования ТуркВО он требовал разработки конкретных планов организации марша, всестороннего его обеспечения, четкого руководства и контроля. «Планировать и продумывать вывод каждого солдата» — таково было его требование.

Организовав подготовку в Москве, министр прилетел в Кабул, своим опытом, интуицией и властью помог командованию армии разработать план возвращения войск на родину.

В соответствии с его директивой от 7 апреля 1988 г. войска выводились колоннами в составе не менее усиленного батальона. В направлении вывода были задействованы все виды войсковой и агентурной разведки с целью выявления намерений моджахедов, обещавших устроить «кровавую баню» соединениям и частям 40-й армии. Для сопровождения колонн создавалось сильное охранение. Вдоль маршрутов образовывались режимные зоны, для их охраны привлекались афганские подразделения.

Политорганы развернули работу по воспитанию бдительности, соблюдению мер безопасности.

Для обеспечения «своевременного и организованного вывода» министр образовал оперативные группы в Министерстве обороны во главе с маршалом С. Ф. Ахромеевым, в Кабуле — во главе с генералом армии В. И. Варенниковым, в районе границы с Афганистаном — во главе с командующим войсками округа. Там же, на границе, действовала и оперативная группа Генерального штаба. Да и весь Генеральный штаб и штаб Сухопутных войск работали в режиме повышенной боевой готовности.

Министр обороны каждые 4 часа требовал доклада о движении колонн, а в случае их обстрела или иных происшествий — немедленного, независимо от того, находился он в кабинете или на даче. В ночное время телефон на даче звонил до десятка раз. До двух-трех часов ночи не ложился спать — все на телефонах.

Все прибывающие на территорию СССР колонны встречали представители военного командования, родственники военнослужащих, представители местных органов власти. Каждому воину от министра обороны был вручен именной подарок — за мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга.

В январе 1989 года Д. Т. Язов вновь прибыл в Кабул. Ознакомился с действиями войск на завершающем этапе их вывода. Обсудил с афганским руководством проблемы, остающиеся после ухода 40-й армии, совместно наметили основы для дальнейшего военного сотрудничества. Афганские руководители настаивали на оставлении хотя бы небольшого контингента советских военнослужащих. Язов однозначно ответил отказом. На просьбу вице-президента ДРА М. Рафи обеспечить охрану и сопровождение колонн, доставляющих грузы из СССР по маршруту Хайратон — Кабул, заявил: «Советские люди ждут своих сыновей домой, поэтому мы оставлять никого не будем».

Последние подразделения советских войск пересекли советско-афганскую границу утром 15 февраля 1989 г. На высоком склоне близ Термеза еще накануне собрались родственники наших солдат и офицеров. Ждали сыновей, братьев, мужей, любимых, ждали с прямо-таки религиозной верой в то, что их, уцелевших за многие месяцы боев, минует пуля или осколок в эти последние часы выхода. Ждали, верили…

Верил, все возможное сделал для того, чтобы без жертв обошелся выход ОКСВ из Афганистана и Д. Т. Язов. Его жена, Эмма Евгеньевна, вспоминает, как не сомкнул глаз в ту ночь министр обороны. Время от времени ночную тишину взрывали телефонные доклады. Скупая улыбка освещала лицо маршала: без потерь пройден еще один рубеж. Но иногда давала о себе знать «крестьянская косточка»: крепкие слова раздавались в адрес Наджибуллы, до последнего стоявшего против вывода советских войск.

…«Сороковая» вышла из Афганистана точно в срок и без потерь. Последним по мосту, соединяющему два сопредельных государства, прошел командующий «сороковой» генерал Б. Громов, завершив с последним шагом по мосту свой воинский подвиг. В Кабуле остался завершать военные дела и оказывать помощь афганским властям генерал армии В. Варенников.

Пробиваются демократические ростки

Страна между тем стремительно политизировалась. Резко, с огромными перехлестами — «по-советски» — стартовала гласность. Люди открывали «Огонек», «Московские новости» — и дух захватывало, мурашки по спине ползли от разоблачений прошлого и настоящего. Преступления Сталина и «кремлевско-узбекской мафии», наша действительная миссия в Афганистане и промысел вдруг обнаруженных в отечественных пределах «ночных бабочек» — все больше ранее напрочь закрытых тем становились предметом гласности. Начиная перестройку, ее «отцы» уповали на активизацию «человеческого фактора». Медленно, но все же разжимались тиски командно-административной системы. В обществе стали пробиваться ростки демократизма, заговорили о формировании в СССР правового государства.