Врачебные тайны дома Романовых

27-го присутствующие начали с ним прощаться. Он приветствовал всех тихим взором. Потом произнёс с усилием: „после“… Все вышли, повинуясь в последний раз его воле. Он уже не сказал ничего. 15 часов мучился он, стонал, беспрерывно дёргая правую свою руку, левая была уже в параличе. Пётр перестал стонать, дыхание остановилось — в 6 часов утра 28 января Пётр умер на руках Екатерины.

2 февраля труп государя вскрыли и бальзамировали. Сняли с него гипсовую маску».

При вскрытии нашли «затвердение в шейке мочевого пузыря и антонов огонь» (воспаление). Н. Куприянов считает, что, вероятнее всего, смерть последовала от воспаления мочевого пузыря, перешедшего в гангрену, и от задержки урины (мочи).

В. Рихтер посвятил отдельную главу своего капитального труда по истории медицины России врачебным замечаниям о последней болезни и кончине Петра Великого. Он писал: «Многие иностранные врачи почитают ложно каменную болезнь причиной кончины его, последовавшей 28 января 1725 г. Рассечение (вскрытие. — Б.Н.), учинённое по смерти его, разрешило все сомнения, поелику никак не могли найти камней. Другие авторы столь же несправедливо приписали болезнь его последствию сифилитической фазы. Большая часть иностранцев полагают главной причиной чирей около мочевого пузыря. Самое же нелепое, однако, есть мнение тех, кои полагают причиной последней болезни Петра Великого яд, данный ему ещё во время юности. Обстоятельное и справедливое описание болезни и кончины императора Петра Великого принадлежит академику Штелину (опубликовано на немецком языке в Лейпциге в 1785 г. — Б.Н.), позаимствовавшему их из уст гоф-хирурга Паульсона, который под присмотром Блюментроста пользовал императора».

В последние годы болезнь и смерть Петра I вновь привлекли к себе внимание исследователей. Так, Г.М. Яковлев, И.Л. Аникин и С.Ю. Трохачёв пишут в «Военно-медицинском журнале» (1990, № 12): «История болезни царя, видимо, не сохранилась до наших дней (речь идёт, очевидно, о той истории болезни, с которой ещё в 1715 г. молодой Блюментрост по совету Р. Эрскина отправился в страны Западной Европы, чтобы узнать мнение знаменитых европейских медиков о болезни императора. — Б.Н.), но имеются отзывы на неё трёх известных европейских специалистов: Бернарда Альбина (1653–1721), Иоганна Брейна (1680–1764) и Иоганна Бруннера (1653–1727). Консультанты пришли к выводу о наличии у Петра I „ипохондрии, цинги, изнурения тела, меланхолии и застоя крови“». Переводя эти диагнозы на язык современной медицины, авторы статьи считают, что вероятнее всего, речь идёт о хроническом гепатите, наличие которого косвенно подтверждается успешным лечением минеральными водами; возможным причинным фактором этого заболевания служило регулярное употребление спиртных напитков. Что же касается непосредственной причины смерти, то они предполагают либо аденому предстательной железы, приведшую в своей заключительной стадии к острой задержке мочеиспускания и развитию уремии (мочекровию), либо стриктуру уретры, развившуюся вследствие воспалительного процесса. При этом авторы решительно опровергают утверждения некоторых иностранных медиков, в частности Р. Голдвина, о том, что будто бы придворные врачи подозревали у Петра I сифилис, от которого он якобы лечился в 1706–1708 гг. препаратами ртути, и столь же решительно поддерживают мнение В. Рихтера, давшего, по их словам, «блестящую, высокопрофессиональную отповедь сторонникам вышеупомянутой точки зрения».

Кстати, «сифилитическую» версию поддерживал и небезызвестный советский историк, академик М.П. Покровский, обливавший в идеологических целях предреволюционную историю России чёрной краской. Используя разногласия специалистов по установлению диагноза болезни Петра I, он не упустил случая мазнуть дёгтем личность императора: «Пётр умер, как известно, от последствий сифилиса, полученного им, по всей вероятности, в Голландии и плохо вылеченного тогдашними врачами».

Н.И. Гусаков в брошюре «Пётр I и медицина» (М., 1994) утверждает, что Пётр I страдал мочекаменной болезнью, а также — частичной непроходимостью мочеиспускательного канала после перенесённой и плохо леченной гонореи. Кроме того, он упоминает и версию отравления Петра I, ссылаясь при этом на описанные А.С. Пушкиным в его «Истории Петра» судороги, паралич левой руки, потерю зрения и «жжение в животе», которые, по мнению Н.И. Гусакова, могут рассматриваться как признаки отравления каким-то ядом, в частности мышьяком.

Изучая историко-литературные источники, посвящённые смерти Петра Великого, Ю.А. Молин — высококвалифицированный судебно-медицинский эксперт с большим стажем работы по специальности, обратил внимание на версию об отравлении. Наиболее чётко её сформулировала доктор исторических наук Н.М. Молева на страницах «Медицинской газеты» (№ 111 от 15.02.1989 г.). По её мнению, обострению недуга в январе предшествовало употребление нового сорта конфет, подаренных кем-то императору. Через несколько часов у больного возникли рвота, цианоз ногтей, онемение в руках, жжение в животе.

Внимательно проанализировав гипотезу Н.М. Молевой, Ю.А. Молин пришёл к выводу о том, что перечисленные ею симптомы (кстати, имевшиеся у государя и ранее) могут характеризовать как в отдельности, так и в совокупности самые разные заболевания и патогномоничными (обязательными) для отравления вследствие приёма какого-либо яда с пищей отнюдь не являются.

Несмотря на то что формирование экспертных выводов крайне затруднено, внимательный анализ фактов позволил Ю.А. Молину высказать следующее утверждение: длительный анамнез заболевания (около 8 лет с момента лечения на водах в Спа), выраженный положительный эффект от применения минеральной воды, достаточно характерная клиническая картина, особенно в последний год жизни (приступы лихорадки, провоцируемые переохлаждением, гнойный цистит — воспаление мочевого пузыря, прогрессирующая стриктура уретры, стойкая отёчность лица, констатируемая современниками и зафиксированная маской, снятой сразу после смерти), отсутствие достоверных признаков отравления (вышеуказанные жжение в животе, рвота, судорожные подёргивания групп мышц вполне укладываются в картину осложнённой соматической патологии) указывают на то, что, вероятно, Пётр I страдал стриктурой уретры, осложнившейся гнойным циститом, восходящей инфекцией с развитием тяжёлого пиелонефрита (воспаления почечных лоханок и ткани почек), а на финальном этапе болезни — уремией (наводнением организма токсическими продуктами обмена веществ) и уросепсисом.

Резко выраженная почечная патология обусловила появление у Петра I ещё одного грозного проявления, почему-то не отмеченного ни одним из исследователей. Ю.А. Молин полагает, что в последние годы жизни император страдал периодическими подъёмами артериального давления, с которыми врачи боролись посредством постановки пиявок на затылочную часть головы. С его точки зрения, характерное сочетание симптомов (внезапная утрата функций речи, паралич правых конечностей, временная потеря сознания, судороги) указывает на то, что за несколько часов до смерти Пётр I перенёс острое нарушение мозгового кровообращения с кровоизлиянием в левое полушарие головного мозга как следствие очередного резкого подъёма артериального давления. Это осложнение часто наблюдается в случаях запущенных, не леченных должным образом нефритов.

Ю.А. Молин не настаивает на бесспорности данного посмертного диагноза, однако, возвращаясь вновь и вновь к осмыслению всего комплекса данных о болезни Петра I, считает это суждение аргументированным и объективным.

Глава 3

«Бабьи хвори» на российском престоле

После смерти Петра I почти до конца XVIII в. (с небольшими промежутками) Россией правили женщины-императрицы.

Обсуждая различные версии причин смерти Петра I и упоминая о попытке отравления Петра I подаренными ему конфетами, Н.И. Гусаков пишет: «Через два года такое же случилось с Екатериной I, после чего она умерла».