Гавайи Дети солнца

Однако ее супруга, невзрачного и ничем не примечательного мужчину, тут же поволокли к королю. Трясущийся, как лист бананового дерева, провинившийся был брошен к ногам Таматоа, и тот принялся рассматривать несчастного с видимым отвращением.

Он будет третьим, - решил повелитель.

О нет, прошу тебя! - запротестовал дозорный. - Я бежал со всех ног. Но когда я достиг дворца, то увидел, что этот человек спит, - добавил он, указывая на королевского помощника.

Король тут же вспомнил все подробности, связанные с нерасторопностью своего приближенного, и тут же властно объявил:

- А он будет четвертым. Остальных я возьму из рабов. - Закончив с жертвами, он направился во дворец, а дозорный и придворный, уже ловко связанные слугами, лишь безвольно и подавленно смотрели ему вслед, в ужасе сознавая, как они только что, почти случайно, навлекли смерть друг на друга.

Когда перепуганная толпа, каждый в которой был счастлив, что не его предназначили утолить ненасытный голод Оро, рассосалась, на берегу, в тени хлебного дерева, остался молодой вождь. Его одеяние из золотистой тапы свидетельствовало о принадлежности юноши к королевскому роду. Он затаился из страха, так как был выше ростом и мускулистей большинства мужчин племени. Кроме того, юноша отличался храбростью, которая граничила с дерзостью. Молодой человек прятался здесь еще и потому, что ненавидел верховного жреца и презирал нового бога Оро за все новые и новые требования человеческих жертв.

Разумеется, верховный жрец сразу же заметил отсутствие молодого вождя. Он расценил его поступок как проявление неповиновения и был настолько взбешен, что во время всей торжественной церемонии его гневный взгляд перебегал по толпе в поисках дерзкого. В конце концов, жрец заметил юношу, стоявшего в тени хлебного дерева, и оба мужчины обменялись долгими, исполненными неприкрытой неприязни взглядами. И только когда молодая красавица с кожей золотистого оттенка и распущенными волосами с вплетенными в них цветами банана потянула мужа за руку, тот опустил глаза. Церемония встречи жреца закончилась, и теперь женщина умоляла своего супруга:

Тероро, тебе нельзя ехать на святое собрание.

Но кто же, кроме меня, сможет управлять нашим каноэ? - нетерпеливо перебил ее молодой мужчина.

- Неужели это так важно?

Тероро в изумлении посмотрел на жену:

Что значит "важно"? А что же, кроме каноэ, может быть важным?

Твоя жизнь, - просто ответила ему женщина. - Мудрые мореплаватели не выходят в океан, когда сгущаются зловещие тучи.

Тероро не обратил внимания на страхи женщины. Он прошел к поваленному стволу дерева, лежащему у самого берега лагуны и, устроившись на нем с недовольным видом, принялся колотить по серебристой воде загорелыми ногами, словно сейчас ему было ненавистно даже само море. Очень скоро его невозмутимая супруга, прекрасная и источавшая приятный аромат банановых цветов, присела рядом, также опустив в прохладную воду ноги, слегка болтая ими, словно играющий ребенок. Тероро сразу же позабыл о своем плохом настроении. Теперь, даже посмотрев в сторону небольшого мыса, туда, где располагался храм Оро, и где сейчас находились жрецы, безжалостно потребовавшие жертву в виде восьми человек, он уже не испытывал того гнева, которым был охвачен еще совсем недавно. Голос его прозвучал уверенно и спокойно.

Я не страшусь святого собрания, Марама, - твердо заявил он.

А я страшусь за тебя, - ответила супруга.

Ты только посмотри на наше каноэ! - неожиданно отвлекся Тероро, указывая в сторону длинного навеса возле храма, под которым расположилось огромная двухкорпусная лодка. - Ты ведь не допустишь, чтобы им управлял кто-то другой, а не я? - начал поддразнивать он супругу.

Отец Марамы был жрецом, и именно он помогал отбирать священные бревна для строительства этого каноэ. Поэтому женщине не надо было напоминать о том, какое значение имело данное судно. Она удовольствовалась лишь тем, что так же спокойно заметила:

- Мато с севера хороню умеет управлять каноэ. Он справится.

И только тогда Тероро решился рассказать о том, почему ему было так необходимо присутствовать на священном собрании.

Брату понадобится моя помощь.

Но у короля Таматоа окажется достаточно защитников, - возразила Марама.

Без меня там могут произойти страшные события, - упрямо продолжал Тероро, и мудрая Марама (а ее имя означало "луна" - всевидящая и сострадающая), поняв настроение супруга, решила подойтик разговору с другого бока.

Тероро, но верховный жрец подозревает именно тебя в неверности красному богу Оро.

Не более, чем других, - сурово прорычал Тероро.

Но только ты открыто выказываешь свое неверие, - упорствовала супруга.

Иногда мне бывает очень трудно скрывать свои чувства, - вынужден был признать молодой вождь.

Марама опасливо огляделась вокруг, чтобы убедиться, что поблизости нет шпионов, подосланных верховным жрецом. В эти дни они сновали повсюду. Правда, на этот раз никого рядом не оказалось. Тогда она, все еще не вынимая ног из прохладной воды, продолжила разумно рассуждать:

Ты должен пообещать мне, что если все же ты отважишься зайти в храм Оро, то будешь молиться только Оро и думать только об Оро. Вспомни о том, как выдал себя рулевой одним только движением губ.

Я уже присутствовал на трех подобных собраниях на Гавайки, попробовал убедить свою супругу Тероро. - И я знаю, в чем заключается опасность.

Но сейчас там будет подстерегать тебя совсем не обычная опасность, напомнила женщина.

В чем же разница?

И снова Марама осторожно огляделась по сторонам, но, никого так и не обнаружив, заговорила опять:

- Ты не задумывался о том, зачем верховному жрецу понадобилось проводить лишних десять дней на Гавайки?

- Полагаю, что ему потребовалось время для подготовки к собранию.

Нет. Об этом жрецы должны были договориться заранее. Это было сделано для того, чтобы каноэ из Таити и Мурей не успели вернуться на Гавайки раньше завтрашнего дня. В прошлом году одна женщина с Гавайки тайно призналась мне в том, что все жрецы считают нашего наиболее талантливым, и поэтому собираются назначить его главным над всеми остальными жрецами.

Ну, что ж, это было бы неплохо, - сердито буркнул Тероро. - Тогда бы он убрался прочь с нашего острова.

Но они не осмелятся возвысить его до тех пор, пока остров, где он живет, еще не полностью завоеван и покорен.

Постепенно до Тероро стал доходить смысл слов его супруги. Впрочем, так случалось часто в подобные моменты, когда луноликая Марама что-то долго объясняла своему мужу, а тот, поудобней устроившись, вникал в суть ее речи. Итак, она продолжала:

Мне кажется, что во время предстоящего собрания наш верховный жрец попытается сделать все, что от него зависит, чтобы доказать жрецам с Гавайки, что он предан богу Оро даже больше, чем они сами.

Это для того, чтобы убедить их в своей верности и показаться подходящей фигурой для повышения?

Ему это необходимо.

И что же он вознамерился сделать, как ты считаешь? - заинтересовался Тероро.

Марама колебалась. Ей было трудно и страшно произнести следующую фразу. В этот миг неожиданный порыв ветра налетел на лагуну, подняв на ней небольшие волны. Марама вынула ноги из воды и вытерла их руками. Она все еще не нашла в себе силы заговорить, поэтому Тероро решил сам продолжить мудрую мысль своей супруги.

Тебе кажется, что для того, чтобы произвести сильное впечатление на других жрецов, он осмелится принести в жертву нашего короля?

Нет, - поправила его Марама. - Он пожертвует тобой. И твои ноги укажут на радугу.

Тероро потянулся вверх и ухватился за кончик листа хлебного дерева.

И после этого убийства прекратятся? - в задумчивости спросил он.

Нет, - мрачно помотала головой его жена. - Они будут продолжаться до тех пор, пока все твои друзья не покинут нашу лагуну. Только тогда остров Бора-Бора станет безопасным и надежным местом для Оро.