История Византийской империи

Равным образом в Испании Юстиниан воспользовался обстоятельствами, чтобы вмешаться в династические распри Вестготского королевства (554) и отвоевать юго-восток страны.

В результате этих счастливых кампаний Юстиниан мог льстить себя мыслью, что ему удалось осуществить свою мечту. Благодаря его упорному честолюбию Далмация, Италия, вся Восточная Африка, юг Испании, острова западного бассейна Средиземноморья - Сицилия, Корсика, Сардиния, Балеарские острова вновь стали частями единой Римской империи; территория монархии увеличилась почти вдвое. В результате захвата Сеуты власть императора распространилась вплоть до Геркулесовых столпов и, если исключить часть побережья, сохраненную вестготами в Испании и в Септимании и франками в Провансе, можно сказать, что Средиземное море вновь стало римским озером. Без сомнения, ни Африка ни Италия не вошли в империю в своих прежних размерах; к тому же они были уже истощены и опустошены долгими годами войны. Тем не менее, вследствие этих {35} побед влияние и слава империи неоспоримо возросли, и Юстиниан использовал все возможности, чтобы закрепить свои успехи. Африка и Италия образовали, как некогда, две префектуры претория, и император старался вернуть населению его былое представление об империи. Восстановительные мероприятия частично заглаживали военную разруху. Организация обороны - создание больших военных команд, образование пограничных марок (limites), занимаемых специальными пограничными войсками (limitanei), постройка мощной сети крепостей, - все это гарантировало безопасность страны. Юстиниан мог гордиться тем, что он восстановил на Западе тот совершенный мир, тот "совершенный порядок", который казался ему признаком подлинно цивилизованного государства.

Войны на Востоке. К несчастью, эти крупные предприятия истощили империю и заставили ее пренебречь Востоком. Восток отомстил за себя самым страшным образом.

Первая персидская война (527-532) была лишь предвестником грозившей опасности. Так как ни один из противников не заходил слишком далеко, исход борьбы остался нерешенным; победа Велисария при Даре (530) была возмещена его поражением при Каллинике (531), и обе стороны вынуждены были заключить непрочный мир (532). Но новый персидский царь Хосрой Ануширван (531-579), деятельный и честолюбивый, был не из тех, кто мог удовлетвориться подобными результатами. Видя, что Византия занята на Западе, особенно обеспокоенный проектами мирового господства, которых Юстиниан не скрывал, он устремился в 540 г. в Сирию и взял Антиохию; в 541 г, он вторгся в страну лазов и захватил Петру; в 542 г. он разрушил Коммагену; в 543 г. разбил греков в Армении; в 544 г. опустошил Месопотамию. Сам Велисарий был не в силах его одолеть. Пришлось заключить перемирие (545), много раз возобновлявшееся, и в 562 г. подписать мир на пятьдесят лет, согласно которому Юстиниан обязался платить "великому царю" дань и отказался от всякой попытки проповедовать христианство на персидской территории; но хотя этой ценой он сохранял страну лазов, древнюю Колхиду, персидская угроза {36} после этой длительной и опустошительной войны не стала менее устрашающей для будущего.

В то же самое время в Европе граница на Дунае поддавалась под напором варваров. В 540 г. гунны предали огню и мечу Фракию, Иллирию, Грецию до Коринфского перешейка и дошли до подступов к Константинополю; в 547 и в 551 гг. славяне опустошили Иллирию, а в 552 г. грозили Фессалонике; в 559 г. гунны вновь появились перед столицей, спасенной с большим трудом благодаря храбрости старого Велисария.

Помимо того, на сцену выступают авары. Конечно, ни одно из этих вторжений не установило длительного господства чужеземцев в империи. Но все же Балканский полуостров был жестоко разорен. Империя дорого платила на востоке за триумфы Юстиниана на западе.

Меры защиты и дипломатия. Тем не менее Юстиниан стремился обеспечить защиту и безопасность территории как на западе, так и на востоке. Организацией больших военных команд, доверенных магистрам армии (magistri militum), созданием на всех границах военных рубежей (limites), занятых специальными войсками (limitanei), он перед лицом варваров восстановил то, что некогда называлось "прикрытием империи" (praetentura imperii). Но главным образом он воздвигал на всех границах длинную линию крепостей, которые занимали все важные стратегические пункты и образовывали несколько последовательных барьеров против вторжения; вся территория за ними для большей безопасности была покрыта укрепленными зaмками. Еще поныне во многих местах можно видеть величественные развалины башен, которые сотнями возвышались во всех имперских провинциях; они служат великолепным свидетельством того грандиозного усилия, благодаря которому, согласно выражению Прокопия, Юстиниан поистине "спас империю".

Наконец, византийская дипломатия, в дополнение к военным действиям, стремилась обеспечить во всем внешнем мире престиж и влияние империи. Благодаря ловкому распределению милостей и денег и искусному умению сеять раздоры среди врагов империи она приводила под византийское владычество варварские народы, бродившие на границах монархии, и делала их безопасными. Она {37} включала их в сферу влияния Византии путем проповеди христианства. Деятельность миссионеров, распространявших христианство от берегов Черного моря до плоскогорий Абиссинии и оазисов Сахары, была одной из характернейших черт византийской политики в средние века.

Таким образом империя создала себе клиентуру вассалов; в их числе были арабы из Сирии и Йемена, берберы из Северной Африки, лазы и цаны на границах Армении, герулы, гепиды, ломбарды, гунны на Дунае, вплоть до франкских государей отдаленной Галлии, в церквах которой молились за римского императора. Константинополь, где Юстиниан торжественно принимал варварских государей, казался столицей мира. И хотя престарелый император в последние годы правления действительно допустил упадок военных учреждений и чересчур увлекся практикой разорительной дипломатии, которая, вследствие раздачи денег варварам, вызывала их опасные вожделения, тем не менее несомненно, что пока империя была достаточно сильна, чтобы защищать себя, ее дипломатия, действовавшая при поддержке оружия, представлялась современникам чудом благоразумия, тонкости и проницательности; несмотря на тяжелые жертвы, которых стоило империи огромное честолюбие Юстиниана, даже его хулители признавали, что "естественным стремлением императора, обладающего великой душой, является желание расширить пределы империи и сделать ее более славной" (Прокопий).

IV

ВНУТРЕННЕЕ ПРАВЛЕНИЕ ЮСТИНИАНА

Внутреннее управление империей доставило Юстиниану не меньше забот, чем защита территории. Его внимание занимала неотложная административная реформа. Грозный религиозный кризис настойчиво требовал его вмешательства.

Законодательная и административная реформа. В империи не прекращались смуты. Администрация была продажной и развращенной; в провинциях царили беспорядок и нищета; судопроизводство, вследствие неопределенности законов, было произвольным и пристрастным. {38} Одним из серьезнейших последствий такого состояния дел было очень неисправное поступление налогов. У Юстиниана были слишком развиты любовь к порядку, стремление к административной централизации, а также забота об общественном благе, чтобы он потерпел подобное положение дел. Помимо этого, для его великих начинаний ему были непрестанно нужны деньги.

Итак, он предпринял двойную реформу. Чтобы дать империи "твердые и незыблемые законы", он доверил своему министру Трибониану великий законодательный труд. Комиссия, созванная в 528 г. для проведения реформы кодекса, собрала и классифицировала в единый свод главные имперские постановления, обнародованные с эпохи Адриана. Это и был кодекс Юстиниана, опубликованный в 529 г. и вторично изданный в 534 г. За ним последовали Дигесты или Пандекты, в которых новая комиссия, назначенная в 530 г., собрала и классифицировала важнейшие выдержки из работ великих юристов второго и третьего веков, - огромный труд, законченный в 533 г., Институции - руководство, предназначенное для учащихся, - резюмировали принципы нового права. Наконец, сборник новых указов, опубликованных Юстинианом между 534 и 565 гг., дополнил внушительный памятник, известный под названием Corpus juris civilis.