Этика жизни

ХXVII. Человек рожден, чтобы бороться. И всего лучше, пожалуй, можно его определить как прирожденного борца. Жизнь его - сражение и марш под предводительством истинного Полководца. Человеку вечно приходится бороться, то с необходимостью, бесплодием, нуждой, болотистыми пространствами, непроходимыми лесами, нечесанным льном или хлопчатой бумагой, с ослеплением бедных его современников. Обманчивые видения проносятся перед взором моего бедного собрата и заставляют его предъявлять ко мне требования не подобающие ему. Всякая борьба сводится к столкновению сил, из которых каждая считает себя сильнее (иными словами, считает, что правда на ее стороне), сводится к столкновению прав. Во время борьбы преходящая часть бойца рассыпается в прах после достаточного числа поражений, и лишь когда этот процесс закончен, тогда выступает наружу Вечное, Истинное, Правильное.

Теперь мы можем заметить, как при этих обстоятельствах поступит благородный, благочестивый рыцарь, и как выкажет себя неблагородный, забывший Бога вандал. Победа - цель обоих. Но глубоко в сердце благородного человека ясно начертано, что он одержит в конце концов победу. Это также верно, как то, что сотворил его Бог и Божья справедливость. И она одна, будь она даже совершенно невидима при всех предприятиях и во всех боях, должна ее одержать.

XXVIII. Поле битвы тоже бывает велико. Если правильно взглянуть на дело, то это своего рода квинтэссенция труда. Труда до крайности сконцентрированного - значение нескольких лет, собранное в один единственный час. И тут ты должен быть силен, и силен не одними лишь мышцами, если хочешь одержать победу. Тут тебе придется еще быть сильным сердцем и благородным душой. Ты не должен бояться ни страдания, ни смерти. Ты не должен любить ни покоя, ни жизни. Во гневе должен ты не забывать милосердия и справедливости. Ты должен быть рыцарем, а не диким индейцем, если ты хочешь, чтобы победа была за тобой! Это закон всякой борьбы: как против ослепленных людей, так и борьбы с нечесанным льном и с чем бы иным не приходилось бороться человеку на веку своем.

XXIX. Чем бы человек ни занимался, его работа будет тогда лишь хороша, если он знает, когда нужно остановится. Иной человек напрасно изнемогает от беспокойства, он не может приобрести надлежащей сноровки - это не мастер своего дела, а лишь несчастный кропатель, не знающий, когда он готов. Абсолютное совершенство недостижимо. Ни одному плотнику не удавалось получить математически правильный угол, и тем не менее все плотники знают, когда угол готов, и не теряют времени над дальнейшим исправлением его, не стараются сделать угол слишком правильным. Кто слишком старается, тот также болен духом, как тот, кто вовсе не старается. Ловкий человек, здоровый духом, прилагает ко всякому делу ровно столько стараний, сколько оно заслуживает, и потом без угрызений совести оставляет работу в покое.

XXX. Разве мы не вправе сказать и тут, как везде: довольно, если каждый день приносит с собой свою собственную муку! Наша задача не в том, чтоб преобразовать всю будущность. Достаточно, если мы преобразуем лишь небольшую часть ее в соответствии с уже известными правилами. Быть может, каждый из нас, если отнесется достаточно серьезно к своей задаче, сумеет узнать, какая часть общей работы приходится на его долю. Пусть он свою работу делает от всего сердца и не останавливается. Общий исход работы зависит, как это и было всегда, от разума более высокого, нежели ум человека.

ХХХI. Повторим слова бедного француза, сказанные им членам Конвента: "Je demande I"arrestation des coquins et des laches". Но только не на час, а на всю жизнь. Арестовать всех мошенников и трусов - задача нелегкая, и немало пройдет времени, пока всех их целиком или хоть частью удастся переловить. Но если хоть один попадется вам, арестуйте его, Бога ради. Все хоть одним меньше останется на свободе.

XXXII. Если ты сталкиваешься с ложью - истребляй ее. Ложь для того только и существует, чтобы ее истребляли. Неправда искренно ждет и требует того, чтобы ее преследовали. Но проверь себя хорошенько, чтобы знать, в каком духе ты так поступаешь. Не из ненависти, не из себялюбивой, торопливой горячности, а с чистым сердцем, со священным рвением. Мягко, почти сострадательно должен ты уничтожать зло. Не правда ли, ведь ты не хочешь уличенную тобою ложь заменить другой, неправду заменить несправедливостью, исходящей от тебя и подающей повод к новой неправде? Тогда конец был бы хуже начала.

XXXIII. Каждый может и должен быть настоящими человеком: т.е. быть чем-то высоким, быть творцом великих дел, все равно как один желудь мог бы покрыть всю землю дубами! Каждый может что-нибудь сделать. Только бы он честно трудился, а исход можно со спокойным сердцем предоставить высшей Силе.

XXXIV. Во всяком случае, тот, кто хочет честно трудиться, должен глубоко веровать. Кто на каждом шагу ждет одобрения света, кто не может обойтись без сочувствия толпы и собственное убеждение приноравливает к мнению людей, тот жалкий слуга внешности - какую работу ни дайте ему, он всякую плохо исполнит. Всякий такой человек ежедневно содействует общему падению. Всякая работа, исполненная таким образом, с точки зрения внешнего блеска, только злит людей и порождает новые беды.

XXXV. Послушание - наш общий долг и наше назначение. Кто не может покориться и сгибаться, тот будет сломлен. Мы должны вовремя освоиться с мыслью, что в сем мире хотенье равно нулю по сравнению с долгом и составляет лишь небольшую дробь того, что случается на деле.

XXXVI. Самое неприятное чувство - это чувство собственного бессилия, или, как говорит Мильтон: быть слабым - вот настоящее несчастье. И все же сила ни в чем ином не может себя проявить, как лишь в счастливо доведенной до конца работе. Что за разница между колеблющейся способностью и твердым, лишенным сомнений исполнением плана! Известное смутно выраженное самосознание живет в нас и только дела наши могут отчетливо и решительно показать нам нас самих.

Наши дела - зеркало, в коем дух впервые видит свои очертания. Отсюда и неразумность невозможного требования: "познай самого себя", если не перевести его словами: "познай, что ты способен сделать все хоть отчасти возможное".