Крестоносцы на Востоке

[От Сосискина.

Однако эти "европейские историки" говорят о фактах притеснения христиан, зафиксированных в летописях. Вот, например, французский историк XIX в. Жозеф Мишо [Мишо Ж. История крестовых походов. - М.: Алетейа. 2001. - 368 с.]:

"Халифы Фатимиды, поселившиеся недавно по берегам Нила, сделались новыми обладателями Иудеи. Под их управлением положение христиан было сносным до тех пор, пока не стал халифом Гакем, о жестоком фанатизме и яростном безумии которого сообщает история. Герберт, архиепископ Равенский, сделавшийся папой под именем Сильвестра II, видел бедствия христиан во время своего путешествия в Иерусалим. Письмо этого прелата (986 г.), в котором Иерусалим сам оплакивает свои несчастья и взывает к состраданию своих детей, возбудило волнение в Европе... Летописцы того времени, описывая бедствия Святой земли, сообщают, что все религиозные церемонии были запрещены и б'ольшая часть церквей превращены в конюшни; храм Святого Гроба также подвергся опустошению. Христиане принуждены были удалиться из Иерусалима".

Вряд ли все это придумал сам Ж. Мишо или "летописцы того времени". Как быть с данными фактами? Пока Заборов не объясняет. Посмотрим, что дальше. Прим. Сосискина].

Такого рода представления о ближайших причинах Крестовых походов распространены на Западе и поныне. И сегодня там выходит немало книг, в которых история крестоносных войн неизменно начинается с описания того, какие преграды будто бы воздвигали сельджуки на пути благочестивых пилигримов и как трудно приходилось паломникам в Святой, земле. Подобное объяснение событий решительно не соответствует фактам, засвидетельствованным средневековыми христианскими источниками.

Сельджукам совсем не была свойственна фанатическая религиозная нетерпимость. Конечно, их завоевания сопровождались гибелью и страданиями людей, разрушениями, всем тем, что сопутствует любым войнам. Однако к христианской религии это не имело касательства. По отношению к иноверцам сельджуки проводили ту лояльную политику, которая установилась еще во времена арабского владычества. Ведь в соответствии с учением Мухаммеда, основателя ислама, христиане, подобно иудеям, - это тоже правоверные, но только отклонившиеся от Писания: они же веруют в Единого Бога. Если язычников, по предписаниям Корана, следует либо убивать, либо силою обращать в мусульманство, то к христианам и иудеям, как к заблудшим, надлежит выказывать терпимость. Действительно, в странах, подпадавших когда-либо ранее под господство мусульманских завоевателей, нововведения притеснительного свойства обычно сводились к установлению поголовной подати, или хараджа: он распространялся на всех жителей, независимо от вероисповедания. Остальное завоеватели оставляли, как правило, в неизменном виде: в какой-то мере сохранялся даже прежний государственный аппарат, должности в котором могли занимать и христиане и иудеи, имевшие возможность беспрепятственно отправлять свои религиозные обряды. Сельджуки продолжали эту традицию терпимости и не ставили никаких серьезных преград христианам в их религиозных делах [О "терпимости" ислама к другим религиям пока общие слова. И сейчас мы знаем примеры как терпимости, так и совсем наоборот. И все - в мусульманских странах. - Коммент. Сосискина].

Мало того, для приверженцев христианских исповеданий, преобладавших в Малой Азии, Сирии, Палестине (православные, монофизиты, несториане, грегориане и др.), сельджукское завоевание даже означало в некотором роде благо: они избавлялись от религиозных и фискальных притеснений византийской церкви. Именно так освещают положение армянский летописец Матфей Эдесский (умер в 1144 г.), автор "Всемирной хроники" Михаил Сириец (1126-1196), анонимная "История патриархов Александрийских" и другие сочинения восточных авторов-христиан.

Сами жители восточносредиземноморских стран, принадлежавшие к различным христианским толкам, никогда не искали ни на Западе, ни в Византии защиты от приписываемых сельджукам религиозных преследований. Паломники, как и раньше, могли посещать Иерусалим; их религиозные чувства не подвергались оскорблениям со стороны сельджукских правителей. Разумеется, паломникам приходилось быть начеку: в Палестине они как-никак попадали во вражеские пределы. Недаром пилигримства мало-помалу принимали вооруженный характер. Однако сельджуков нисколько не занимали религиозные интересы пилигримов, их поклонение христианским святыням в Иерусалиме, Вифлееме и прочих святых местах. Завоеватели взимали, впрочем, с паломников определенную мзду за посещение святого града, но ведь точно так же и в Константинополе паломники должны были уплачивать налог византийским властям.

В Иерусалиме по-прежнему продолжали функционировать две гостиницы, построенные и содержавшиеся на деньги итальянского торгового города Амальфи. И главная святыня - архитектурное сооружение в одном из иерусалимских храмов, которое христиане именовали "Святым Гробом" (согласно евангельскому преданию, тело Иисуса Христа было тайно положено его учеником Иосифом из Аримафеи в гробницу, высеченную в скале и заваленную затем камнем), - находилась в полной сохранности. Правда, пилигримам пришлось переменить сухопутный маршрут на морской, так как тревожная военная обстановка в Малой Азии затрудняла путешествия в Иерусалим по суше, но это обстоятельство опять-таки не имело ничего общего с религиозными гонениями.

Россказни о страданиях восточных христиан при сельджуках и о препятствиях, чинимых ими паломникам, в значительной мере представляют собой досужие выдумки более поздних - отчасти византийских, главным же образом западных и восточных - писателей-церковников вроде Гийома Тирского (1130-1186) [Откуда Заборов узнал, что летописец XII в. все выдумал? Коммент. Сосискина]. Они зачастую умышленно сеяли слухи о всякого рода злодеяниях сельджуков против христианства, делая это в чисто пропагандистских, как мы сказали бы теперь, целях - для того, чтобы молва об угрозе христианским святыням, созданной "неверными", содействовала притоку новых воинских сил с Запада. Такие же слухи распространялись из папского Рима. Папы пользовались слабой осведомленностью Западной Европы о том, что, собственно, происходило на Востоке, и, будучи к тому же сами мало знакомы с положением в заморских землях, занимались, по существу, дезинформацией католического мира. Современный нам французский историк-востоковед К. Каэн замечает, что Рим выдавал катастрофу, постигшую Византию, за катастрофу, якобы переживаемую вообще восточным христианством.

На самом деле сельджукское завоевание если и послужило предлогом к подготовке войны Запада против Востока якобы во имя религиозных целей, то лишь постольку, поскольку оно нанесло удар Византии, давно являвшейся объектом вожделений римской курии. Дальнейшее распространение сельджукских завоеваний в 70-80-е годов XI в. в Передней Азии и происходившее одновременно с ним раздробление державы Мелик-шаха не только открыли перед папством возможность добиваться практического воплощения своих старых планов, направленных против Византии, но и позволили значительно расширить экспансионистские устремления курии, пустив в ход заведомую ложь об угрозе христианству в целом, будто бы нависшей с Востока.

В полной мере проекты Григория VII воскресил и существенно дополнил его второй преемник - Урбан II (1088-1099), француз по происхождению. Согласно его предначертаниям, все Восточное Средиземноморье должно было перейти под владычество римско-католической церкви и ее верных слуг западных рыцарей. Урбан II вместе с тем гораздо детальнее и продуманнее обставил свои проекты религиозными аксессуарами. Решить эту задачу ему помогло опять-таки трудное положение, в котором оказалась Византия в 80-х начале 90-х годов XI в.

Нормандцы, предводительствуемые Робертом Гискаром, продолжали захваты в европейских провинциях империи, наводя страх на Константинополь. Новый василевс, Алексей Комнин (1081-1118), применив и силу оружия, и средства хитроумной византийской дипломатии, устранил было нормандскую опасность, но в это же время тучи стали сгущаться на севере и на востоке Византии. Против нее восстали страдавшие от поборов императорских чиновников славянские поселенцы придунайской Болгарии. Они призвали на помощь кочевников-печенегов. В 1088 г. печенеги нанесли Алексею Комнину тяжкое поражение при Силистре; кочевники разрушили Адрианополь и Филиппополь, дошли до стен самой столицы. Сельджукский эмир Чаха, обосновавшийся на западе Малой Азии и на некоторых островах Эгейского моря, снарядил флот против византийской столицы. Чаха завязал переговоры с печенегами о совместных действиях. Был выработан общий план наступления печенегов и сельджуков на Константинополь.