Вторая мировая: ошибки, промахи, потери
Вторая мировая: ошибки, промахи, потери читать книгу онлайн
В этой книге Лен Дейтон предлагает новый взгляд на события Второй мировой войны. Он известен как автор ряда оригинальных исследований в области военной истории, а также политических детективов-бестселлеров. Его литературное дарование, талант и скрупулезность исследователя, а также, несомненно, опыт и знания, полученные в ходе работы в спецслужбах Великобритании, позволили создать весьма интересный труд, в котором опираясь на архивные источники и свидетельства очевидцев, он рисует перед читателем масштабное полотно событий, происходивших накануне и во время Второй мировой войны. Он показывает, как просчеты и некомпетентность, нежелание учиться на собственных ошибках политической и военной элиты основных мировых держав привели к развязыванию величайшей бойни в человеческой истории, вовлечению в нее все новых участников и неоправданным потерям.
Факты, приводимые Дейтоном в своей книге, подводят читателя к весьма интересному выводу: оказывается, понятия «авось», «небось» и «как-нибудь», которые всегда считались тремя основными китами русской жизни, в равной мере относятся и к жизни немецкой, американской, японской…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Укомплектованная опытным экипажем лодка типа VII погружалась за 30 секунд. В подводном положении лодка пользовалась электрическим двигателем. Перезаряжаемые аккумуляторы позволяли лодке пройти около 80 миль со скоростью 4 узла. Максимальная скорость под водой составляла около 7,5 узла (в зависимости от орудийной установки, сильно затруднявшей движение сквозь толщу воды). В большинстве справочников приводятся значительно большие цифры, полученные при заводских испытаниях.
Основным предназначением подводной лодки было выпускать торпеды. Эти огромные семиметровые сигары представляли собой устройства не менее сложные, чем сами субмарины, и в чем-то в точности напоминали их. Торпеды требовали крайне бережного обращения. Каждая торпеда поступала на флот с индивидуальным сертификатом, подтверждающим, что ее тонкий механизм был проверен на полигоне. Торпеды перевозились в специальном железнодорожном вагоне, снижающем вероятность встряски или удара. Затем эти «угри» по одному загружались в подводную лодку, обычно подходящую для этой цели к массивному бетонному причалу. И после этого каждая торпеда до возвращения из похода через каждые несколько дней будет подвешиваться на специальных талях, чтобы специалисты смогли проверить заряд аккумуляторов, состояние смазки, исправность детонаторов, гребных винтов, гироскопа, рулей и системы наведения.
Для того чтобы осуществить торпедную атаку, требовалось определить направление на цель и скорость ее движения. Обыкновенно субмарина находилась в надводном положении, и капитан использовал установленную на стальном лафете оптическую систему наведения (UZO, U-Boot-Zieloptik). Это большое стереоскопическое устройство изготовлялось с использованием высококачественной оптики и давало большое разрешение даже в сумерках, что позволяло определить направление на цель, ее курс и скорость. Затем эти данные передавались в специальный вычислитель (Vorhaltrechner). Этот вычислитель передавал данные о цели в торпедный аппарат, Schuss- Empfanger, и непосредственно в торпеду, продолжая непрерывно корректировать их в зависимости от перемещения подводной лодки. Эти устройства обеспечивали то, что в момент пуска торпеды подводной лодке было необязательно двигаться в сторону цели. Система наведения торпеды, работающая на основе гироскопа, вносила необходимые коррективы после выхода торпеды из трубы. Таким образом, можно было выпускать торпеды «веером», каждую чуть с другим курсом, не меняя положения субмарины. Эти устройства вызывали зависть британских подводников, вынужденных наводить свои торпеды на цель, направляя на нее корпус лодки.
Использующая электрические торпеды G7 — не оставляющие следа на воде — подводная лодка при залпе не выдавала свое положение. Небольшие суда обычно топились с помощью палубной артиллерии — обычно 88-миллиметрового орудия. Для того чтобы вести из него огонь и не упасть за борт даже в слабое волнение, требовалась акробатическая ловкость. Попасть из него можно было только в большую цель. В начале войны лодки были оснащены также одним 20 — миллиметровым зенитным орудием, но в ходе боевых действий выяснилась низкая эффективность этих орудий в борьбе против появившихся более совершенных самолетов.
Условия жизни на подводной лодке были очень тяжелые. Внутренний корпус субмарины имел размер и форму пассажирского вагона, но этот «вагон» был забит всевозможным оборудованием, и человеку в нем место нашлось с трудом. Возможности уединиться не было никакой. Даже капитан имел лишь отгороженный занавеской стол, мимо которого протискивались к боевым постам члены экипажа. Вот как описывал это официальный корреспондент германской военной газеты:
«Моя койка находилась в каюте младших офицеров, самом неудобном месте на лодке: через него постоянно протискивается народ. Другой дороги на камбуз, к дизелю или электромотору нет. При каждой смене вахты механики протискиваются из расположенного на корме машинного отделения, а навстречу им со стороны капитанского мостика идет очередная смена: то есть по шесть человек каждый раз. Так же приходится пробираться мимо дежурным по камбузу с полными кастрюлями. На самом деле эта каюта — не более чем узкий коридор с четырьмя койками у правой стены и четырьмя у левой. В середине прохода привинчен к полу стол со складывающейся крышкой. Пространство по обе стороны от него такое узкое, что во время приема пищи матросам приходится сидеть на нижних койках нагнув голову. Ни о каких стульях и думать нечего — слишком тесно. Но больше всего суматохи бывает тогда, когда кому-то нужно пройти из машинного отделения в рубку или, наоборот, во время приема пищи».
Никаких умывальников не было, имелась лишь одна уборная, которой нельзя было пользоваться, когда лодка находилась под водой. Если субмарину атаковал неприятель, бывало, уборная оставалась закрытой больше суток. Никто на борту не брился, и большинство моряков за весь поход не меняло ни одного предмета одежды. К запаху человеческого пота примешивались запахи машинного масла и солярки. Но над всем господствовал запах плесени, ибо во влажном воздухе отсыревало все, от хлеба до судового журнала. Экипаж — в основном молодые парни, ибо только такие могли выдержать подобные условия и постоянный стресс, обильно поливали себя одеколоном, чтобы забить один запах другим.
«Командир сидит на стульчике у перископа в тесном пространстве между колонной перископа и стенами рубки, прижавшись лицом к резиновой маске у окуляра, широко разведя ноги, чтобы обхватить ими колонну. Его ноги находятся на педалях, позволяющих ему бесшумно вращать огромную колонну перископа вместе со своим стульчиком на 360 градусов; его правая рука не отрывается от рычага, управляющего подъемом и опусканием перископа. Тихо жужжит двигатель перископа. Капитан чуть опускает его, стараясь держать объектив над самой поверхностью воды.
Начальник стоит неподвижно позади двух вахтенных, управляющих горизонтальными рулями. Он не отрывает взгляда от указателя крена и его медленно поднимающегося и опускающегося столбика воды. Каждое изменение состояния столбика означает, что с лодкой происходит то же самое.
Никто не говорит ни слова. Жужжание двигателя перископа доносится словно через звукоизолирующую перегородку; двигатель включается, выключается, снова включается, и жужжание возобновляется. Командир поднимает перископ на какую-то долю секунды и тотчас же снова опускает его под воду. Неприятельский эсминец должен быть где-то совсем рядом».
Большую часть времени подводная лодка проводила в надводном положении. В Атлантике это означало непрерывную бортовую и килевую качки. Находящейся на поверхности лодке требовались наблюдатели, замерзавшие и промокавшие до нитки. В северных широтах ледяные волны захлестывали мостик с такой силой, что наблюдатели привязывали себя кожаными ремнями к специальным скобам. В наставлениях требование привязываться обычно сопровождалось списком подводников, смытых волной. Вахтенные надевали поверх бушлатов одежду из кожи или резины и обматывали шею полотенцем и все равно при малейшем волнении промокали до нитки. Практически каждый подводник жаловался на ревматические боли. На лодке команде разрешалось носить любую одежду. Особенно популярными были «счастливые» свитера, связанные любимыми, и британские армейские куртки цвета хаки, поступившие с захваченных во Франции складов. Некоторые капитаны в моменты большой радости или особенно тяжелых испытаний раздавали команде шнапс, на борту других лодок царил сухой закон.
«Сменившаяся вахта, неуклюже ступая по трапу, спустилась вниз. Моряки промокли насквозь. Штурман поднял воротник и опустил поля зюйдвестки на лицо. Все лица красные от беспрерывно хлещущих потоков воды. Моряки молча вешают бинокли на крючки и начинают раздеваться, устало стаскивая с себя промокшие бушлаты и резиновые куртки, а новая смена так же молча начинает одеваться, помогая друг другу натягивать резиновые штаны. Самый молодой из сменившейся вахты забирает в охапку кипу мокрых брезентовых штанов, курток и зюйдвесток и уносит ее на корму. Пространство между двумя электрическими двигателями и по бокам кормового торпедного аппарата — лучшее место для сушки. Спустившиеся сверху люди выпивают залпом по кружке горячего кофе, тщательно протирают стекла биноклей и убирают их».
