Кровавый евромайдан — преступление века

В процесс включились и правоохранительные органы российского государства, и процесс этот никто не может остановить.

Да, это пока еще не международный трибунал, но, может быть, это и не так плохо. Международный трибунал по Югославии сразу же превратился в постыдные судилища над сербскими лидерами, сейчас пытаются продавить совсем странный трибунал по сбитому малазийскому «Боингу». Если продавят, будет еще одно судилище.

В России есть даже такой правозащитник, Константин Боровой, который предлагает создать отдельный трибунал для расследования преступлений России. И может быть, создаст, но ничего, кроме компрометации самого понятия международного трибунала, эта деятельность не принесет.

Следствие и суд должны вести государственные органы, облеченные легитимной властью. И они обязательно будут это делать, элементарная справедливость требует наказания убийц.

Я не думаю, что для обвинения преступных элит сегодня можно создать легитимный международный суд. Хотя в будущем такие суды могут возникнуть.

Но можно создать другое — общественные организации, которые будут публично раскрывать суть преступлений против человечества и человечности, публично все документировать, публично доказывать вину конкретных лиц.

Я убежден, что это не будет борьба с ветряными мельницами, достаточно посмотреть, как многие популярные деятели культуры и искусства начинают по собственной инициативе создавать разоблачающие произведения расследования. Так, популярный и авторитетный американский документалист Майкл Мур недавно снял фильм о США с говорящим названием «На кого следующего напасть», снимает все больше документальных фильмов Оливер Стоун.

Мне трудно сказать сейчас, как организовать такие публичные расследования в Европе, чтобы они имели резонанс, чтобы их нельзя было проигнорировать, но еще раз сошлюсь на пример Сноудена. Его бы очень хотели проигнорировать, но не смогли.

Конечно, самый распространенный формат для такой работы — это книга. Но книги все же легче обойти молчанием, не заметить, не пустить в продажу, кроме того, люди читают все меньше, есть языковые барьеры.

Зато яркие, содержательные видео, где представлены доказательства и мнения лидеров общественного мнения, игнорировать намного труднее, иногда невозможно. Они вирусны и мгновенно становятся хитами социальных сетей, взрывают Интернет.

Мы все помним, как недавно одна дама от американской политики сказала по телефону в частной беседе, как именно нужно обращаться с Евросоюзом, и игнорировать это смелое высказывание не смог даже западный мейнстрим, потому что оно распространилось с космической скоростью в Интернете.

Но это инструментальная сторона распространения информации, важная, но не решающая. Для того чтобы общественные организации могли действительно противодействовать преступникам у власти, решающим все равно будет содержательная сторона их работы — факты, документы, доказательства, с одной стороны, и широкая поддержка неравнодушных людей — с другой.

Я верю, что это не только можно, но и нужно делать.

ГЛАВА 7. Главная идея — это самоопределение: духовное, нравственное, политическое

Сергей Хелемендик:

Это наша итоговая беседа. Уже больше полугода мы вместе работаем над этой книгой, работа подошла к концу, но остался без ответа вопрос: что делать?

Что будет с Украиной, как дальше жить?

В августе 2015 года все ожидали новую войну на юго-востоке и по ее итогам — каких-то радикальных перемен. Хотя изначально было понятно, что никакой войны не будет, что это опять будет бойня наподобие «дебальцевского котла».

К счастью, ни войны, ни бойни не произошло, фокус геополитического напряжения перенесся в Сирию, команды на войну из Вашингтона в Киев не поступило, и об Украине начали забывать. То есть ситуация заморозилась и, возможно, надолго. Минские соглашения хотя и не вполне выполняются, но не отменяются, и с этим сейчас согласна Европа.

Что делать дальше?

Виталий Захарченко:

Прежде всего прекращение боевых действий на юго-востоке на основе Минских соглашений — это большая историческая победа всех людей, которые стремились как можно скорее прекратить кровопролитие. Это общая победа сторонников мирного решения.

Бесспорно, повлияли изменения в геополитической ситуации на Ближнем Востоке, но решающей была позиция России, которая ясно дала понять, что любые действия Порошенко для военного решения на Донбассе со стороны ВСУ будут иметь катастрофические последствия для мирного процесса и при таком развитии событий Минска-3 уже не будет. И то, что происходит в эти дни в Сирии, ясно показывает роль и значение России как геополитического фактора в современном мире.

Есть основания считать, что война на Украине действительно сейчас остановлена как минимум на какое-то время, что это замороженный конфликт, и вопрос, что делать, актуален как никогда.

Я позволю себе несколько замечаний на эту тему.

Существует такое мнение, что теперь делать на Украине уже ничего не надо, что все само рассосется, что хунта рухнет сама по себе, страна так или иначе развалится и что надо просто подождать. А когда все развалится — тогда и делать что-то.

Это ошибка, поступать так — значит наступать на старые грабли, причем не первый раз.

Как мы уже говорили, Россия в течение двадцати лет по отношению к Украине придерживалась примерно такой же стратегии — само утрясется, рассосется, ведь они же наши. Игнорировались опасные, злокачественные процессы создания фашистской идеологии и практики, но что было самым роковым — Россия не выступила своевременно в защиту русских людей на Украине, хотя имела на это все права и основания, потому что русских людей Россия обязана защищать и спасать.

Россия не вмешивалась даже в вопрос русского языка в качестве государственного. Дошло практически до абсурда — 80 % населения Украины по-прежнему говорит и думает на русском языке, а государственный язык всего один — украинский. Украинский язык в качестве единственного государственного служил в руках крайних националистов средством культурной дискриминации других языков.

Агрессивный языковый прессинг был направлен прежде всего против русского языка.

Те, кто утверждает, что это неважно, просто либо не понимают значимости культурно-языковый проблемы, либо просто лгут. Стоит напомнить, что социокультурная и языковая дискриминация очень часто приводила человечество к кровопролитным войнам. На Украине все кончилось государственным переворотом и геноцидной, террористической войной на Донбассе.

Сейчас тоже ничто само не рассосется, ничего не надо ждать, надо делать то, что можно делать, и прекращение войны на Донбассе, пусть и хрупкое, открывает новые возможности действовать.

Что делать сейчас? Включаться в работу в новых условиях и строить новую Украину.

Сергей Хелемендик:

Наверное, было бы важно сделать прогноз развития Украины на несколько лет вперед. Занятие не очень благодарное, но без прогноза не обойтись.

Прежней Украины нет, страна, очевидно, будет распадаться, что и как будет происходить дальше?

Виталий Захарченко:

Есть разные теории — что страна разделится по Днепру на Левобережье и Правобережье, что распадется на несколько частей Западная Украина.

Есть предположения насчет севера Украины и Харькова как возможного нового административного центра страны или ее части. Вполне возможно, все будет примерно так, никто не знает, как именно это произойдет и когда, но точно одно — после Донбасса никто не хочет крови.

Важно понимать, что реально никакая федерализация Украины невозможна, пока не оформятся субъекты этой новой федеративной страны. То есть не произойдет самоопределение населения этих краев, земель, регионов.

Процесс формирования таких субъектов может занять годы. Но очевидно, что формирование субъектов новой украинской федерации будет обусловлено их прошлым и настоящим, то есть исторически и, если угодно, геополитически детерминировано.