История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1

В это время на авансцену попыталась выйти национальная партия, втайне лелеявшая надежду устранить ненавидимых ими германцев и восстановить исконные римские порядки. Вождём этой группы являлся префект претория Востока Аврелиан; знаменательно для этого времени, что родной брат Аврелиана, Кесарий, занимавший пост префекта Константинополя, придерживался прогерманской партии. Но сила у партии Аврелиана была весьма незначительная; готы первенствовали повсюду — и в армии, и после отставки Евтропия в политике.

Вскоре германская партия наглядно продемонстрирует своё могущество. В первую очередь, неудовлетворённые отставкой Евтропия, Гайна и стоявший за ним Стилихон потребовали суда над ним в Константинополе, и, как легко можно догадаться, его приговорили к смертной казни. Затем готы поставили на место и римскую партию.

После смерти Евтропия Гайна двинулся на соединение с Трибигильдом, и в городе Фиатире они встретились. Младший гот очень жалел, что по дороге не удалось пограбить такой богатый город, как Сарды, и подбивал Гайна совместно овладеть им. Пока они раздумывали над будущими планами, Гайна получил сообщение от Кесария, что при дворе Аркадия организуется процесс по обвинению старого гота в измене. Конечно, Гайна догадался, что здесь не обошлось без Аврелиана, и потребовал от Аркадия выдачи (!) ему своих недругов. Страх перед готами был так велик, что император подчинился требованию Гайна и выдал своих ближайших друзей и товарищей, хотя в последний момент варвар, находясь в благодушном настроении, пощадил Аврелиана, магистра армии Сатурнина и комита Иоанна, переданных ему императором. Их лишь сместили с занимаемых должностей, и пост Аврелиана теперь получил его брат Кесарий. Это был акт величайшего унижения римской аристократии — они полностью находились в руках варвара [519].

Дальше — больше. Гайна перешёл через Босфор и вступил в Константинополь. Аркадий, не ожидавший ничего хорошего от этого события, даже согласился на то, чтобы предоставить готам-арианам один из самых больших храмов столицы, и лишь твёрдая позиция св. Иоанна Златоуста, архиепископа Константинополя, имевшего непререкаемый авторитет в народе, помешала этому.

Никто достоверно не знает, как далеко заходили тайные планы Гайна и Трибигильда, но трудно отклонить ту версию, что самоуверенные готы подумывали уже о том, чтобы открыто захватить власть в свои руки. В пользу этой версии свидетельствует то, что Гайна, занимая пост магистра армии, систематически высылал из столицы верные императору войска, сведя их в конечном итоге к минимуму; а Трибигильд параллельно с этим концентрировал готские отряды рядом с городом. Рассказывают, что два раза вожди готов пытались даже захватить столицу, но им мешали неведомо откуда взявшиеся защитники, которых все принимали за Ангелов-покровителей Константинополя. Сам Гайна видел это небесное воинство, вследствие чего оставил свои предварительные планы, и, сказавшись нездоровым, решил покинуть город [520].

Ночь с 11 на 12 июля 400 г. была очень тревожная. Гот хотел вывести свои войска организованно, но часть готов решила выйти из столицы самостоятельно. Стража у ворот заметила под их одеждой оружие, подняла тревогу, и сбежавшее население стало теснить варваров. Готы скрылись в своём храме, но и эта мера не спасла их: константинопольцы закидали храм горящими головнями и под языками пламени нашли свою погибель около 7 тыс. варваров. Сам Гайна, выбравшийся из города, молча взирал на гибель соплеменников. Это уже была открытая война, и напрасно префект Кесарий пытался убедить св. Иоанна Златоуста начать переговоры с Гайна — Святитель отклонил попытку навязать ему функции посредника.

Поняв, что одним махом Константинополем уже не овладеть, Гайна решил переправиться через Дарданеллы в Вифинию, чтобы собрать дополнительные силы. Но — и это тоже знамение времени — на другом берегу его поджидал другой гот, Фравита, уже известный нам своей преданностью св. Феодосию и нерушимостью раз данного им слова. Под его рукой был небольшой, но дисциплинированный и хорошо обученный отряд, который он муштровал длительное время. В результате его умелых действий все попытки готов Гайна переправиться на другой берег закончились неудачей: Фравита топил их суда и уничтожал воинов в большом количестве. Гайна, от которого отвернулась удача, попытался уйти во Фракию, но затем перешёл Дунай и решил вернуться к местам прежнего обитания готов. Однако за Дунаем его ждала смерть — проживавшие там гунны практически полностью уничтожили его армию, и сам Гайна храбро погиб, дорого отдав свою жизнь в бою. А 3 января 401 г. вождь гуннов Ульдин привёз голову Гайна в Константинополь, взамен получив «подарки» и заключив с Восточной империей мирный договор, предусматривавший выплату варварам ежегодной дани в обмен за безопасность границ [521].

Восхищённый Аркадий пропускал мимо уха все наговоры придворных о том, что якобы Фравита имел возможность полностью разгромить Гайна ещё раньше, и в знак благодарности наградил его консульством на следующий, 401 г. На вопрос, какую дополнительную награду Фравита хотел бы получить из рук царя, старый воин ответил, что ему хотелось бы поклоняться своим богам по примеру предков [522].

Впрочем, эта история не имеет счастливого конца. Как только Гайна погиб, и готский элемент резко ослабел в Империи, все ранее сосланные патриоты были возвращены на свои должности. Аврелиану вернули прежний пост, и он стал фактическим идеологом внутренней политики вместе с императрицей Евдоксией, которой по его инициативе ещё раньше, в январе 400 г., царём был дарован титул августы. Для своего времени это было революционное событие, имевшее целью уравнять императора с его супругой в правах по управлению государством. Не исключено, впрочем, что такая новационная мера являлась также особым способом обеспечения безопасности императрицы против возможных происков её врагов.

Брат Аврелиана Кесарий был заточён в тюрьму (всё же Аврелиан сумел спасти его от смерти), но излишне резкие патриоты во главе с комитом Иоанном сумели посеять недоверие императора к Фравите, и мужественный спаситель Империи закончил жизнь на эшафоте, ложно обвиненный в государственном преступлении.

Удивительно, но вскоре после описываемых событий «готский вопрос» почти перестал волновать Восточную империю. Нет, готы ещё продолжали занимать многие ведущие должности в армии, их подразделения по-прежнему играли заметную роль в защите государства и даже император Аркадий, строго и последовательно сохранивший жёсткую линию поведения ко всем еретикам и благоволивший исключительно к православным, был вынужден считаться с арианством готов. Но подъём национального самосознания, особенно в Малой Азии, был чрезвычайно велик. В считанные десятилетия Империя, как «плавильный котел», смогла «переварить» в своей культуре готскую массу. После этого становится понятной гениальная стратегия св. Феодосия Великого, призвавшего готов на римскую службу и за счёт этого сохранившего государственность в безопасности. На время варвары стали самыми надёжными защитниками восточных провинций ото всех иных захватчиков. А по прошествии лет римское общество смогло найти иные резервы для обеспечения безопасности своего государства.

К сожалению, замечательная политическая победа над готской партией ещё более разделила Западную и Восточную империи. Стилихон, едва ли не открыто управлявший западными провинциями, был, конечно, недоволен патриотической политикой Востока. Но события, развернувшиеся там, не позволили ему предпринять ответные шаги.

Оставшиеся немногие годы царствования Аркадия и Евдоксии интересны, главным образом, событиями, связанными со ссылкой св. Иоанна Златоуста, его противостоянием с Александрийским архиепископом Феофилом (384–412) и исаврийским мятежом.