Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

Тема «Церковь и холокост», несомненно, требует дальнейшего изучения. Особенно важно узнать подробнее о праведниках-христианах, которые, иногда ценой своей жизни, спасали евреев. Увы, большинство их имен до сего времени остаются неизвестными.

ГЛАВА III

Религиозное возрождение на оккупированной территории СССР

1

Феномен экзархата Московской Патриархии в Прибалтике

Религиозная ситуация в различных регионах оккупированной части СССР, как и германская церковная политика в них, при наличии основных общих черт все же отличалась определенным своеобразием. Поэтому следует подробно рассмотреть ее на отдельных территориях. По-своему уникальной являлась ситуация в Прибалтике и на Северо-Западе России. Это был единственный регион, где сохранился и даже вырос экзархат Московской Патриархии во главе с митрополитом Сергием (Воскресенским).

Прибалтийские республики Литва, Латвия и Эстония только в июле 1940 г., после занятия их советскими войсками, вошли в состав СССР. На их территории проживало 510 000 православных, объединенных в 400 приходов (в Латвии 164, Эстонии 164 и Литве 72), имелось 6 монастырей. Но только Литовская Церковь, которой в 1924–1940 гг. управлял митрополит Елевферий (Богоявленский) оставалась к 1940 г. в юрисдикции Московской Патриархии. Эстонская же Православная Церковь в 1923 г., а Латвийская в 1936 г. были приняты в юрисдикцию Константинопольского патриарха. Так как это было сделано без канонического отпуска Московской Патриархии, последняя никогда не признавала законность данного акта. В августе 1940 г. Синод, а затем и глава Латвийской Церкви митрополит Августин (Петерсон) под давлением значительной части мирян и духовенства ходатайствовали о воссоединении с Русской Церковью. В том же месяце с подобным ходатайством обратился и глава Эстонской Церкви митрополит Александр (Паулус). В конце 1940 г. в Прибалтику в качестве полномочного представителя Патриархии выехал архиепископ Сергий (Воскресенский). Сначала главой православных приходов Латвии и Эстонии был назначен митрополит Елевферий, но 1 января 1941 г. он скончался, и новым митрополитом Литовским, а с 24 марта 1941 г. и экзархом всей Прибалтики стал архиеп. Сергий. 28 марта 1941 г. митрополиты Августин и Александр в кафедральном соборе Москвы публично принесли покаяния в грехе раскола и были приняты в литургическое общение [682].

Владыка Сергий не эвакуировался при приближении германских войск, а остался в Риге. Существуют самые различные версии, объясняющие этот поступок. Русский эмигрантский историк В.И. Алексеев полагал, что экзарх вследствие своих антикоммунистических убеждений накануне вступления немцев в город спрятался в подвале собора и не был найден там секретарем — приставленным к нему «агентом НКВД», позднее расстрелянным за эту неудачу [683]. Согласно гораздо более аргументированному предположению профессора Д.В. Поспеловского, митрополит Сергий стремился подготовить почву Местоблюстителю и Московскому церковному управлению на случай, если немцы победят или, по крайней мере, захватят Москву, чтобы сохранить епископат в новых условиях, а также предотвратить юрисдикционный хаос [684]. Нельзя полностью сбрасывать со счетов и свидетельство Э.И. Лисавцева о том, что экзарх специально был оставлен органами НКВД в Риге, но почти сразу же на долгий период утратил связь с советским подпольем [685].

Действительно, некоторые священнослужители Русской Церкви, оставшиеся на оккупированной территории, использовались советской разведкой. Так, один из ее руководителей, П.А. Судоплатов, совсем недавно писал: «Уместно отметить и роль разведки НКВД в противодействии сотрудничеству немецких властей с частью деятелей православной церкви на Псковщине и Украине. При содействии одного из лидеров в 30-х годах „обновленческой“ церкви житомирского епископа Ратмирова и блюстителя патриаршего престола митрополита Сергия нам удалось внедрить наших оперативных работников В.М. Иванова и И.И. Михеева в круги церковников, сотрудничавших с немцами на оккупированной территории. При этом Михеев успешно освоился в профессии священнослужителя». От него поступала информация в основном о «патриотическом настрое церковных кругов» [686]. Возможно, и экзарх имел определенные контакты с советской разведкой. Во всяком случае, представляется вероятным, что он остался в Риге с санкции Патриаршего Местоблюстителя. Это подтверждается их близкими личными отношениями и обдуманным, энергичным характером действий митрополита Сергия (Воскресенского) в первые месяцы после начала оккупации.

Ему сразу же пришлось столкнуться с серьезными проблемами. Вскоре после захвата Риги митрополит Августин (Петерсон) объявил прежний Синод действующим и 20 июля направил германским властям просьбу о разрешении восстановления автономной Латвийской Православной Церкви под юрисдикцией Константинопольского патриарха и выдворении из Латвии «большевистского ставленника», «агента ЧК», экзарха митрополита Сергия. Подобным образом события развивались и в Эстонии. 8 июля германские войска вошли в г. Печоры, а уже 17 июля настоятель местного эстонского православного прихода Петр Пякхель издал циркуляр, называя себя в нем благочинным Печорского округа, поставленным новыми гражданскими и военными властями и требуя прекратить на богослужениях поминовения экзарха и возносить только имя митрополита Таллинского Александра (Паулуса) с титулом всея Эстонии. После взятия немцами Таллина, 28 августа он ездил к митр. Александру и узаконил свое благочиние, а позднее был хиротонисан в сан епископа. Митрополит Таллинский 14 октября 1941 г. также объявил себя «ответственным главой Церкви» [687].

В первый же день оккупации Риги, 1 июля 1941 г., митрополит Сергий был арестован, но через 4 дня освобожден на поруки. Существуют свидетельства, что уже во время этого ареста он не без успеха убеждал германские власти, что для них политически выгоднее примириться с поминовением главы Московской Патриархии, чем содействовать возвращению Латвийской и Эстонской Церквей в юрисдикцию Вселенского патриарха, экзарх которого находился в это время в Лондоне и имел тесные связи с правительством Великобритании. После освобождения экзарх Прибалтики собрал духовенство Риги в Троице-Сергиевом монастыре и объявил, что остается «послушником митрополита Сергия (Страгородского)» [688], т. е. Патриаршего Местоблюстителя в Москве.

В то же время владыка Сергий с самого начала оккупации занял антикоммунистическую позицию. Уже в сообщении оперативной группы А полиции безопасности и СД от 11 июля 1941 г. говорилось, что он выразил готовность опубликовать воззвание к верующим России, направленное против коммунизма, и составил его проект [689]. Это способствовало тому, что сначала военная, а затем и гражданская германская администрация в Прибалтике не ликвидировала сразу же экзархат Московской Патриархии, а позволила ему временно остаться существовать до окончательного выяснения ситуации.

Избрав наступательную тактику в отношениях с ведомствами Третьего рейха, митрополит Сергий придерживался ее и в дальнейшем, предлагая один план своей деятельности за другим. Так, в сводке СД от 27 сентября 1941 г. сообщалось, что националистические латвийские круги настаивают на обязательном и срочном отстранении экзарха. А тот со своей стороны день ото дня увеличивает активность и пытается привнести в руководящие германские органы свои далекоидущие планы, касающиеся Православных Церквей Балтийских стран и даже всей России и сводящиеся, по всей вероятности, «к панславянской идее». При этом СД занималось расследованием прошлой деятельности митр. Сергия и имело серьезные подозрения, что он «состоял на службе большевистских политических органов» [690].