Великая русская революция: 1905-1922

Однако для советской делегации присоединение Германии к формуле «мира без аннексий и контрибуций» было огромным прорывом. В заседании мирной конференции было предложено объявить 10‑дневный перерыв для того, чтобы народы, правительства которых еще не примкнули к переговорам о всеобщем мире, могли ознакомиться с его принципами. Наркоминдел вновь обратился к союзникам, информируя их о ходе конференции и официально приглашая принять участие в переговорах. Страны Антанты вновь промолчали.

10‑дневный перерыв было решено использовать для работы в комиссиях, призванных обсудить отдельные пункты будущего мирного договора. Центральной темой здесь стал вопрос об оккупированных территориях, поднятый советской делегацией. Понятно, почему он беспокоил Советы. Но свой интерес был и у немцев. После оглушительного пропагандистского успеха в ходе переговоров, Германия чувствовала необходимость расставить точки над «и».

Информация о присоединении к советской формуле мира без аннексий и контрибуций стала, без сомнения, сенсацией мирового масштаба. Как это часто бывает, многочисленные германские оговорки и дипломатические ловушки выпали из внимания прессы. Центром обсуждения стал советский «Декрет о мире», а он содержал, в том числе, требование о недопустимости насильственного присоединения территорий, а также вывода с оккупированных земель иностранных войск.

Так, генералу Гофману докладывали, что русский офицер, прикомандированный к петроградской делегации, в частной беседе с восторгом говорил о немедленном отходе немецких войск к границам 1914 года по подписании мирного договора ^[6]. Это важный момент — первый период мирных переговоров вызвал чувство эйфории не только в офицерском корпусе, но и в российском обществе. Казалось, что большевикам и левым эсерам вот‑вот удастся добиться своего, война закончится и немецкие войска оставят оккупированные российские земли.

В вопрос требовалось внести ясность. Советским представителям было заявлено, что Германия понимает мир без аннексий иначе, чем советская делегация. Германия не может очистить Польшу, Литву и Курляндию — сами же русские стоят за национальное самоопределение вплоть до отделения. И опираясь на это право, Польша, Литва и Курляндия уже высказались за отделение от России. Если эти три страны вступят теперь в переговоры с Германией о своей дальнейшей судьбе, то это отнюдь не будет аннексией со стороны Германии ^[7].

В ответном выступлении советская делегация потребовала очищения оккупированных областей: «В полном согласии с открытым заявлением обеих договаривающихся сторон об отсутствии у них завоевательных планов и о желании заключить мир без аннексий Россия выводит свои войска из занимаемых ею частей Австро–Венгрии, Турции и Персии, а державы Четверного союза — из Польши, Литвы, Курляндии и других областей России» ^[8].

Кюльман выдвинул контрпредложение. Смысл его сводился к тому, что население Польши, Литвы, Курляндии и части Эстляндии и Лифляндии в своих заявлениях однозначно выразили стремлении к полной государственной самостоятельности, которую Советской России следует признать уже сейчас, руководствуясь правом на самоопределение народов. Эти области, фактически говорил глава немецкой делегации, отделяются от России, и дальнейшая их судьба является их собственным делом.

Стало ясно, что позиции сторон по территориальным вопросам принципиально противоположны. Советская делегация прервала обсуждение этой темы и выехала в Петроград.

Примечания:

[1] Л. Троцкий «Советская Республика и капиталистический мир» 4.1 «Первоначальный период организации сил». Примечание 1. URL: http://lib.rus.ec/b/169687/read (дата обращения 15.12.11).

[2] «История дипломатии» Т. З.

[3] Там же.

[4] Там же.

[5] Там же.

[6] Там же.

[7] Там же.

[8] Там же.

4. За кулисами переговоров: Мировая революция как главный довод Советов

Подготовка ко второму периоду переговоров, который должен был начаться 27 декабря 1917 года (9 января 1918 г.), проходила для советской делегации в значительно более сложных условиях, чем ранее. Германия раскрыла карты, предъявив претензии на российские территории. Противопоставить этим притязаниям Советской России было нечего, кроме агитации, дальнейшего разоблачения империалистической политики и надежд на то давление, которое окажут народы воюющих стран на свои правительства, — вплоть до осуществления в европейских странах социалистических революций.

В ходе подготовки ко второму этапу переговоров было принято решение требовать переноса работы Мирной конференции в столицу нейтральной страны (Ленин предложил Стокгольм), с целью избавиться от германской военной цензуры и получить свободу агитации. Советы планировали использовать переговоры как трибуну на большом всемирном революционном митинге.

Цели, которые ставила перед собой в этот момент советская делегация и советское правительство, обозначены в работах Л. Троцкого предельно откровенно: «революционное воздействие на рабочие и солдатские массы стран Четверного Союза, а также стран Антанты» ^[1].

Для того, чтобы получить время для такого воздействия, требовалось всеми силами затягивать переговорный процесс. Во главе брестской делегации становился сам нарком иностранных дел Троцкий. «Чтобы затягивать переговоры, нужен затягиватель», — говорил Ленин, настаивая на выезде Троцкого в Брест ^[2].

Итак, основная ставка была сделана на Мировую революцию или, хотя бы, на революционные волнения в воюющих странах, способные повлиять на ход переговоров. Напомним, что Ленин вернулся в апреле 1917 года в Россию будучи твердо убежден: Европа стоит на пороге социалистической революции. «Я счастлив приветствовать в вашем лице победившую русскую революцию, приветствовать вас как передовой отряд всемирной пролетарской армии…» — были первые слова, с которыми Ленин обратился к собравшимся на Финляндском вокзале. «Недалек час, когда по призыву нашего товарища, Карла Либкнехта, народы обратят оружие против своих эксплуататоров–капиталистов… Заря всемирной социалистической революции уже занялась… В Германии все кипит… Не нынче–завтра, каждый день может разразиться крах всего европейского империализма» ^[3].

Уверенность в скором свершении социалистической революции в передовых странах Европы была не единственным, но весьма существенным фактором, повлиявшим на всю дальнейшую деятельность Ленина в России, начиная от Апрельских тезисов и заканчивая взятием власти в Октябре.

На что же опирался Ленин, к чему взывали Советы в начале 1918 года? «Не нынче–завтра, каждый день может разразиться крах всего европейского империализма», — насколько вообще были обоснованы подобные выводы, и не принимал ли Ленин желаемое за действительное?

С первых чисел января 1918 года волнения охватили Австро-Венгрию. Страны Четверного союза были истощены войной, картофель заменялся брюквой, а нормы отпуска хлеба в Вене достигли предельного минимума ^[4]. Начавшись как продовольственные бунты, беспорядки быстро переросли в политические выступления. 15 января в Вене прошли массовые рабочие собрания, принявшие резолюции протеста по поводу отсутствия сообщений о мирных переговорах с Россией. На них звучали требования о немедленном заключении демократического мира и предоставлении гарантий самоопределения Польше, Литве и Курляндии. 17 января в Вене и ряде провинциальных городов началась массовая забастовка. В Вене забастовал арсенал, государственные заводы, работающие на оборону, частные заводы. В Брюнне, Кракове и Будапеште происходили демонстрации с требованием немедленного заключения всеобщего мира. В дневнике Чернина 17 января записано: «Дурные вести из Вены и окрестностей, сильное забастовочное движение, вызываемое сокращением мучного пайка и вялым ходом Брестских переговоров» ^[5].