Арийский миф III рейха

Гиммлер полностью разделял убеждение Гитлера о том, что политические и культурные успехи народа зависели от его расовых качеств. Для скептиков он заявлял: "Я полагаю, что наша кровь, наша нордическая кровь является самой лучшей на планете. На протяжении сотен тысяч лет эта кровь останется самой лучшей. И это не суждено никому другому". Обоснования для подобных заявлений были простыми: "Мы бесценны, так как наша кровь способствует тому, что мы изобретаем больше, чем другие, что мы ведем за собой других, у нас лучшие солдаты, лучшие государственные деятели, более высокая культура. У нас лучшие качества".

Эта ценная "нордическая кровь" должна была оберегаться от чуждой "неполноценной крови". Более того, увеличение носителей "ценной крови" должно было гарантировать процветание Германии. Согласно подсчетам расоведа Ганса Гюнтера, среди немецкого народа только 50 % были носителями нордической крови. Гиммлер полагал, что именно СС должны были привести немцев на вершину расы и всего человечества. Сам он рассматривал СС как "орден нордических мужчин". "Умножение нордической крови" и "улучшение расы" могли быть достигнуты только за счет увеличения рождаемости. Количество детей должно было расти и в эсэсовских, и в простых немецких семьях. Только при этом условии можно было прибегать к прочим методам. Гиммлер даже сформулировал лозунг, согласно которому "ценная кровь" поднимает не только культуру народа, но и его политические способности: "Народ, у которого много детей, имеет все шансы стать не просто мировой державой, но заполучить мировое могущество". И наоборот, "породистый народ, у которого недостаточная рождаемость, через 50—100 лет имеет все шансы встать на краю могилы, а через 200–500 лет быть полностью погребенным в ней". Как видим, рождаемость должна была стать биологической основой для мирового господства Германии. Связь, которая существовала между "программой" Гитлера и требованием Гиммлера увеличить рождаемость, являлась во многом не случайной. Если бы немецкий народ обладал растущим количеством детей, то он мог бы рассчитывать на тысячелетия. Но поскольку с наступлением XX века в Германии отмечалось падение рождаемости, то Гиммлер считал, что нельзя было терять ни минуты. Именно этим во многом объяснялась некоторая поспешность, с которой он принимал решения. Многие из них были политической импровизацией, что стало наиболее отчетливо заметно в годы войны.

Что же Гиммлер считал угрозой для рождаемости? Уже в 1937 году он сам сказал, что его выводы были построены не на результатах научных исследований, а базировались на его политическом опыте, который он приобрел, когда в 1933–1934 годах стал возглавлять немецкую полицию. Рейхсфюрер СС полагал, что рождаемости в первую очередь угрожали гомосексуализм и аборты. По его расчетам, в Германии имелось около 1–2 миллионов гомосексуалистов, что составляло приблизительно 10 % мужчин, которые могли иметь детей. Гомосексуалисты выбывали из процесса воспроизводства потомства. Гиммлер, не скрывая, говорил, что "если все оставить как есть, то наш народ будет испорчен этой эпидемией".

Вторая угроза для будущего "нордической германской расы" крылась в абортах. Гиммлер предполагал, что каждый год в Германии их совершалось от 600 до 800 тысяч. Его удручало, что ежегодно Германия недосчитывалась нескольких сотен тысяч детей. Но куда больше его беспокоило то, что после аборта около 300 тысяч немецких женщин ежегодно становились бесплодными. Кроме этого, по его подсчетам, ежегодно во время и после абортов умирало примерно 30–40 тысяч женщин. Для него это были "страшные, но отрезвляющие цифры".

И как результат, он возлагал вину за это неудовлетворительное демографическое состояние на двуличную христианско-буржуазную мораль. Именно на эту мораль он возлагал вину за аборты, на которые решались беременные женщины, рисковавшие стать матерями-одиночками. Он подчеркивал, что если у мужчины есть любовница, то общество смотрит на это сквозь пальцы. "Однако если девушка благоразумна, следует законам природы и зачинает ребенка, то общество отворачивается от нее". То же самое общество возмущается, когда она рожает этого ребенка вне брака. В разговоре с личным врачом Гиммлер как-то произнес следующую речь: "Характерным выражением этого двойного стандарта является статус, который по обычаям среднего класса получают дети, родившиеся от таких связей и зовущиеся незаконнорожденными. Такое определение подразумевает, что они не состоят в родстве со своим отцом и его семьей. Фактически закон гласит, что бастарда и его отца нельзя считать родственниками. Природа лишается своих прав лишь для того, чтобы сохранилась видимость приличий в обществе, где доминирует средний класс. Отец лишается возможности делать самые естественные вещи на свете: обращаться с ребенком как со своим собственным и заниматься его воспитанием. По закону это не его ребенок, а ребенок женщины, которая не имеет к нему никакого отношения, может быть, за исключением того факта, что мужчина дает ей деньги. Кроме того, ему нельзя жениться на матери ребенка, так как он уже женат. Если он живет с ней, закон называет это конкубинатом, а проблемы, вызванные откровенным скандалом, должна улаживать полиция. Сведения подобного рода постоянно поступают к моим людям. Человек в такой ситуации лишается доступа к своему ребенку. Он снова идет против закона, если хочет усыновить ребенка, пока у него есть собственные дети или хотя бы возможность их завести. Иными словами, закон вступает в прямое противоречие с нашей вопиющей нуждой — детей, как можно больше детей! Мы должны проявить храбрость и решительно действовать в этом вопросе, даже если церковь окажется к нам в еще большей оппозиции — чуть больше или чуть меньше, не имеет значения".

Что же это были за законы природы, которым должны были следовать девушки, несмотря на буржуазную мораль? Гиммлер пояснял: после наступления половой зрелости (14–16 лет) немецкие юноши и девушки в силу проживания в холодном климате должны были воздерживаться от половых сношений. Однако к 20 годам половые инстинкты должны были взять свое. Молодые люди не могли долгое время воздерживаться от секса. У девушки в связи с этим было только две возможности: либо она жила с мужчиной и "оставалась здоровой", либо ее половое воздержание приводило к "истерии". Гиммлер замечал: "Если природа настолько мудра, чтобы даровать сильнейший инстинкт человеку в возрасте 15–16 лет, то буржуазная мораль, говорящая "это надо делать в 30 лет", не может быть умнее. Но она провозглашает, что это неестественно!" Гиммлер полагал, что законы природы и буржуазная мораль всегда расходились в принципиальных моментах. Однако в древности общественное мнение германцев и природа находились в согласии. Тогда внебрачные половые сношения не являлись чем-то позорным. Общественное мнение обращало внимание только на то, чтобы юноша и девушка были представителями одной расы. Гиммлер намеревался восстановить якобы существовавший в древности "закон нордической крови". Любые половые сношения с "расово неполноценным" партнером должны были рассматриваться в национал-социалистском государстве как нравственная деградация.

Гиммлер считал, что германцев в первую очередь заботило появление новых детей, а то, рождены они в браке или впс брака, было неважно. Так германцыукрепляли могущество собственного народа и расы. Однако за последние 1000 лет эти принципы были забыты. Национал-социализм и прежде всего СС должны были вернуть к жизни эти "древние законы". В 1936 году Гиммлер торжественно заявил эсэсовской верхушке: "Я точно знаю, что мы как народ будем непобедимы и бессмертны, будем действительно арийско-нордической расой, если будем проводить от в корне изменить демографическую ситуацию в соответствии с законами крови, если будем придерживаться культа предков. Только так мы сможем познать вечный круговорот бытия, все события и саму жизнь на Земле. Народ, который чтит своих предков, всегда должен рожать детей".