Иерусалим: три религии - три мира

В отличие от солдат — простых лондонских парней, озабоченных поисками «хлеба насущного» для своих командиров, — английские офицеры хорошо осознавали величие момента. На их глазах творилась история. Ради этого мгновения были положены сотни жизней, затрачены десятки тысяч фунтов стерлингов. Имя принявшего капитуляцию Иерусалима навсегда должно было войти в историю.

Бригадный генерал К. Уотсон, узнав о случившемся, немедленно оседлал коня и направился в Святой город. На Яффском шоссе и у Яффских ворот его приветствовали толпы горожан, которые наконец поняли, что турки ушли насовсем. У подножия башни Давида генерал принял от мэра Иерусалима ключи в знак капитуляции города.

Между тем, весть о падении Иерусалима дошла до вышестоящего командира. Командующий дивизией генерал-майор Дж. Ши заявил, что он лично прибудет в Иерусалим для принятия его капитуляции. Вновь ликующие толпы приветствовали английского генерала в сопровождении его свиты, снова мэр города произнес речь и вручил ему ключи, которые спешно были возвращены генералом Уотсоном. Но и это был не последний акт в трагикомедии сдачи Иерусалима.

Вернувшись в свой штаб, генерал Ши получил распоряжение из ставки главнокомандующего подготовить все необходимое к приезду генерала Алленби, который лично прибудет 11 декабря для принятия капитуляции Святого города. Именно эта дата и стала в конечном итоге официальным днем сдачи Иерусалима. К ней англичане готовились задолго до того как стало очевидно, что военное поражение турок неизбежно. Еще в середине ноября в Лондоне были разработаны специальные инструкции генералу Алленби относительно церемонии входа в Иерусалим. В них, в частности, ему настоятельно рекомендовалось войти в Старый город пешком. Британское руководство считало, что такой жест смирения при входе в город, овеянный памятью о пребывании в нем «лучшего из людей», составит разительный контраст с помпезным въездом германского императора двумя десятилетиями ранее и послужит на пользу Англии перед лицом мировой общественности. [275] Ни одного флага союзных армий не было водружено над Иерусалимом, чтобы подчеркнуть, что город не является обыкновенной военной добычей, но имеет совершенно исключительный статус.

Алленби демонстративно не воспользовался той брешью в городской стене, которая была пробита к визиту немецкого монарха. Он вошел в Старый город через Яффские ворота в сопровождении лиц, чьи имена остались в истории как символы определенных этапов европейской политики на Ближнем Востоке. В его свите были полковник Т. Э. Лоуренс — знаменитый Лоуренс Аравийский, английский разведчик, который принимал непосредственное участие в организации арабского повстанческого движения на Аравийском полуострове; сэр Марк Сайкс, секретарь британского военного кабинета и господин Жорж Пико, французский представитель на Ближнем Востоке, — оба творцы известного соглашения о разделе ближневосточных владений Турции между Англией, Францией и Россией. Их присутствие еще раз подчеркивало, что церемония сдачи Иерусалима выходила за рамки ординарной военной капитуляции.

И опять, уже в третий раз, состоялась торжественная передача ключей от города и обмен приветственными речами. Затем на семи языках — английском, французском, арабском, иврите, греческом, русском и итальянском — было зачитано обращение к жителям города или, как его стали называть, «прокламация Алленби». В нем победители гарантировали сохранение порядка в городе и свободный доступ к святым местам всех религий.

Единственный, кто пострадал в неразберихе этих трех дней, был мэр Иерусалима. Зима 1917–1918 гг. выдалась особенно суровой, с необычными для этих краев снегопадами, и непривычный к холодам иерусалимец, выстояв трижды торжественную церемонию на пронзительном декабрьском ветру, трижды произнеся речь о капитуляции города, попал в больницу с воспалением легких.

Более трагические воспоминания о войне 1914–1918 гг. хранит кладбище, расположенное на горе Скопус, на подъезде к Иерусалимскому университету. Здесь похоронено 2180 солдат и офицеров британской армии, павших в Палестине, в том числе и в боях на подступах к Иерусалиму. Среди них выходцы из Австралии, Южной Африки, Новой Зеландии. Солдаты — мусульмане и индуисты из Индии — похоронены в саду в современном иерусалимском районе Тальпиот. На надгробном камне высечены надписи на хинди и урду. Империя втянула в битву за Святую Землю людей из самых отдаленных уголков мира, чьи верования порой никак не были связаны с иерусалимскими святынями.

Уже в ходе Первой мировой войны проблема дальнейшего статуса Палестины, а вместе с ней и «проблема Иерусалима» были выделены в особый вопрос, требовавший закрепления в специальных международных соглашениях. Наибольшую активность в том, что касалось дальнейшей судьбы Палестины, проявляли англичане. В самом начале 1915 г. М. Сайкс, являвшийся в то время советником правительства по ближневосточным проблемам, выдвигал идею создания особой русской администрации в районе Иерусалима, Вифлеема и Яффы по завершении войны, что, с его точки зрения, могло бы стимулировать более активное участие русских союзников в военных действиях. Но в конце концов в правительстве Великобритании возобладало мнение тех, кто рассчитывал установить над Иерусалимом и всей Палестиной британский контроль. Царское правительство, добивавшееся от союзников в первую очередь решения вопросов черноморских проливов и Константинополя в пользу России, не проявило особого интереса к такому «подарку». В 1915 г. в переговорах с великим шерифом Хусейном аль-Хашими, возглавившим арабских повстанцев в Хиджазе, англичане умышленно избегали включать Палестину и Иерусалим в перечень тех территорий, которые могли бы войти в состав арабского государства после поражения турок.

Однако в 1916 г. в ходе длительного дипломатического торга с Францией о разделе азиатских владений Османской империи англичанам пришлось временно отступить от заветной цели единоличного контроля над Палестиной с тем, чтобы добиться от своих союзников-соперников уступок по другим важным вопросам. В результате переговоров, в которых наиболее активную роль играли уже упоминавшийся англичанин М. Сайкс и французский дипломат Ж. Пико, было заключено секретное соглашение. По нему свою долю «военной добычи» получала и Россия. В соответствии с соглашением Сайкса—Пико, практически вся Палестина с Иерусалимом и другими святыми местами включалась в зону международного управления, «формы которого должны определяться по проведении консультаций с Россией и после соответствующего соглашения с другими союзниками и представителями шерифа Мекки». [276] Намеченный в соглашении план раздела турецких владений никогда не был реализован. Однако после проекта Фридриха Вильгельма IV о международном соглашении относительно территориальной интернационализации святых мест, выдвинутого на рубеже 40-х годов XIX в., впервые статус Палестины выделялся в особый вопрос международного урегулирования, в том числе и по причине ее исключительного значения для духовной жизни значительной части человечества.

В то же время, к началу войны в английских правительственных кругах уже определенно сложилась группа поддержки сионистского проекта переселения евреев со всего мира в Палестину. Известный исследователь сионистского движения У. Лакер отмечал, что хотя сама возможность расселения евреев в Палестине и освоения ими территорий, где когда-то существовало еврейское государство, вызывала немало сомнений и вопросов даже у благосклонно настроенных британских политических деятелей, все же они были готовы связать судьбу Палестины с сионизмом. [277]

Одним из виднейших сторонников поддержки сионистов являлся лорд А. Д. Бальфур, с декабря 1916 г. занимавший пост министра иностранных дел в английском кабинете. Он утверждал, что проникся симпатией к ним еще во время своей первой встречи в 1905 г. с одним из самых деятельных лидеров движения Х. Вейцманом. Тогда обсуждался так называемый угандийский проект: евреям предлагалось создать свой «национальный очаг» в этой африканской стране. В разговоре с Бальфуром Вейцман спросил его, как бы он отнесся к тому, если вместо Лондона англичанам предложили бы Париж. «Но доктор Вейцман, — ответил Бальфур, — Лондон-то наш». «Правильно, — сказал Вейцман, — а Иерусалим был нашим тогда, когда Лондон был еще болотом». [278] Этот дерзкий ответ показался англичанину свидетельством необычайной силы еврейского патриотизма. На протяжении многих лет он активно содействовал продвижению сионистских планов в высшие правительственные сферы, и его имя получила Декларация, приобретшая в дальнейшем характер международного обязательства Англии в отношении переселения евреев в Палестину.