Площадь павших борцов

Между тем продолжалась ударная стройка железной дороги Кизляр Астрахань, которой в нашем Генштабе придавалось стратегическое значение. Дело прошлое: кое-как одетые, почти не кормленные, путейские войска и работяги в этих унылых пространствах свершали трудовой подвиг! Чтобы они "шевелились" побыстрее, сюда был направлен заместитель наркома путей сообщения - пылкий чекист И. Д. Гоцеридзе.

Уже повеяло весной, когда в Сталинграде на столе Чуянова зазвонил телефон. Характерный акцент Гоцеридзе:

- Слюшай, дарагой! Ты там не психуй, но я тебе скажу: сегодня утром наши рабочие видели немецкие танки.

- Где танки? У вас? - Алексей Семенович не мог поверить. - Не может быть! - кричал он в трубку. - Вы посмотрите на карту, и тогда сами поймете, как же танки Клейста могли проскочить от Азовского моря до Каспия... через голые степи!

- Голые, да. Но мы не бредим. Это - танки.

- Вы слышали о них или сами наблюдали?

- Не кричи, дарагой! Я сам видел кресты на их башнях...

Чуянов созвонился с Москвой, вышел на связь с начальником тыла Красной Армии - генералом Хрулевым.

- Вполне возможно, - отвечал Хрулев. - Наверняка это работа Клейста, который решил провести глубокую танковую разведку. Я распоряжусь, чтобы рабочих на строительстве трассы вооружили. А вы передайте начальнику своего военного округа, генералу Герасименко: пусть подкинет на трассу пулеметов.

- Да где он возьмет их, товарищ Хрулев?

- Пусть поищет. У нас тоже ничего нету...

Признаем, что мобильность "роликов" Клейста была высокой. 1 апреля Гитлер лично известил Клейста, что ему предстоит катиться до нефтепромыслов Кавказа, чтобы навсегда лишить мобильности все моторы Красной Армии...

Дела были плохи! Харьков и Орел, где на заводах создавались танки, были уже захвачены немцами. Кировский завод в Ленинграде - блокирован, а Свердловск и Челябинск только сейчас разворачивали серийное производство новых танков.

Чуянов отговорил с Хрулевым и сказал сам себе:

-Вот еще наши заводы остались - сталинградские! Но одна-две хорошие бомбежки - и нам амба! О чем там думают?..

На юге страны уже разворачивалась армада немецких танков.

* * *

Военные врачи-психологи вермахта, постоянно изучавшие моральное состояние войск на фронте, докладывали и весной в ОКБ:

"Подавленность, связанная с зимним отходом, преодолена... Снова выявляется движение вперед, снова наступает доброе для нас летнее время!"

Но при этом психологи, достаточно объективные, отмечали, что перемен к лучшему не произошло среди штабных офицеров: склонные больше других к анализу, они довольно-таки мрачно взирали на будущее этой войны...

Фельдмаршала Ганса фон Клюге, который командовал группой армий "Центр", вызвали с фронта в ОКХ (в Цоссен).

- Русские, - сообщил ему Гальдер, - концентрируют резервы в окружности Москвы, но будет плохо, если они передвинут их к югу. Следует конкретно убедить противника в том, что летом мы нанесем новый удар по их столице. Вы как командующий "Центра" подготовите приказы о наступлении на Москву, приложив все старания, чтобы о смысле ваших приказов стало известно в Кремле. Эта операция по дезинформации противника и получает кодовое название "Кремль".

- Генерал Фельгиббель предупрежден?

- Да. Его полевые радиостанции сделают все, чтобы умышленно допустить достоверную утечку ложной информации. А ваши приказы должны выглядеть правдиво, чтобы у Сталина не оставалось и доли сомнения в их подлинности.

- Понимаю, - кивнул Клюге. - Это срочно?

- К маю должно быть все готово. Ганс Фриче проболтается по радио о том, что Москва летом будет наша. Вы должны сделать все, чтобы стратегические резервы Сталина удержались под Москвой - вдали от наших армий на юге.

Пожинать свои победные лавры прилетел в Берлин везучий Роммель; Гальдер охладил его пыл словами:

- Нам сейчас не до Египта! Подкреплений не ждите, что у нас осталось, забирает ваш лучший друг Паулюс. Волга для нас важнее дурацкого Нила с крокодилами.

- Гитлер оказался щедрее Гальдера?

- Роммель, вы гордость нации! На этот раз я не откажу вам в поддержке авиацией. Пусть фельдмаршал Кессельринг усилит бомбежки Мальты, обеспечу доставку итальянских танкеров с горючим. Но предупреждаю: в мае всю авиацию я заберу от вас обратно - для нужд Восточного фронта.

- Следует, ожидать важных операций на Востоке?

- Да, Роммель. Если мы и сейчас не добьемся решительных успехов, значит немецкий народ выродился в ничтожество, он не имеет право на существование в пусть он подыхает, - сказал Гитлер ("и я тогда, - писал Роммель, - в первый раз заподозрил фюрера в ненормальности...").

Как раз в эти дни Гальдер предупредил Гитлера, что русская промышленность после эвакуации на Восток начинает набирать небывалую мощь, ее заводы в глубоком тылу способны в ближайшее время поставить на конвейер 600 - 700 танков в месяц.

- Хватит гипербол! - не поверил Гитлер и сразу обозлился. - Я ведь еще не забыл о кризисе с зубными щетками.

- Мой фюрер, - отвечал Гальдер, - я согласен, что хороший ширпотреб так и останется недостижимой мечтой в русском народе, но... танки! Они делают их быстрее нас.

Гитлер прогнал от себя начальника генштаба, а потом жаловался Борману, что Гальдера он не может терпеть:

- Этот баварец становится невыносим! Гальдер теперь взял моду преподносить мне всякие гадости. По его откормленной морде я вижу, что ему нравится играть на моих нервах.

Генерал Фромм тоже не пощадил его нервов:

- Как начальник резервов вынужден огорчить вас! Сейчас мы имеем некомплект в шестьсот двадцать пять тысяч человек.

- Выньте их из кармана, Фромм! Не стесняйтесь.

- Можно объявить призыв семнадцатилетних. Правда, германские законы в этом случае требуют согласия родителей.

- Мамочки и папочки пускай заткнутся, - сказал Гитлер. - Сейчас не до их прощальных воплей на вокзалах.

- Я такого же мнения, мой фюрер. Резервы обнаружились и у Геббельса: он держит вне призыва здоровущих кобелей вот с такими глотками, которые в кабаках распевают о Лили Марлен.

- Верно, Фромм! Теперь их песенка спета. О женских прелестях Лили Марлен могут распевать лишь наши заслуженные ветераны, еще не потерявшие голос от морозов в России.

Оказывается, Фромм обрыскал все тупики и закоулки рейха, где скрывались уклоняющиеся от фронта.

- Следует потрясти и Геринга: у него в люфтваффе на одного летающего по пять - десять бездельников обслуживающего персонала. Наконец, - закончил Фромм свой доклад, - можно сократить прислугу в зенитных расчетах. К зениткам можно поставить девок или подростков, любящих ковыряться с техникой.

- С вами, Фромм, приятно иметь дело.

- Служу великой Германии. Хайль Гитлер!

28 марта состоялось секретное совещание в ставке Гитлера, и по своей значимости оно имело столь же важное значение для судеб войны, что и недавнее совещание в кабинете Сталина.

Проблемы, столь мучительные для нашей Ставки, угнетали и верхушку гитлеровского вермахта, и эти проблемы - удивляться тому не следует! - во многом совпадали. Со слов Гейнца Гудериана понятна их суть. "Весной 1942 г., - вспоминал он, - перед немецким верховным командованием встал вопрос, в какой форме продолжать войну: наступать или обороняться?.."

Самой оригинальной - и, пожалуй, самой неглупой! - была точка зрения адмирала Деница, который заявил:

- Сейчас возник такой момент, когда Египет у англичан завоевать намного легче, нежели отнять Кавказ у русских, и потому я считаю, что корпус Роммеля в Ливии надо не ослаблять, как мы делаем, а, напротив, усиливать.

Деницу тут же здорово влетело от владыки вермахта:

- Вы разве не верите в нашу победу на Востоке? В пустынях Ливии более заинтересован Муссолини, а Роммель останется при нем вроде мальчика на побегушках... Конечный результат всей войны должен проявиться в России, и только в России!