Книга японских обыкновений

Впрочем, все они снимают обувь, входя в дом, и оставляют ее перед дверями или отдают держать служителям. В комнатах они ходят на босую ногу, чтобы не запачкать циновок, которые всегда очень чисты. Старая обувь кучами валяется по дорогам и у ручейков, где пешеходы останавливаются мыть ноги. Деревенские жители собирают ее, жгут с калом (говорит Кемпфер) и потом употребляют для удобрения полей.

Костюм обоих полов особенно различается головным убором. Мужчины бреют лоб и весь череп, оставляя полу венец, идущий от одного виска до другого по затылку; эти волосы приподняты, тщательно напомажены и связаны бумажным шнурком, так что на маковке выходит хохол.

Трудно описать парадныйголовной убор мужчин, особенно знатных. В особенных случаях они надевают шапку; шапки эти различны по чину. У иных к шапкам пришиты длинные шелковые полосы, которые спускаются до уха.

* * *

Более века существовал обычай, по которому начальник голландской фактории обязан был ежегодно ехать в Эдо с многочисленной свитой на поклонение императору и для поднесения ему подарков. Когда торговля между Японией и Батавией упала, такие поездки показались голландцам слишком тяжелыми, и они происходили уже не так часто, пока, наконец, в 1792 году было постановлено, что десимский президент будет являться к японскому двору через каждые четыре года. Но подарки остались по-прежнему; японцы смотрят на них как на подать или дань, и поэтому подарки посылаются ежегодно, но через переводчиков, что стоит гораздо дешевле. При всеобщем мире после падения Наполеона, торговля несколько усилилась и начальник фактории Бломгоф просил позволения ездить в Эдо через два года; но японский Совет отверг его просьбу.

Приготовления к поездке в Эдо требуют много времени и исполнения многих формальностей. Когда подходит время, назначенное для поездки, начальник конторы официально осведомляется у губернатора, может ли он надеяться на благосклонный прием в столице. Губернатор отвечает, что начальника конторы допустят к принесению приветствия, и просит, чтобы были приняты с его стороны меры для поддержания совершенного порядка в Дециме на время его отсутствия. Хранитель магазинов, первое лицо после начальника фактории, обыкновенно назначается на место последнего на все время поездки в Эдо, и начальник перед отъездом представляет его губернатору в прощальной аудиенции, как временного главу конторы.

^{Хиросигэ. Гравюра из серии «Пятьдесят три станции Токайдоского тракта»}

В прежнее время начальник Дэсимы ездил в Эдо в сопровождении двадцати соотечественников, но по мере уменьшения торговли, уменьшалась и его свита. С тех пор, как торжественная депутация является ко двору через каждые четыре года, в поездку отправляются только три голландца, а именно: президент или начальник фактории, секретарь его и медик или хирург. (В штате фактории нет постоянного медика, но лекари посылаются туда из Батавии каждые четыре года для пребывания в миссии.)

Число японцев, провожающих начальника фактории, не так ограничено. В его свите состоит, по крайней мере, тридцать пять офицеров разных степеней и еще большее число служителей, которые состоят или при голландцах или при японских чинах. Над последними начальником поставлен гобаниози, которого по справедливости можно назвать начальником всей экспедиции. В этом качестве он носит особый титул куинин, но не ему поручена уплата расходов, а первому переводчику, который получает на этот предмет известную сумму денег от японского правительства в счет будущей торговли, или лучше сказать, в залог на товары, отложенные с этой целью; но продажа этих товаров никогда не покрывает всех издержек. Недоимка выплачивается из императорской казны, и тут кроется одна из причин, по которым прекращены ежегодные поездки в Эдо. Чиновники низшего класса, сопровождающие миссию, суть: полицейские офицеры, помощники переводчиков, смотрители за багажом, писцы, начальники носильщиков и пр. В числе служителей находятся три повара, два для голландцев и один для японцев, несколько экономов и тридцать слуг, из которых шесть непосредственно состоят при голландцах и обыкновенно называются шпионами. Сверх того, каждый голландец может содержать на свой счет японского медика, частного переводчика и других служителей. Так, доктор Зибольд, сопровождая в 1826 году полковника Стюрлера в Эдо, имел при себе молодого японского медика, рисовальщика и шесть слуг, которые помогали ему, как естествоиспытателю, в его занятиях. Ученик доктора, который не мог ехать с ним в качестве медика, был записан в список ехавших в качестве слуги одного переводчика. Словом, число людей, которых могут взять с собой голландцы, не ограничено, но внесение каждого лица в список производится с ведома губернатора, и таким образом увеличивается число шпионов, наблюдающих за миссией.

Путешественники должны сами себе запасать все, что им может быть необходимо, полезно, или приятно во время путешествия, как-то: белье и платье, постели, столы, стулья, посуду столовую и кухонную и пр. Они также должны запастись съестными припасами, которых нет в Японии, и которые присылают им из Батавии, например, маслом, вином, пивом, сыром и многими другими. Также нужно им очень много варенья, пирогов, напитков, потому что придется принимать множество гостей и беспрестанно потчевать их. Если ко всем этим необходимым продуктам прибавить гардероб каждою члена миссии, подарки, назначенные сёгуну и другим важнейшим сановникам империи и товары, которые назначаются для распродажи и если принять в соображение, что состояние дорог не всегда позволяет везти все эти предметы в экипажах на колесах, и что вообще почти все переносится людьми или навьючивается на лошадей или на быков, то можно представить себе, сколько тут собирается людей, скота, носильщиков, надзирателей и др. Правда, часть багажа отправляется морем из Нагасаки в порт большого острова Ниппона, где живут микадо и его наместник сёгун; но когда миссия выходит на берег острова, то весь этот перевозной багаж присоединяется к ней, и на острове миссия состоит из двухсот человек, не менее. Такая многочисленная свита может, по нашим европейским понятием, заставить думать, что начальник голландской конторы в этом случае играет чрезвычайно важную роль. Но японским глазам дело кажется совсем иначе: и этому нельзя удивляться, когда узнаешь, по самым верным источникам, что в свите каждого японского князька (первого разряда), если он едет ко двору, находится не менее двадцати тысяч человек, и что самые неважные князьки тащат в свите своей не менее десяти тысяч!

Однако ж привилегия ездить ко дворув Эдо считается принадлежностью высокого сана, и потому начальник Дэсимы, несмотря на свою бедную и жалкую свиту, играет роль довольно почетную во время этого путешествия, по крайней мере как иностранец. На всем пути обращаются с ним с величайшим уважением, и в некоторых случаях показывают ему столько же почтения, сколько самым важным туземным сановникам: так говорят самые достоверные путешественники по большой части — очевидцы. Подробности, в которые мы теперь войдем, подтвердят их свидетельство. Но следует заметить, что здесь дело идет о простой учтивости, нисколько не касаясь политики, и что чем более оказывается почестей, тем более стесняется личная свобода путешественников. По правде сказать, это уже общий и неизбежный закон в Японии; но он особенно прилагается во всей строгости к членам голландской миссии.

^{Знатный японец в пути}

Начальник фактории путешествует в норимоне первого класса (норимон значит переносная машина). Это большая привилегия, и нужно объяснение, чтобы оценить ее. В Японии два рода паланкинов: норимоны и каго. Оба эти рода подразделяются на несколько сортов (особенно норимоны), смотря по длине и форме шеста, по числу носильщиков, и прочее. В обыкновенном разговоре употребляют без различия слова норимон или каго (часто произносят его канго)для означения носилок; но каждые носилки имеют особенное название, по чину владельца их. В маленькие каго надобно садиться на японский манер, на пятки; в больших каго или норимонах можно сидеть свободно, и даже лежать. Boт как Тунберг описывает свой норимон, замечая, что во времена Кемпфера доктор и секретарь миссии не пользовались такой милостью и принуждены были ехать всю дорогу верхом, подвергаясь холоду и дождю.