Гражданские войны

44. Аппий отдыхал на своей вилле, когда к нему ворвались солдаты. Раб одел его в свою одежду, сам же, улегшись на постель, как если бы он был господин, добровольно принял смерть вместо него, стоявшего вблизи под видом раба. Когда солдаты заняли дом Менения, раб сел в носилки господина и был вынесен другими рабами, соучастниками всего дела, после чего он и был, согласно его воле, убит вместо Менения, а тот бежал в Сицилию. Вольноотпущенник Виния Филемон, живший в роскошном доме, спрятал Виния в центре дома в железном ящике, какой римляне обыкновенно держат для денег или книг; по ночам он приносил Винию пищу вплоть до наступления гражданского мира. Другой вольноотпущенник, охранявший надгробный памятник своего господина, укрыл тут же, вместе с отцом, и сына его, приговоренного к смерти. Лукреций, скитавшийся с двумя верными рабами, испытывая недостаток пищи, направился в Рим к жене, его несли на носилках рабы, как больного. Так как у одного из несших сломалась голень, он пошел пешком, положив руку на плечо другого. Находясь у ворот в том самом месте, где отец его, проскрибированный Суллой, был захвачен, он увидел бегущий отряд солдат. Испуганный зловещим совпадением места, он укрылся вместе с рабами в склепе. Когда кладбищенские грабители стали обыскивать гробницы, раб добровольно дал им себя ограбить, а Лукреций тем временем убежал к воротам. Обождав здесь раба, Лукреций поделился с ним одеждой и явился к жене. Он был укрыт ею на двойной крыше в пролете, пока некоторым не удалось добиться от триумвиров прощения для него. Впоследствии, при восстановлении мира, он стал консулом.

45. Сергий скрывался у самого Антония, пока последний не уговорил консула Планка внести предложение о возвращении его. В благодарность за это Сергий впоследствии, во время распри между Цезарем и Антонием, когда сенат ставил на голосование объявить Антония врагом отечества, лишь один открыто противился этому. Таким образом он спасся. Помпоний облачился в одеяние претора, а рабов нарядил в одежды, полагающиеся прислужникам претора по его должности. Он проследовал через весь город как претор — в сопровождении ликторов, [404] будучи тесно окружен прислужниками, чтобы его не узнали другие. Сев у ворот в государственную колесницу, он отправился во внутреннюю часть Италии, причем все принимали его и провожали как претора, отправленного триумвирами к Помпею для заключения мира, пока на государственной триреме [405] Помпоний не переправился к нему.

46. Апулей и Арунций, выдававшие себя за центурионов, а рабов своих нарядившие солдатами, проскочили через ворота в качестве центурионов, преследующих других. Во время дальнейшего следования они разделились и стали освобождать арестованных, собирали вокруг себя беглецов, потом, когда у каждого из них образовался достаточно сильный отряд, они достали военные знамена и оружие, что их отряду придавало вид настоящего войска. Так как каждый из них, центурионов, направлялся к морю, то однажды, расположившись на стоянку около какого-то холма, они с великим страхом смотрели друг на друга. На заре, спустившись с холма, каждый из них решил, что противная сторона — это войско, посланное против него, и, двинувшись навстречу друг другу, вступили в бой. Наконец, они узнали свою ошибку, бросили оружие, оплакивали происшедшее и обвиняли злой рок, во всем их преследующий. После этого один отплыл к Бруту, другой к Помпею. Один вместе с Помпеем возвратился, другой, по поручению Брута, управлял Вифинией, а после смерти Брута передал провинцию Антонию и был возвращен на родину.

Вольноотпущенник Вентидия связал его тотчас же после проскрипции, с целью якобы передать его палачам. Ночью он склонил на свою сторону рабов, переодел их воинами и вывел таким образом господина, как центуриона, за город. Они прошли всю Италию вплоть до Сицилии и часто располагались на отдыхе вместе с другими центурионами, разыскивавшими Вентидия.

47. Один гражданин, включенный в списки, был скрыт в гробнице своим вольноотпущенником. Так как он не мог выносить зловещего вида могилы, вольноотпущенник поместил его в плохой наемной комнате. Поблизости жил солдат, и гражданин не перенес этого страшного соседства. Вдруг он проявил после робости удивительное мужество: он остригся и стал руководить школой в самом Риме до наступления мирного времени. Эдил Волузий попал в проскрипционные списки; у него был друг, участник мистерий Исиды, [406] он выпросил у него культовое одеяние и, надев на себя полотняное, доходящее до ног платье, нацепил собачью голову и в таком виде пробрался, якобы совершая таинства, к Помпею. Каленцы охраняли с оружием в руках своего согражданина Ситтия, много для них израсходовавшего благодаря своему исключительному богатству. Каленцы с угрозами сдерживали рабов, отражали солдат от стен города до тех пор, пока, с ослаблением смуты, не послали делегатов к триумвирам ходатайствовать за Ситтия и не добились того, чтобы он, не имея права жить в остальной Италии, оставался в своем родном городе. Так Ситтий первый или даже единственный человек находился в изгнании в своем родном городе. Варрон, философ и историк, [407] с честью участвовавший в походе и командовавший войском, быть может, именно поэтому, как враг единовластия, подвергся проскрипции. Когда его родственники соревновались между собой в том, кому из них приютить его у себя, восторжествовал Кален; он спрятал его в вилле, где Антоний обычно останавливался во время путешествия: но ни один из рабов Варрона и Калена не донес, что Варрон скрывается в вилле.

48. Виргиний, человек красноречивый, указывал своим рабам, что если они убьют его из-за небольшого и к тому же неизвестного количества денег, они понесут всю тяжесть преступления и будут испытывать сильный страх относительно будущего, если же спасут его, они стяжают себе благочестивую славу и добрые надежды, а затем получат и деньги в гораздо большем количестве и более надежные. Рабы бежали вместе с ним, как если бы он был также раб, а когда господин их был опознан в городе, защищали его от солдат. Будучи схвачен последними, он и их убедил в том, что они хотят убить его не из вражды, но только ради денег. Деньги же, более надежные и более крупные, они получат, если проводят его до моря; жена обещала доставить ему туда судно и деньги. Солдаты, поверив этому, проводили его до моря. Так как Виргиний замешкался, она, решив, что он уже отправился по морю к Помпею, согласно уговору, отправилась обратно, оставив, однако, на берегу раба, чтобы тот сообщил о всем происшедшем Виргинию. Увидев его, раб побежал навстречу господину и, указав на корабль, еще видневшийся, рассказал о жене, деньгах и о причине, по которой он был оставлен на берегу. Солдаты опять всему поверили и, так как Виргиний просил их подождать, пока он вызовет обратно жену, или же последовать с ним к ней за деньгами, они, сев на судно, стали усердно грести и доставили его в Сицилию. Там, получив обещанное, они уже не покидали его, а служили ему до наступления мира. У Ребила судовладелец, взявший его на корабль, чтобы перевезти в Сицилию, потребовал денег, грозя донести на него, если не получит их. Но тот, как поступил и Фемистокл во время своего бегства, [408] в свою очередь пригрозил, что донесет, так как он за деньги везет осужденного. Тогда судовладелец испугался и доставил его невредимым к Помпею.

49. Марк за то, что он был легатом Брута, [409] был внесен в списки. Будучи захвачен после поражения Брута, он прикинулся рабом и его купил Барбула. Видя, что он человек толковый, он поставил его над остальными рабами и поручил ему заведование деньгами. Так как Марк был действительно во всем смышлен и разумен и выделялся по своему развитию среди рабов, Барбула относился к нему подозрительно. Однако он старался внушить ему надежду, что если он признается, что является одним из осужденных на смерть, он будет содействовать его спасению. Марк настойчиво отнекивался, выдумывая свое происхождение и имя своих прежних господ; тогда Барбула взял Марка с собою в Рим в надежде, что если он действительно из проскрибированньк, то побоится туда поехать. Но он последовал за господином. У ворот один из шедших навстречу Барбуле друзей, заметив, что Марк в качестве раба стоит возле него, тайно сообщил Барбуле о нем. Тот через Агриппу упросил Цезаря, и Марк был исключен из списка и сделался другом Цезаря. Немного времени спустя он занимал пост военачальника в битве против Антония при Акциуме; Барбула же командовал в войске последнего. Одинаковая судьба постигла обоих. Дело в том, что Барбула после поражения Антония, будучи взят в плен, прикинулся рабом, и Марк купил его, как бы не зная его. Рассказав все Цезарю, он просил за него и добился того, что ответил одинаковым образом Барбуле. Сходную судьбу разделили они впоследствии: оба они одновременно были консулами в Риме.