Мне б тыщу марок звонким серебром,
Да и червонцев, столько — не беда,
Амбары бы с пшеницей и овсом,
Коров, баранов и быков стада,
В день — по сту ливров, чтобы жить широко,
Да замок бы, воздвигнутый высоко,
Да порт — такой, как любят моряки,
В заливе, при впадении реки.
Но мудрость Соломонову притом
И здравый смысл мне б сохранять всегда,
А давши слово, вспоминать о нем,
Когда придет для дела череда;
Вовек не ведать скупости порока,
Чтоб рыцари не слали мне упрека,
Не пели бы жонглеры-шутники,
Что не видать щедрот моей руки.
Вот стать бы мне красавицы дружком, —
Да чтоб была мила и не горда!
Мне б сотню рыцарей, они б верхом
За мною вскачь неслись туда-сюда,
Блестя бронею и с мечом у бока —
В вооруженье я, признаться, дока!
Да и купцы б везли ко мне тюки —
Тюки бы скоро делались легки!
Кто пропитанья ищет день за днем,
Униженно, сгорая со стыда,
Тех бы созвать к себе в богатый дом —
Пусть не гнетет их горькая нужда, —
Кормить их сытно до любого срока,
А платы с них не требовать жестоко.
Одна помеха — грезам вопреки,
Доходишки мои невелики!
Зато уж вам, любовию влеком,
Я, Донна, отдал сердце навсегда,
А будь я всемогущим королем,
Весь мир принадлежал бы вам тогда.
Но я и так прославлю вас далёко,
При всех дворах, до самого Востока.
Вам посвящу все песни, до строки,
О мой источник счастья и тоски!
Всем суждено предстать на Страшный суд, —
И сирвентес тому хочу сложить,
Кем был я сотворен и пущен жить, —
Пускай мои стихи меня спасут
И от кромешного избавят ада!
Я Господу скажу: «Ужели надо,
Перетерпев при жизни столько бед,
В мучениях держать за все ответ?»
Блаженных сонмы дерзостью сочтут
О воле всемогущего судить,
Но я, речей не обрывая нить,
Все выскажу, уста мне не замкнут!
Какая вседержителю отрада
Прочь от себя гнать собственное стадо?
Пускай и грешник по скончанье лет
Увидит Божьей благодати свет.
Пусть от усопших рай не стерегут —
Ворота настежь надо бы открыть,
Пришельцев же улыбкою дарить.
Апостол Петр хоть свят, да слишком крут!
К чему красоты царственного града,
Коль кара ждет одних, других — награда?
Хоть царь царей и славою одет,
На ропот мой молчать ему не след.
Ад сатанинский несказанно лют,
Его давно бы надо упразднить,
И ты, владыка, властен так решить —
Освободи ж туда попавший люд!
Тогда чертей бессильная досада
Заставит нас смеяться до упада.
Пусть Сатана не ведает побед
И дел его исчезнет самый след.
Вот я стою, земной окончив труд.
На Господа привык я уповать:
Пускай земные муки мне дадут
Хоть адских мук за гробом не узнать!
А коль не так, зачем же вся надсада
Работнику земного вертограда?
Нет, поверни мне вспять теченье лет,
Чтоб вовсе не рождался я на свет.
В ад низвергать — ни смысла в том, ни лада,
То грех, Господь, то дьявола привада.
На грозный приговор скажу в ответ:
Знать, и в суде Господнем правды нет!
Ты, Приснодева, нам во всем ограда,
И сына умолить ты будешь рада:
Да обретают рай и внук, и дед, —
Сам Иоанн да будет им сосед!