Сталин. Битва за хлеб
Сталин. Битва за хлеб читать книгу онлайн
Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.
Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.
Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…
Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.
* * *Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Осенью 1921 года в Минусинске собрание красных партизан составило список «гадов», которых следовало ликвидировать. В этот список вошли многие работники едва начавшего формироваться госаппарата. Такие же конспиративные центры были раскрыты в Омской губернии, на Алтае, в Красноярске…
Иногда социальный протест бывших бойцов революции приобретал очень причудливые формы.
В ноябре 1920 года в Кузнецке [198] раскрыли заговор. Во главе его стоял начальник местного политбюро Кландер и двое чекистов — Худородзе и Пономарев. В заговоре участвовали также начальники уездного и городского отделов милиции. Рядовой состав организации насчитывал до 100 человек — чекистов, милиционеров, красноармейцев, большей частью бывших партизан. Они были недовольны все тем же: бюрократизмом советского и государственного аппарата, большим количеством «спецов» в нем и в гарнизоне.
Восстание было назначено на 23 ноября. Первым делом заговорщики предполагали убить начальника ЧК и председателя уисполкома, перебить «спецов», а остальных «гадов» предать народному суду, а также экспроприировать запасы винных складов. После всего этого предполагалось идти либо на губернский центр, либо в тайгу, судя по обстановке. Лозунг заговорщиков, многие из которых состояли в партии, был: «Да здравствует Советская власть, бей коммунистов!» [199]
Ну и по какому разряду прикажете это классифицировать?
Ещё об одном совершенно замечательном персонаже повествует Тепляков.
«Заместитель завотделом Ачинского уисполкома М. X. Перевалов 29 августа 1921 года поднял мятеж, в котором участвовали „почти все сотрудники политбюро… большинство милиции и ряд работников других учреждений“. Перевалов ссылался на бессилие властей перед бандой Н. И. Соловьева, терроризировавшей окрестное население грабежами и насилием над женщинами. Призывал же он бороться „со спецами совучреждений и белогвардейцами, примазавшимися к коммунистам, и с евреями“ (а почему не с Соловьёвым? — Е. П.). О заслугах Перевалова в Гражданской войне говорили, что он „способен, не моргнув глазом, вырезать 600 контрреволюционеров“».
На самом деле между антикоммунистическими деятелями из Кузнецка и страстным защитником чистоты рядов компартии Переваловым нет абсолютно никакого противоречия. Успешная революция сыграла со своими детьми злую шутку: они вступали в радикально-оппозиционную партию, а оказались в правящей. Пока шла война, одно другому не противоречило, но когда война закончилась, антагонизм проявился в полной мере: цели и задачи партии, как их понимала верхушка и как их понимали партийные низы, были абсолютно разными. Сказать, что партия раскололась? Нет, она не раскололась, она разлетелась, как льдина, сорвавшаяся с крыши на асфальт, и каждый осколок играл на солнце своим цветом, хотя и откололся все от того же монолита.
Как показали дальнейшие события, партия все же сумела сохранить мощное ядро, соблюдающее дисциплину и проводящее в жизнь политику Центра, в чем бы та ни заключалась. Не факт, что данную политику все эти деятели понимали, но по крайней мере подчинялись. К ядру примыкала аморфная масса карьеристов, вступивших в партию из сугубо шкурных соображений. А по сторонам рассыпалась «осколочная» оппозиция — от отмороженных «р-р-революционеров», видевших свой идеал в вечной борьбе за революцию, до врагов, переметнувшихся к победителям, но не переставших их ненавидеть.
Если первые и вторые между собой еще как-то уживались, то оппозиционеры, особливо те, которые расписывались крестиками и по этой причине плохо поддавались политпросвету, считали «гадами» всех — и обуржуазившихся приспособленцев, и «предателей», устанавливавших нэп.
Кстати, о политпросвете. Политические взгляды «красных партизан» — вообще вещь крайне загадочная. Но, как справедливо заметил Анатолий Штырбул, «в Сибири в начале 20-х годов „быть членом РКП(б)“ необязательно означало „быть коммунистом“». «Красные партизаны» быстро нашли куда более близкую себе политическую силу. И как «кулацкими» восстаниями политически руководили эсеры, так «красный бандитизм» испытывал на себе мощное влияние анархистов. Например, деятели из Кузнецка были связаны с отрядами Лубкова и Новоселова. И если первый просто не хотел знать над собой никакой власти, являясь анархистом по факту, то второй был не только атаманом банды, но и лидером Федерации анархистов Алтая. Впрочем, кроме ярлыка, больше ничем они друг от друга не отличались. Равно как и от многочисленных чисто уголовных банд…
И всю эту кипящую кашу надо было замирить…
Что такое «условный расстрел»
«В 1921 году секретарь Сиббюро ЦК В. Н. Яковлева назвала ликвидацию „красного бандитизма“ первоочередной задачей коммунистов Сибири, — пишет Тепляков. — Циркуляр Полпредства ВЧК по Сибири от 14 августа 1921 года констатировал, что „проводниками красного террора на местах являются политбюро и милиция, которые арестованных редко (!) доводят до места, по дороге „при попытке бежать“ расстреливают“. Также отмечалось, что „арестованные, освобожденные из ЧК, на местах убиваются“. Далее следовали страшные примеры: в Минусинском уезде крестьянами было „убито 9 спецов земотдела“, а „политбюро, милиция, секретарь у ком а и начальник гарнизона арестовывают зажиточных крестьян и расстреливают“; в Мариинском политбюро „все арестованные кулацкие элементы и контрреволюционеры были удавлены“».
К тому времени гуманизм центральной власти по отношению к своему аппарату окончательно иссяк. Из Москвы принялись закручивать гайки, требуя над бесиредельщиками беспощадного революционного суда. Местная власть оказалась между ключом и этой самой гайкой, то есть между строгими приказами остановить беспредел и риском получить у себя под боком восстание «красных партизан». Решали эту задачу по ситуации, и закон здесь играл далеко не ведущую роль. Приходилось изобретать какое-то промежуточное судопроизводство, сложный гибрид закона и революционной совести. Как это было, показывает одно из дел, приведенных Тепляковым в качестве примера цинизма и беспредела властей.
«25 ноября 1920 года Канский уком РКП (б) рассмотрел вопрос о массовых „самочинныхрасстрелах“ в уезде. Характерны вопросы, заданные зампредом Енисейской губЧК Я. М. Банковичем, особенно насчёт „технических“ аспектов убийств: „Сколько расстреляно, впечатление от расстрелов, кто расстрелянные, техника расстрела?“ Не менее характерны и ответы председателя Капского уисполкома В. Г. Яковенко: „Ингаш — 5, Нишино — 4, Тасеево, Шеломки и Роэюдественское — до 60 (чел.). Впечатление самое хорошее. Кто. В Тасеево — лица с уголовным прошлым и монахи, в Шеломках — 6. офицеры и священник, в Рождественском — интеллигенты, часть крестьян — дружинников Колчака и бывшие офицеры и уполномоченные Губкохоза. В Ролсдественском за селом расстреляны и сожжены… Этим всем саботажникам показано, что с ними много считаться не будут. Эти самочинные действия сделаны комячейками, исполкомом и милицией в контакте“. Уком постановил передать дело о расстрелах на рассмотрение губкома РКП (б), отметив, что „ячейки РКП. не могли поступить иначе, так как вопрос стоял в плоскости или МЫ, или ОНИ“.
Более всего жителей погибло в Рождественском — в ночь на 7 ноября там было вырезано (где же „вырезано“, в предыдущем абзаце русским языком написано: „расстреляны“ [200]. — Е. П.) 42 человека, в том числе учительница, священник, счетовод, заведующий внешкольным подотделом… На скамье подсудимых оказались 128 человек — практически вся местная партячейка. Неудивительно, что власти не рискнули осудить такое количество своих сторонников и постановили всех убийц оправдать» [201].
