Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР

«Я хочу видеть кого-нибудь из государственной охраны», — выпалил профессор еще до начала допроса. Он имел в виду отдел городского управления уголовного розыска, занимавшийся политическими преступлениями, в том числе и шпионажем. Сотрудник этого отдела выслушал рассказ профессора и связался с берлинской резидентурой ЦРУ, так как дело касалось американца и еще одного гражданского лица, чьи имена были ему неизвестны. Однако дежурный по резидентуре не проявил к этому делу никакого интереса. Немец-детектив оказался настойчивым и вместо того, чтобы плюнуть на все это, позвонил в американскую военную разведку. Дежурный офицер также не высказал особой заинтересованности, заметив, что очень часто мелкие воришки заявляют о своей причастности к шпионажу. Тем не менее полковник Стюарт Херрингтон, талантливый контрразведчик с двадцатилетним стажем, решил заняться этим делом и 24 августа 1988 года начал расследование. В Западный Берлин была отправлена следственная бригада. Они допросили профессора и сказали ему, что он должен вернуться в Восточный Берлин и собрать побольше фактов в подтверждение своей истории. Ему также пообещали помочь переселиться вместе с семьей на Запад и снабдить документами на другое имя. Профессор Райф согласился. Осенью полковник Херрингтон вышел на Джеймса Холла и Хусейна Йилдирима. Причастность последнего к шпионажу явилась шоком для Херрингтона. Когда полковник служил в Берлине, ему часто доводилось посещать автомастерскую и он был в дружеских отношениях с турком. Однако эмоции не помешали ему выслеживать обоих шпионов с решимостью, которой он прославился еще во Вьетнаме, отбыв там два срока службы. Херрингтон последним поднялся на борт последнего вертолета, взлетевшего с крыши американского посольства в Сайгоне 18 апреля 1975 года.

Было получено разрешение суда на подслушивание телефонов обоих подозреваемых и перлюстрацию их корреспонденции. Из телефонного прослушивания выяснилось, что Йилдирим использовал псевдоним Майк Джоунз, в частности в телефонных разговорах с Холлом. Армейская контрразведка установила за Холлом и за турком круглосуточное наблюдение. В местах, которые часто посещал Холл, было установлено сложное оборудование для наблюдения. К концу ноября к этому делу подключилось ФБР.

В начале декабря с Холлом установил контакт человек, назвавшийся только именем — Фил. Несколькими месяцами раньше Холл уже встречался с Филом, принял его за коллегу по шпионской деятельности. На этот раз, по словам Фила, он должен был устроить встречу Холла с сотрудником советского посольства, который прибудет в Саванну из Вашингтона. Холл, желавший возобновить свой шпионский бизнес, согласился на рандеву, которое должно было состояться вечером 20 декабря 1988 года в отеле «Дейз Инн» в Саванне.

В отеле Фил представил Холла Владимиру Косову и вышел из номера. Косов говорил по-английски с акцентом, по которому в нем без труда можно было угадать русского. Поговорив несколько минут о ничего не значащих вещах, Косов перешел к делу.

Он сказал, что КГБ хочет возобновить операцию в сотрудничестве с «восточно-германскими друзьями». По словам Косова, это было необходимо для обеспечения безопасности Холла. Холл не заподозрил здесь никакого подвоха. Затем Косов сказал, что он новичок в этом деле, и попросил Холла поподробнее рассказать о его деятельности. Они беседовали около двух часов. Холл рассказал, как он работал с Йилдиримом, о методах, которые они использовали, и о том, как он ненавидит ползать под забором в Берлине. «Мое начальство ознакомилось с некоторыми материалами, полученными от моих восточно-германских товарищей, — заметил Косов, — они считают вас очень ценным сотрудником, а сведения, которые вы им передавали, просто не имеют цены. Если говорить откровенно, то мое начальство думает, что все можно было бы организовать куда лучшим образом по двум причинам. Первая — это ваша личная безопасность, что является приоритетом номер один для всех, кто имеет к этому делу отношение. Вторая — мы думаем, что, гм… материал, переданный вами, был настолько ценным, что им следовало лучше позаботиться о вас».

По ходу разговора Холл приводил все больше подробностей относительно сведений, переданных им восточно-германской разведке. Он сказал о плане распыления особого порошка над вражескими центрами связи. «Попадая в электронное оборудование, он выводит его из строя. Например, если насыпать немного этого порошка в телевизор и затем включить его, произойдет вспышка, и телевизор погаснет». Холл также выдал тайну особой секретной системы, которая позволяла включаться в коммуникации армий Варшавского договора. Американцы могли на русском языке подавать ложные команды различным частям на поле боя. Документация на эту систему попала в руки коммунистов еще до того, как ее смонтировали в центре электронного слежения на горе Тойфельберг. «Значит, вы еще не успели ее включить, а наши уже все о ней знали?» — спросил Косов.

— Надеюсь, что так, — ответил Холл. — Вообще-то не знаю… Для меня главное получить деньги, а там дело ваше, что вы будете делать с этой информацией.

Тогда Косов поинтересовался:

— Так вы делали это только ради денег?

— О да. Я делал это вовсе не потому, что я антиамериканец. Я размахиваю флагом так же, как и все прочие.

Затем Косов открыл свой портфель-«дипломат» и достал оттуда деньги. Он вынул шесть пачек, сказав, что Москва хочет компенсировать ему недоплату со стороны восточных немцев. «Пять тысяч, десять тысяч, двадцать, двадцать пять, тридцать». Холл, развалившийся в кресле, взял деньги и небрежно бросил их в сумку. Косов взял расписку, в которой говорилось, что эти деньги являются платой за услуги, оказанные в прошлом, и попросил Холла подписать ее. «Что за новые порядки у вас, ребята. Раньше достаточно было нацарапать на бумаге мое имя, а теперь я должен написать еще и фамилию». Косов улыбнулся. «Ну уж, бюрократов везде хватает, что у вас, что у нас». Он достал еще тридцать тысяч и подал пачку Холлу. «А это вам аванс за будущие услуги. Пожалуйста, напишите еще одну расписку». Холл скопировал текст с первой расписки и поставил подпись.

В заключение оба собеседника обсудили планы передачи будущих секретов, включая аренду почтового ящика на почте. Перед уходом Косов решил прозондировать Холла в идеологическом смысле:

— Знаю, вы уже сказали мне, что делаете это за деньги, но все же я хочу поблагодарить вас от имени моей страны и от имени социализма. Наверное, вы не верите в социализм. Но, гм…

— Но у меня есть личные проблемы в этой связи.

Косов пожал плечами: «Но лично я уважаю социализм и благодарю вас от имени социализма. И думаю, что мы сработаемся».

Уорент-офицер сказал Косову, чтобы тот позвонил ему завтра, и он сообщит ему номер почтового ящика на почте.

На выходе из отеля Холла арестовали и надели на него наручники. Полковник Херрингтон наблюдал за этой процедурой с огромным удовлетворением. Игра Владимира Косова была достойна «Оскара». Косовым был специальный агент ФБР Дмитрий Доржинский, а Фил оказался сотрудником военной контрразведки. Вся встреча снималась на пленку. ФБР и агенты контрразведки тут же произвели обыск в доме Холла в Ричмонд-Хилле, штат Джорджия. Они обнаружили портфель-«дипломат», в котором лежали четыре паспорта — его собственный и членов его семьи, — семейные медицинские карточки и 5000 долларов, а также иностранная валюта. При осмотре пикапа, принадлежавшего Холлу, был найден конверт с 4150 долларами в пятидесятидолларовых купюрах. В дорожной сумке нашли британский паспорт на имя Р. С. Хильера с фотографией Холла и британский сертификат о прививках, также на имя Хильера.

Однако самым компрометирующим оказалось содержимое другой дорожной сумки: секретная документация разведывательного характера, включая письмо, адресованное «Дорогому другу», в котором речь шла о сведениях, требовавшихся от Холла. Одновременно с обыском в доме Холла агенты ФБР провели и другой обыск, в доме Йилдирима во Флориде, и обнаружили там фальшивые удостоверения личности.