Великая русская революция: 1905-1922

Для своего времени эта идея была откровенно революционной.

Первое такое обращение являлось частью декрета: «Временное рабочее и крестьянское правительство России обращается также в особенности к сознательным рабочим трех самых передовых наций человечества и 16 самых крупных участвующих в настоящей войне государств…»

В документе выражалась надежда, что «рабочие названных стран поймут лежащие на них теперь задачи освобождения человечества от ужасов войны и ее последствий», «что эти рабочие всесторонней решительной и беззаветно энергичной деятельностью своей помогут нам успешно довести до конца дело мира…» ^[1]

Что касается собственно мирных инициатив, то Советы не «вводили» мир своим распоряжением, но брали на себя обязательство обратиться к воюющим державам с предложением скорейшего прекращения войны на справедливых условиях.

В декрете было сказано: «Рабочее и Крестьянское правительство, созданное революцией 24‑25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире» ^[2].

«Справедливым или демократическим миром, — пояснялось далее, — <…> Правительство считает немедленный мир без аннексий (т. е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций».

«Вместе с тем, — говорилось в декрете, — Правительство заявляет, что оно отнюдь не считает вышеуказанных условий мира ультимативными, т. е. соглашается рассмотреть и всякие другие условия мира, настаивая лишь на возможно более быстром предложении их какой бы то ни было воюющей страной и на полнейшей ясности, на безусловном исключении всякой двусмысленности и всякой тайны при предложении условий мира».

В качестве временной меры Советы предлагали «всем правительствам и народам всех воюющих стран немедленно заключить перемирие» на фронтах Первой мировой войны.

Декрет о мире был опубликован в печати и передан по радио. Единственной реакцией других держав на этот шаг советского правительства стало обращение Франции непосредственно к военному командованию России. Начальнику французской военной миссии генералу Вертело было поручено предупредить российское командование, что Франция не признает советского правительства и надеется, что армия не допустит переговоров с Германией ^[3].

В первые дни после революции мало кто воспринимал пришедшие к власти Советы всерьез. Общим было мнение, что большевики не продержатся и нескольких недель. В этих условиях страны Антанты, кровно заинтересованные в российских войсках, сковывающих значительные силы Германии и Австро–Венгрии на Восточном фронте, предпочитали обращаться непосредственно к военному командованию.

Эта тактика не лишена была логики в свете того анализа политической ситуации в России, который давали оппозиционные Советам круги. Но, одновременно, она закладывала основы будущего жесткого противостояния новой власти и генералитета. Последний, имея прямые дипломатические сношения с союзниками в обход СНК и созданного 27 октября (9 ноября) Народного комиссариата иностранных дел (Наркоминдела), фактически, становился альтернативной властью.

Главную угрозу для себя страны Антанты видели в возможности заключения сепаратного мира между Россией и Германией, что привело бы к высвобождению огромных масс войск Центральных держав. На эту опасность и указывали дипломатические представители, именно от шагов, ведущих к заключению двустороннего мира, предостерегали они российское военное командование.

При этом от того факта, что Советская власть обратилась с предложением перемирия и мирных переговоров ко всем воюющим державам, а не исключительно к Германии, просто отмахивались как от несущественного. Страны Антанты стремления к перемирию не изъявляли, а следовательно, не было и смысла рассматривать гипотетические сценарии, говорить следовало лишь о наиболее угрожающем.

Советское правительство, однако, строго следовало курсом, намеченным в Декрете о мире. 8(21) ноября глава Наркоминдела обратился с нотой к послам стран Антанты. В ней говорилось: «Обращая ваше внимание на одобренный Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов текст предложения перемирия и демократического мира без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов, честь имею просить вас смотреть на указанный документ, как на формальное предложение немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров, — предложение, с которым полномочное правительство Российской республики обращается одновременно ко всем воюющим народам и к их правительствам» ^[4].

Со странами, с которыми Россия находилась в состоянии войны, дипломатические отношения были разорваны. Предложение перемирия могло быть передано либо при посредничестве нейтральных стран, либо по военным каналам. В этой связи 8(21) ноября СНК телеграфировал в Могилев, в ставку командования, генералу Духонину: «Совет Народных Комиссаров считает необходимым безотлагательно сделать формальное предложение перемирия всем воюющим странам как союзным, так и находящимся с нами во враждебных действиях. Соответственное извещение послано Народным Комиссаром по иностранным делам всем полномочным представителям союзных стран в Петрограде. Вам, гражданин верховный главнокомандующий, Совет Народных Комиссаров поручает во исполнение решения Всероссийского Съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов тотчас же, по получении настоящего извещения, обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытия мирных переговоров. Возлагая на вас ведение этих предварительных переговоров, Совет Народных Комиссаров приказывает вам:

1. непрерывно докладывать Совету по прямому проводу о ходе ваших переговоров с представителями неприятельских армий;

2. подписать акт перемирия только с предварительного согласия Совета Народных Комиссаров» ^[5].

Троцкий, народный комиссар иностранных дел, докладывал в тот же день ВЦИКу о проделанной работе: «Мы надеемся, что ответ Духонина пойдет по линии политики Советского правительства. Но каков бы ни был этот ответ, он не может отклонить политику Советов с пути мира» ^[6].

Духонин приказ СНК просто проигнорировал. Ответа от дипломатических представителей на ноту Наркоминдела также не последовало, если не считать ряда вышедших в прессе анонимных интервью, в которых, с одной стороны, об инициативах советской власти говорилось крайне пренебрежительно, а с другой — отправленный Духонину приказ открыто характеризовался как акт измены ^[7].

Не дождавшись ответа из Ставки, в ночь на 9(22) ноября Ленин и Сталин вызвали Духонина по прямому проводу и запросили, почему нет сообщения о реализации предписания правительства. Представитель Духонина ответил, что генерал спит. Он заявил: «Была получена телеграмма государственной важности без номера и без даты, почему генерал Духонин запросил… о необходимых гарантиях, подтверждающих подлинность телеграммы» ^[8].

В продолжении разговора Ленину и Сталину удалось убедить представителя Ставки разбудить Духонина. Подошедший к телеграфу генерал заявил: «Я также считаю, что в интересах России заключение скорейшего всеобщего мира». Но, по словам Духонина, «только центральная правительственная власть, поддержанная армией и страной, может иметь достаточный вес и значение для противников, чтобы придать этим переговорам нужную авторитетность, для достижения результатов». В ответ на вопрос о причинах, по которым генерал отказывается выполнять прямые приказы петроградского правительства, Духонин еще раз подчеркнул: «повторяю, что необходимый для России мир может быть дан только центральным правительством»  ^[9].