Одиссея авианосца «Энтерпрайз» (Война в океанах)

Первый ответный воздушный удар японцы нанесли силами наземной авиации в восемь утра. Налет длился около часа и был нацелен главным образом на ударную группу 38–3, находившуюся к северу от группировки вице-адмирала Хелси. («Энтерпрайз», заметим, входил в состав ударной группы 38–4, действовавшей южнее.) Атакующих самолетов было довольно много — от ста пятидесяти до двухсот. Но корабельные РЛС засекли их задолго до того, как они появились над авианосцами, — те находились под защитой низкой облачности и дождевого фронта и выходили из-под прикрытия лишь затем, чтобы выпустить или принять на борт свои самолеты. И все же один из них — «Принстон» пострадал: в конце атаки в него угодила авиабомба.

Второй воздушный удар по группе 38–3 японцы нанесли около 13 часов. В этот раз американские истребители-перехватчики заметили самолеты противника слишком поздно — и воздушный бой завязался в непосредственной близости от авианосцев. Но ни один из них, к счастью, серьезно на пострадал. Как успели заметить американцы, в этом налете со стороны противника участвовало большое число самолетов так называемого авианосного типа. Что бы там ни было, две  воздушные атаки стоили японцам 200 сбитых самолетов. А ударная группа 38–3 недосчиталась всего лишь десятка.

Бомба, поразившая легкий авианосец «Принстон» около 9 часов утра, пробила насквозь полетную палубу и взорвалась на ангарной палубе. В результате в одном из ангаров у шести торпедоносцев, стоявших при полной боевой загрузке — с торпедами, подвешенными под крыльями, вспыхнули топливные баки. В охваченный пламенем и черным дымом ангар тут же устремились группы живучести. Зашипели огнетушители — и очаг пожара вскоре «был взят под контроль». Так что командир «Принстона» даже не счел нужным покидать свой боевой пост. Однако в других местах огонь разгорался все сильнее и пожирал межпалубное пространство с невероятной скоростью. Через некоторое время он уже перекинулся на полетную палубу, где в полной боевой готовности стояли самолеты. Если бы пламя, не приведи Господи, охватило хотя бы один из них, последствия были бы самые ужасные: произошел бы цепной взрыв — и авианосец разнесло бы на куски. Чтобы этого не случилось, самолеты пришлось спешно сталкивать в море, а сам авианосец — срочно вывести из боевого строя. Между тем на внутренних палубах «Принстона» грохотали гулкие взрывы, и в 10 часов 02 минуты одним из них разворотило полетную палубу, сорвав платформу кормового самолето-подъемника и разметав в разные стороны находившихся поблизости людей. Взорам моряков на других кораблях предстало жуткое зрелище, которого они не наблюдали уже Бог весть как давно: покачивающийся на волнах неуправляемый эсминец, увенчанный 300-метровым султаном черного дыма, и спешащие к нему на выручку эсминцы. В 10 часов 50 минут командир «Принстона» отдал приказ начать эвакуацию раненых. Со стороны носа к авианосцу подошел эсминец «Ирвин», и накатившей волной его вплотную прибыли к борту обездвиженной громадины. В результате страшной силы удара на борту эсминца частично обрушились палубные надстройки. Но, несмотря ни на что, «Ирвин» не оставил терпящий бедствие «Принстон» — он отвалил в сторону лишь после того, как принял с его борта всех раненых. Включив противопожарные установки, они принялись поливать авианосец мощными водяными струями, и некоторое время спустя пожар на его борту заметно поутих. Следом за тем ударная группа двинулась дальше, оставив для прикрытия выведенного из строя корабля крейсер «Бирмингем». Тот также подошел к «Прин-стону» и перебросил на его борт четырнадцать огромных пожарных рукавов. К тому времени волнение на море усилилось и в следующее мгновение послышались мощные короткие удары: авианосец с крейсером, столкнувшись, несколько раз подряд ударились друг о друга бортами. Столкновение было настолько сильное, что на «Бирмингеме» сорвало с платформы два 120-миллиметровых орудия, а на борту «Принстона» снова вспыхнул пожар. И «Бирмингему» пришлось спешно отвалить  в сторону. Чуть погодя к авианосцу попытался подойти эсминец «Моррисоп», чтобы переправить на его борт пожарную команду. Однако очередной волной эсминец резко накренило набок — и его выступающие палубные надстройки оказались зажатыми между двумя дымовыми трубами авианосца. «Моррисом» находился в столь отчаянном положении около часа. Все это время эсминец нещадно бился о громадный борт авианосца и мало-помалу разрушался. И тут с одного из кораблей сопровождения просигналили, что неподалеку обнаружена японская подводная лодка, — впрочем, сигнал оказался ложным. Через час огромная волна наконец вырвала несчастный эсминец из мертвых тисков авианосца. Чудом освободившийся «Моррисоп» уже готов был отвалить от пленившего его «Принстона», как вдруг накатил очередной вал, авианосец резко накренился — и буквально лег на борт, тягач и джип прибило к краю полетной палубы, и от удара они загорелись. К 15 часам очаги пожара, выжегшего «Принстон» изнутри, были в конце концов локализованы и авианосец можно было брать на буксир. К «Принстону» снова направился «Бирмингем». Метрах в тридцати от авианосца крейсер приготовился совершить маневр, чтобы завести на его борт буксирный конец, — это было в 15 часов 23 минуты. И тут вдруг случилось то, чего никто не ожидал. Грянул оглушительный взрыв — и корму «Принстона» разнесло на части. На «Бирмингем» посыпались груды искореженного металла — огромные стволы корабельных пушек, осколки снарядов, авиабомб и торпед, не считая обломков корпуса и палубных надстроек. «В считанные секунды, — вспоминал потом командир «Бирмингема», — мой крейсер превратился в настоящую скотобойню. Двести двадцать человек были убиты буквально в одночасье, а свыше четырехсот получили тяжкие ранения и увечья». В самом деле, верхняя палуба «Бирмингема» была сплошь залита кровью и усеяна разорванными на части человеческими телами. Тем не менее «Принстон» остался на плаву. Он затонул лишь некоторое время спустя, после того как в него выпустили две торпеды. Экипаж авианосца потерял 108 человек убитыми и пропавшими без вести, при том что 190 моряков были ранены.

В тот же день, ближе к вечеру, американские разведывательные самолеты вышли на эскадру адмирала Озавы. Выслушав донесения летчиков, Митчер радировал Хелси о том, что, по предварительным наблюдениям, в состав неприятельской эскадры входят 4 линкора или тяжелых крейсера, 3 авианосца, в том числе один легкий, 8 крейсеров и 9 эсминцев.

А теперь давайте мысленно перенесемся на борт линкора «Нью-Джерси», где вице-адмирал Хелси и офицеры его штаба, склонившись над картами, анализируют сложившуюся оперативно-тактическую обстановку. Командующему Третьим флотом, по его собственным словам,  «предстояло взвалить на себя непосильное бремя ответственности за все последующие действия».

Итак, к вечеру 24 октября обстановка была такова. На Филиппины с трех направлений надвигались крупные ударные соединения японских кораблей: с севера — эскадра Озавы: с запада — эскадра Кууриты; с юга — эскадра Нишимуры. Впрочем, южную ударную группу противника можно было в расчет не принимать: согласно предварительной договоренности, ее предстояло задержать и уничтожить, хотя бы частично, силами Седьмого флота под командованием контр-адмирала Кинкейда, который тогда был занят тем, что прикрывал и поддерживал высадку «своих» войск на Лейте. Таким образом, Хелси должен был дать отпор двум неприятельским эскадрам — северной и западной. Вот только как распределить силы? В конце концов Хелси решил действовать так: оставить 34-ю ударную группу (из 4 линкоров, 2 тяжелых и 3 легких крейсеров и 2 флотилий миноносцев) у входа в пролив Сан-Бернардино, где ей предстояло вступить в бой с эскадрой Куриты, а самому с основными силами Третьего флота выдвинуться к северу — на перехват эскадры Озавы. Этот план Хелси подробно изложил в радиограмме и направил всем своим подчиненным, включая контр-адмирала Кинкейда. Однако вслед за тем он вдруг изменил свое решение и принял другое, которое повлекло за собой трагические последствия. Впрочем, давайте предоставим слово самому Хелси и попробуем разобраться, что заставило его изменить исходный план. Вот что он писал по этому поводу некоторое время спустя: «Я стоял перед тройным выбором: а) разделить эскадру на две группы и силами второй — то есть 34-й ударной группы заблокировать вход в Сан-Бернардино; в) сосредоточить силы всей эскадры при входе в Сан-Бернардинский пролив; с) покинуть воды Сан-Бернардино и перебросить все силы на север, чтобы дать отпор противнику, угрожавшему с северного направления. С другой стороны, атаковать северную эскадру противника силами одной лишь авианосной группы означало бы подвергнуть наши авианосцы огромной опасности, поскольку им пришлось бы вступить в бой со значительно превосходящими силами противника. Ну а бросить 34-ю ударную группу против эскадры Куриты без авиационной поддержки означало бы подставить наши линкоры под удар всех наземных авиационных соединений японцев. Таким образом, вариант «а» пришлось отвергнуть. А отказ от похода на север — навстречу эскадре Озавы был чреват потерей оперативной инициативы; к тому же уничтожение японских авианосцев сыграло бы нам на руку и повлияло на дальнейший ход войны. Стало быть, и второй вариант никуда не годился».