Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией

В 1899 г. проект оказался в руках группы инвесторов, состоявшей из аристократов и гвардейских офицеров с тесными связями при дворе. Главными в этой группе были Владимир Вонлярлярский, кавалергардский полковник, ставший предпринимателем, и Александр Безобразов, бывший капитан того же полка. Вонлярлярский был в очень хороших отношениях с Вячеславом Плеве, будущим министром внутренних дел, а также с великим князем Александром Михайловичем. Он использовал эти связи, чтобы попытаться заинтересовать Витте и императора своей «Восточно-азиатской промышленной компанией», которая создавалась по образцу Британской Ост-Индской компании и к тому моменту превратилась в любопытный гибрид коммерции и геополитики ^{992}.

Витте увидел в этом предприятии угрозу собственным дальневосточным проектам и не поддержал его. Однако эта идея завладела воображением Николая II. В течение нескольких последующих лет он время от времени занимался этим проектом: то выделял средства на разведку региона, на который распространялась концессия, то лично приобретал акции. Его шурин проявил еще больший энтузиазм. Александр Михайлович, который выступал в роли посредника Вонлярлярского перед Николаем, написал в 1899 г. докладную записку, в которой излагал аргументы в пользу использования компании для завоевания влияния в Северной Корее. Он предупреждал императора: «Рано или поздно нам придется считаться с Японией; лучше теперь же поставить наши взаимные интересы в определенные рамки, чтобы не было ничего недосказано» ^{993}.

Тем не менее Витте удалось воспрепятствовать потенциальному сопернику, и в течение следующих двух лет «Восточноазиатская промышленная компания» постепенно угасала. Затем неожиданно в январе 1903 г. царь дал указание министру финансов втайне открыть кредит на два миллиона рублей «для целей, известных Его Величеству», на имя гвардии капитана Безобразова, который к тому времени стал главным лицом компании. Николай добавил, что Безобразов вряд ли потратит всю сумму, но большие средства были необходимы «для придания веса и значения порученному мною делу». В чем именно состояло его задание, не указывалось ^{994}.

В предшествующие месяцы Безобразов усиленно втирался в доверие к царю. Они часто подолгу беседовали вдвоем. Николаю очень импонировали его оптимизм и энтузиазм в отношении места России на Востоке, которые выгодно отличались от унылого пессимизма царских министров ^{995}.

На эти деньги Безобразов отправился в расточительное путешествие по Маньчжурии. Работники Министерства финансов следовали за ним по пятам. 24 января агент в Мукдене сообщал, что «жизнь здесь вращается вокруг Безобразова и его спутников: устраивались обеды и ужины, ответные обеды и ответные ужины; поднимались тосты за союз Китая и России» ^{996}. В другом письме сообщалось, что Безобразов прибыл в ореоле двух миллионов рублей и в сопровождении блестящей свиты и после многочисленных обедов и угощений, после щедрых финансовых даров и пожертвований как китайцам, так и русским отправился в конце концов в Порт-Артур и Пекин для дальнейших переговоров ^{997}. Через четыре дня Безобразов был в Дальнем, откуда другой чиновник министерства доносил, что это совершенно пустой человек, но несомненно обладающий хорошими связями: все ждут его с огромным нетерпением, и он не стесняется критиковать Министерство финансов ^{998}.

Щедрость Безобразова впечатляла. Он жертвовал деньги на больницы и для газеты Порт-Артура, покупал угольную шахту, планировал строительство электростанции и телефонной линии в Мукдене, организовывал сельскохозяйственные поселения, создавал судоходную компанию и везде предлагал высокооплачиваемую работу ^{999}. Бывший офицер также начал работу на лесопильной концессии Ялу, но гораздо больше внимания он уделял созданию службы безопасности, чем рубке деревьев [163]. К июлю почти все два миллиона рублей были потрачены ^{1000}.

Дмитрий Покотилов, главный агент Витте в Китае, выехал из Пекина в феврале, чтобы попытаться разобраться в деятельности Безобразова. Это было не просто. Об их первом разговоре он телеграфировал в Петербург, что трудно всерьез воспринимать человека, который часами без конца говорит на всяческие темы, но при этом не задает никаких вопросов ^{1001}.

Через несколько дней он снова встретился с Безобразовым. За два дня они в общей сложности проговорили двенадцать часов, и Покотилову удалось понять его планы. Основная цель концессии на Ялу состояла в создании оборонительного щита на расстоянии от Владивостока до Порт-Артура для защиты Маньчжурии от японских атак. Основное подразделение должно было расположиться в устье реки Ялу «под видом лесной охранной стражи» ^{1002}. За несколько дней до этого в менее длительной беседе с Юговичем Безобразов сказал почти то же самое, добавив, что Россия ни в коем случае не должна эвакуировать Маньчжурию. Что касается договора с Китаем, подписанного год назад, он заявил, что об этой мелочи позаботится сила оружия ^{1003}.

Безобразов также встретился с адмиралом Алексеевым, у которого изначально сложилось негативное мнение о напыщенном офицере. В письме Ламздорфу адмирал выразил опасение, что предприятие на Ялу может усложнить переговоры с Китаем ^{1004}. Когда Николаю доложили мнение Алексеева, он решил призвать своего протеже назад в Петербург для объяснений ^{1005}.

Тем не менее Безобразову удавалось сохранять благосклонность царя еще несколько месяцев. В мае Николай даже пожаловал его в статс-секретари. Гвардейский капитан еще раз поедет на Дальний Восток в июне и будет продолжать забрасывать своего государя докладными с соображениями о необходимости мощного военного присутствия в Маньчжурии и Корее ^{1006}. Но к лету 1903 г. его роль стала почти незаметной. Еще в мае Безобразову удалось настоять на своем на министерском совещании по вопросу реки Ялу, но уже в следующем месяце его голос был едва слышен во время обсуждений по поводу Порт-Артура ^{1007}. Даже Николай начал уставать от его тирад. В августе, беседуя с Куропаткиным, царь заметил, что раньше ему нравились критические выступления Безобразова, но теперь он находит их утомительными ^{1008}. К осени первоначальное двухмиллионное ассигнование истощилось, а Министерство финансов отклонило прошение о выделении дополнительных средств [164]. Безобразов решил отправиться в длительную поездку за границу ^{1009}.

Роли Безобразова в российской политике уделялось большое внимание. Для своих врагов — Витте и Куропаткина — он был удобным козлом отпущения, на которого можно было возложить вину за войну с Японией. Но не следует преувеличивать значение гвардейского капитана и его действий. Барон Розен, тогда посланник в Токио, отмечал, что японское правительство не обращало особого внимания на печально известное лесное предприятие Безобразова: «Вопрос лесной концессии на р. Ялу не поднимался и даже не упоминался в ходе переговоров, предшествовавших войне. <…> Поэтому обвинения в том, что он послужил непосредственной причиной разрыва отношений с Японией… ни в коем случае ничего не значат» ^{1010}.