Морской путь в Индию

Хронист Гарсиа ди Ризенди (1470–1536), живший в течение трех царствований, говоря о коронации Жуана, писал, что «он никогда не видел такой пышности» и что «король мира появился во всей своей мощи и совершенстве». Этот-то молодой король, Жуан III, и призвал снова Васко да Гаму на службу родине и послал его вице-королем в Индию.

В 1521 году, когда Жуан III вступил на престол, Лиссабон был, по всей вероятности, крупнейшим торговым городом Европы. Он разросся значительно шире тех пределов, которые ограничивали его при Жуане П. Якорные стоянки на Тежу были полны судами из Индии, Африки, средиземноморских портов и гаваней Северной Европы. На рынках города продавалось множество азиатских и африканских товаров, привезенных на португальских судах. Из Афганистана шел мускус, из Синда и Кашмира — тонкие шали и шарфы, из Гуджарата — лекарства, индиго, шелка, золото и драгоценные камни. Базары изобиловали перцем, имбирем и всякого рода пряностями. Лежали большие груды тика, привезенные из Дальних Индий (Farther Indies) [398]. Мужчины и женщины торговались, покупая миткаль, парчу и тонкий бенгальский муслин. Повсюду продавались драгоценные камни и ювелирные изделия. Из Каира и Багдада привозили тонкие ткани, из Персии — ковры, из Аравии — ладан и мирру. Седжуя (Sejuia) поставляла тонкие металлические изделия, Молуккские острова — гвоздику и мускатный орех, Тимор — сандаловое дерево, а далекий Китай — изделия из слоновой кости, шелка и ценимый знатоками фарфор. Из Африки везли рабов, марокканскую кожу, черное дерево и бивни слонов, а также слитки золота и золотой песок. Были тут и бразильские товары — сахар, китовый жир и плащи из перьев (feather mantles). Все это богатство беспрерывно лилось в Лиссабон, новый центр мировой торговли. По его улицам разъезжали вельможи и рыцари в седлах с короткими стременами и с уздечками, отделанными серебром и золотом. В монастыре в Белене стояла большая дароносица [399], сделанная из золота, впервые привезенного с Востока [400]. Казалось, что весь Лиссабон богат и счастлив, что его будущее превзойдет самые смелые мечты человека.

У этой радужной картины была обратная сторона, далеко не столь светлая, и в конце концов она затмила счастье Лиссабона и Португалии. В течение жизни одного поколения эта маленькая страна сначала воевала, потом открывала новые земли и в конце концов стала торговать. Сельское хозяйство постепенно было предано забвению, и его стали презирать. В стране прочно укоренилась святая инквизиция, евреи и мавры были изгнаны, рабы занимали место свободных тружеников. Португалия лишалась своих людей — их жадно и безвозвратно поглощали колонии, а заменить уехавших было некем. Один старый историк указывал, что в период 1497–1527 годов из Португалии в Индию уехало восемьдесят тысяч португальцев, по большей части мужчин, а другой констатировал, что только одна десятая часть из них вернулась на родину.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

ИНДИЯ, 1502–1524 ГОДЫ

1

Открытие Гамой Индии дало португальскому народу беспрецедентную возможность для расширения своих владений и развития. К несчастью, у португальцев были некоторые черты, с самого начала мешавшие их успеху. У них, по-видимому, не было никаких твердых идеалов, они слишком легко были готовы идти на сделки со своими этическими принципами, они обладали невероятной, ледяной жестокостью и вместе с тем проявили тупость и неумение при обращении с другими народами, особенно с туземцами, а также фанатизм и крайнюю ненависть к людям чужой веры. Несмотря на блестящие успехи вначале, эти черты обрекли их империю в Индии на гибель, предопределили ее быстрый упадок.

2

В 1500–1504 годах португальский король посылал в Индию торговые, хотя и вооруженные, флоты, потому что, по-видимому, португальцы не собирались предпринимать никаких завоеваний. Сначала они хотели только добиться монопольного контроля над экспортной торговлей Индии. В течение первых лет XVI века была сделана попытка создать фактории (склады и помещения для ремонта судов) в дружественных городах Кочин, Каннанур и Куилон. Король полагал, что дружественные раджи и мелкие князья защитят фактории и португальцев, которые оставались там для ведения торговли. Постоянные ссоры и борьба с саморином Каликута, самого могущественного государства Малабарского побережья, не только сделали почти невозможным торговлю с этим портом, но также очень неблагоприятно подействовали на отношения между европейцами и их индийскими союзниками.

События в Индии, имевшие место после плавания Кабрала, изменили всю политику португальского правительства по отношению к этой стране. Португальцы приобрели ценные сведения об отдельных портах, об обычаях и нравах прибрежных индийских народов, а также об их боевой мощи. Очень важным политическим фактором было открытие, что индийцы — народ не христианский и поэтому, согласно этике того времени, не могут рассчитывать ни на одно из основных прав, которые, по мнению христианских народов, являлись лишь их прерогативой. После нескольких нападений каликутского раджи на португальцев в Кочине король Мануэл понял, что он не может больше строить свои расчеты на рассеянных факториях и ограблении туземных кораблей. Если Португалия хотела сохранить свое место в торговле с Индией, она должна была создать какую-то систему, с тем чтобы поддерживать закон и порядок и обеспечить поступление постоянного потока товаров в Лиссабон. Было решено учредить новую должность — должность вице-короля Индии — с трехгодичным сроком полномочий. Первым вице-королем был намечен мореплаватель Триштан да Кунья [402]. Когда его постигла временная слепота, вместо него был назначен дон Франсишку д'Алмейда. Этот мудрый и опытный воин отплыл из Лиссабона в марте 1505 года, облеченный полномочиями заключать договоры, регулировать торговые отношения и, если нужно, вести войну. Была выработана система управления для любой страны, какая могла подпасть под власть португальцев. Уже во время этой экспедиции стало ясно, что резервы людей, пригодных к морской службе, в Португалии начинают иссякать. Флотилия была крупная, с ней плыло 1500 солдат. Но команда одной из каравелл почти целиком была набрана из крестьян. Рассказывают, что они так мало знали о море, что не видели разницы между правым и левым бортом. Поэтому капитан корабля привязал к одному борту связку чеснока, а к другому связку лука и давал рулевым такие приказания: «Руль на чеснок!» и «Руль на лук!»