Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Мало того: накануне Первой Мировой войны план Шлиффена играл страшную провокаторскую роль: фактор времени, игравший, как полагали немцы, решающее значение для его успеха, заставлял их с повышенной нервозностью воспринимать возникновение любой угрозы, исходящей от России. Ведь замедли немцы в приведении этого плана в исполнение – и он сразу рушится: от изящного плана избежания одновременных военных действий на Западе и на Востоке (в стиле шахматных этюдов) не остается ровно ничего.

Таким образом Шлиффен навязал Вильгельму и всем прочим восприемникам своей «гениальной идеи» тот пресловутый стиль поведения, что присущ ковбоям в голливудских вестернах: кто первым выхватывает револьвер, тот и побеждает!..

Можно ли при этом еще и успеть задуматься: а стоит ли вообще воевать?

Этого не поняли вовремя немцы, но это было понятно кое-кому другим.

5. Школа политической черной магии.

5.1. Бесы слетаются в Москве.

Сергей Васильевич Зубатов [485] родился 26 марта (7 апреля) 1864 года в Москве в мещанской семье. Его отец служил младшим инспектором в одной из московских гимназий. Сергей Зубатов принадлежал к поколению интеллигенции, которое по молодости лет не успело приобщиться к деятельности народовольцев, но восторженно и восхищенно восприняло весть о цареубийстве.

В Москве в этом поколении верховодили отпрыски богатых еврейских семей: М.Р.Гоц (внук миллионера чаеторговца В.Высоцкого), бывший на два года моложе Зубатова, О.С.Минор (сын раввина – известного еврейского писателя), М.И.Фондаминский и др. В этой компании Зубатов не затерялся; более того, между ним и Михаилом Гоцем развернулось острое соперничество за лидерство в кружке, собиравшимся на квартире Зубатова. Зато отец Зубатова был возмущен общением сына с евреями, и в 1882 году забрал его из гимназии.

Сергей нашел занятие помощника библиотекаря в частном собрании отставного армейского полковника. Руководила библиотекой дочь последнего (Зубатов впоследствии женился на ней). Кроме обычных книг, в библиотеку входило значительное собрание, постоянно пополняемое, запрещенной литературы. Библиотека эта, бесспорно, была заметным центром распространения революционных идей в Москве, и, согласно неизбежным традициям, участникам подобной кружковой деятельности предстояло непосредственно познакомиться с соответствующими компетентными учреждениями.

Сам Зубатов относил начало собственного знакомства с Московским Охранным отделением к июню 1886 года, когда был приглашен «на чашку чая» начальником Охранного отделения ротмистром Н.С.Бердяевым – одним из виднейших жандармов, разгромивших «Исполнительный Комитет Народной Воли». В процессе дружественной беседы Бердяев нарисовал перед собеседником картины его мрачного будущего, которое должно начаться с высылки из Москвы, и вполне благосклонно принял сообщение о том, что вся нелегальная сторона деятельности библиотеки протекала якобы за спиной ничего не подозревавшего Зубатова [486].

С этого момента последний, якобы возмущенный коварством своих друзей, вступает на путь борьбы с революцией.

Щепетильный Зубатов был возмущен воспоминаниями М.Р.Гоца, опубликованными после смерти последнего в 1906 году: Гоц обвинял Зубатова в своем аресте в октябре 1886 года [487]. Зубатов же утверждал, что кого-кого, а своего друга-соперника он никак не мог предать [488]. Неизвестно, так ли это; зато известно, что в течение ряда лет Зубатов был мелким и совершенно бесчестным провокатором. Современники утверждали, что он сам навязывал молодым людям нелегальную литературу, которую затем у них находили при обыске [489].

Хотя накануне ареста Гоц даже организовал подпольную типографию, но все это пока была довольно мелкая возня. В итоге, однако, Гоца и его товарищей, так и не успевших осуществить ничего серьезного, сослали в места отдаленные. Гораздо хуже завершилось дело петербургских заговорщиков, подготовивших несостоявшееся цареубийство 1 марта 1887 года – там было пятеро повешенных и десяток осужденных на каторгу; мы об этом уже рассказали [490].

Но судьба жестоко обошлась и с Гоцем и его соратниками. Весной 1889 года все они оказались в Якутске. Возмущенные произволом местной администрации, тридцать три политических ссыльных подняли... вооруженное восстание! Шестеро из них было убито, трое повешены по суду, а большинство остальных загремело на каторгу. К политической жизни позже вернулись только трое – Минор, Михаил Гоц и его жена Вера, сопровождавшая мужа почти во всех его мытарствах.

Когда Гоц, в конце концов, выбрался в 1900 году в эмиграцию, он уже был тяжелым физическим инвалидом.

Из любителя-провокатора Зубатов превратился сначала в полупрофессионала (т.е. стал платным тайным сотрудником), а затем и в профессионала – когда уже вся Москва знала о его провокаторской деятельности. С начала 1889 года Зубатов был зачислен в штат Департамента полиции; только тогда, кстати, официально было закрыто дело по обвинению его в революционной пропаганде (!).

В 1890 году Зубатов стал уже помощником начальника Московского Охранного отделения – все того же Бердяева. С 1893 года деятельность Зубатова вышла за границы Москвы и губернии. В течение нескольких последующих лет он фактически возглавил политический сыск по всей России за исключением Петербурга. Успеху его деятельности способствовало и внедрение им новейших методов тогдашней криминалистики: фотографирование задержанных, составление картотеки всех арестованных и подозреваемых и т.д. Широко использовалась и традиционная слежка за почтовой перепиской.

Зубатов был общепризнанным гением вербовки и использования провокаторов.

Кроме того, он успешно применял внешнее наблюдение за подозреваемыми. В этом его главным помощником и доверенным лицом был Евстратий Павлович Медников – необразованный сыщик-самородок, обладавший наблюдательностью и сообразительностью Шерлока Холмса. Их знакомство и начало дружбы относятся еще к декабрю 1886 года. Разница в возрасте и жизненном опыте (Медников был на десяток лет старше) только усиливала этот дружный тандем.

В 1894 году Зубатов разгромил партию «Народного Права», созданную вернувшимися из ссылки старыми народниками М.А.Натансоном и Н.С.Тютчевым. При этом Зубатов имел возможность лично познакомиться с будущим вождем и теоретиком Партии социалистов-революционеров В.М.Черновым, что и сделал. Чернов после восьмимесячного следствия был выпущен из тюрьмы, затем сослан в Саратов и позже в Тамбов, откуда благополучно эмигрировал в 1899 году по окончании срока ссылки.

Много позже Чернов таким образом резюмировал идеи Зубатова:

«Во-первых, несмотря на недостатки, царское правительство идет по пути конституционных реформ, развитие которых задерживается революционерами.

Во-вторых, Министерство внутренних дел вырабатывает программу всеобщего обязательного образования.

В-третьих, полиция делает немало ошибок по глупости и незнанию. Чтобы избежать этого в будущем, охранному отделению нужны хорошо образованные, культурные кадры. Необходимо, чтобы общество перестало смотреть на таких работников как на предателей.

В-четвертых, если бы революционеры не убили Александра II, на сегодняшний день Россия уже имела бы конституционную власть. Самым большим врагом всего прогрессивного, сказал Чернову Зубатов, является проповедь терроризма» [491].

Наиболее примечательной стороной дальнейшего творчества Зубатова, однако, оказалось то, что именно он и возглавил возрождение террора, успевшего позабыться со времен народовольцев восьмидесятых годов (история 1 марта 1887 года, как мы знаем, не имеет к этому славному прошлому никакого отношения), но, благодаря деятельности Зубатова и остальных, ставшего одним из наиболее действенных политических инструментов в России, начиная с 1902 года. Именно применение в сюжетах 1914 года этих террористических методов, разработанных и апробированных в России, и заставляет нас обратиться к особенностям данной деятельности.