Приключения одной теории

Одним из важнейших завоеваний прогрессивной исторической науки является строго научное доказательство закономерности процесса развития общества и культуры, доказательство того, что каждому историческому этапу, каждой стадии этого процесса соответствует вполне определенный уровень развития всех материальных, социальных и духовных форм жизни, находящихся в неразрывной связи и взаимодействии. Стоит напомнить, что не кто иной, как Ю.В. Кнорозов, упорно отвергающий саму мысль о возможности заселения острова Пасхи из Америки, в свое время, защищая им же обоснованное толкование характера письмен майя, опирался в числе прочего и на вывод о стадиальной обусловленности генезиса письменности и подчеркивал, что «письмо, передающее звуковую речь, – явление стадиальное».* Однако в полемике с Хейердалом Кнорозов, говоря об иероглифической письменности пасхальцев, об этом и не вспоминает.** (* Ю. В. Кнорозов. Письменность индейцев майя. М.-Л., 1963, стр. 45. **Он же. Легенды о заселении острова Пасхи. Советская этнография, Э 4, 1963.) Между тем как раз и прежде всего с общесоциологической точки зрения возникновение письменности, а также, добавим, искусных каменных сооружений на маленьком изолированном от всего мира островке (я имею в виду остров Пасхи) с первобытным по уровню развития производства и общества населением даже не парадоксально, а попросту немыслимо. Столь же социологически наивно выводить всех предков пасхальцев с Маркизских островов, хотя и ближайшего, но, что важнее, одного из самых отсталых в социальном отношении архипелагов Полинезии. А вот в Южной Америке, в мире доинкскик культур, мы обнаруживаем и достаточно высокий для создания иероглифической письменности и каменной архитектуры уровень развития общества и культуры, и саму подобную письменность, и подобную архитектуру.

В свете сказанного постепенное, но неумолимое огрубление, варваризация, если хотите, культуры острова Пасхи (забвение традиций письменности, искусства каменной кладки и многое другое) выглядит закономерным и неизбежным процессом угасания в неадекватных условиях культурных традиций, проникших сюда из более обширного и географически, и демографически и более развитого в социальном и культурном отношении мира. Этим миром могла быть тогда – в первых веках нашей эры – только Южная Америка.

Об этом говорит и наибольшее сходство с доинкскими культурами именно древних (хотя, возможно, и не самых древних) памятников пасхальской культуры. А то, что на острове Пасхи растет несомненно южноамериканский тростник тотора и столь же несомненно американский хлопок (см. комментарии), то, что в записанных испанцами легендах-лоциях южноамериканского побережья содержалось удивительно точное описание острова Пасхи (перечитайте еще раз в настоящем сборнике статью «Роль инкских преданий для испанцев, открывших Полинезию и Меланезию»), и все прочие тому подобные факты – это лишь дополнительные (а не основные!), так сказать, «криминалистические» доказательства правоты Тура Хейердала.

В. М. Бахта

КОММЕНТАРИИ

(I) Результаты серологических исследований (т. е. исследований генетически обусловленного состава крови) среди народов Тихоокеанского бассейна довольно противоречивы. Это связано с тем, что вот уже не одно столетие в сравнительно малые и изолированные популяции островитян интенсивно проникают отдельные лица и целые группы из самых различных стран Европы, Азии и Америки, причем это проникновение не поддается сколько-нибудь точному учету. Однако исследования, на результаты которых ссылается Т. Хейердал, и исследования, результаты которых были опубликованы позже (см. например: R. T. Simmons. Blood group genes in Polynesians and comparisons with other Pacific peoples. Oceania, vol. XXXII, No. 3, 1962, pp. 198-210), или свидетельствуют в пользу гипотезы Хейердала, или, по крайней мере, оставляют вопрос открытым.

Крупнейший советский антрополог Я.Я. Рогинский, оценивая результаты исследований Р. Симмонса (см. Я.Я. Рогинский. О первоначальном заселении Полинезии. По материалам антропологии. Советская этнография, Э 5, 1966, стр. 75-80), придает в своем изложении выводам последнего на мой взгляд, несколько более скептический оттенок, чем они заслуживают. Крайне осторожная форма, в которую Симмонс облекает свои выводы, вызвана не его сомнениями относительно возможного участия индейцев Америки в формировании населения Полинезии (в этом Симмонс как раз не сомневается), а тем, что он, так же как и новозеландский ученый Э. Шарп (подробнее о взглядах Э. Шарпа см комментарии к стр. 97) не верит в преднамеренную массовую колонизацию Полинезии. По мнению Спммонса, пестрота генетических характеристик крови у полинезийцев объясняется именно тем, что Полинезия заселялась случайно немногочисленными и самыми различными по происхождению группами людей с унесенных в открытый океан судов. (См.: R.Т. Simmons. The blood group genetics of Easter islanders (Pascuense) and other Polynesians. Reports of the Norvegian archaeolog. expedition…, vol. 2, 1965, Stockholm, pp. 333-343).

Рогинский указывает также на то, что по некоторым серологическим признакам полинезийцы скорее близки к айнам, нежели к индейцам (см.: Я.Я. Рогинский. стр. 77). Что ж, так называемая айнская проблема далеко еще не решена, и давать категорическое объяснение этим фактам, во всяком случае пока, преждевременно. Однако, видимо, полинезийцев пришло время сравнивать по генетическому составу крови не с индейцами вообще, а с какими-то достаточно ограниченными их группами, если, конечно, время еще не потеряно.

Весьма существен и удачно подчеркнутый Рогинским факт отсутствия сходства по крови у микронезийцев и полинезийцев. Он видит в этом признак слабости серологических доводов в пользу гипотезы Хейердала. «Ведь в этом случае, – пишет Рогинский, – заведомо известно, что в Восточной Микронезии сильна полинезийская примесь». Но противоречит ли это гипотезе Хейердала? Интенсивное смешение микронезийцев с европейцами и азиатами продолжается непрерывно в течение всей колониальной истории Микронезии, т. е. вот уж четыреста лет, если не более (подробнее об этом см.: П.И. Пучков. Население Океании. М., 1967, стр. 115-151).

О генетически чистом типе (или типах) крови у современных микронезийцев говорить просто не приходится. А это значит, что кровь микронезийцев в любом случае не может свидетельствовать ни за, ни против гипотезы Хейердала. К тому же среди ученых до сих пор нет единой точки зрения на происхождение в Микронезии «полинезийской примеси», которая, к слову сказать, обнаруживается не только в антропологическом типе микронезийцев, но и в их языке и культуре. Одни (например, У. Черчилл, А. Кэппел, А. Маршалл) склонны видеть в этой примеси следы первоначального движения предков нынешних полинезийцев на восток в Тихий океан. Другие (их большинство) рассматривают «полинезийскую примесь» как следствие проникновения в Микронезию с востока отдельных групп уже обосновавшегося в Полинезии населения.

(II) Генетическое родство японской керамики с керамикой прибрежных культур нынешнего Эквадора на рубеже IV-III тысячелетий до н. э. можно считать твердо установленным (см.: В. J. Meggers, С. Evans, E. Estrada. Early formative period of Coastal Equa-dor. Smithsonian contributions to anthropology, vol. 1, Washington, 1966).

Как считает советский ученый С.А. Арутюнов, этот удивительный факт можно объяснить, предположив, что лодку рыбаков – древних жителей Японии – некогда отнесло в открытый океан, подхватило течением Куросио и вынесло к эквадорскому побережью Южной Америки, где злосчастные рыбаки слились с каким-то местным племенем рыболовов (см.: С.А. Арутюнов. Древние тихоокеанские связи: миф или действительность? Советская этнография, Э 4, 1967).

Так или иначе культурные контакты (случайные или преднамеренные – это уже вопрос другой) между Азией и Америкой возникали много раньше той эпохи, с которой связывают обычно заселение Полинезии. Действительность (и в который раз!) превзошла самые дерзновенные гипотезы. А ведь предполагаемая лодка неолитических рыбаков Японии могла двигаться только по дуге течений, пересекающей Тихий океан от Азии к Америке. Между тем скептики и по сей день спорят, могли ли выходцы из Азии достичь Америки, плывя по этой, называемой Хейердалом дуге (см. например: В.И. Войтов. Морские пути в Полинезию. Природа, Э 2, 1965).