«Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе?

Не могут считаться достоверными и показания военнопленных. Помимо стремлении пленного говорить то, что приятно было бы слышать тем, от кого зависела его участь (см. об этом в главе I настоящей работы), он редко мог быть достаточно информирован о понесенных его подразделением, частью и тем более соединением потерях. Почему-то никто из отечественных исследователей, ссылающихся на показания вроде тех, что дал об ударах Ил-2 по немецким колоннам на шоссе Могилев – Минск в конце июня 1944 г. ефрейтор А.Фридрих («[...] Потери при налетах часто равнялись 50—60%. Считаю, что в нашей колонне до 50% всего состава было потеряно от налетов русских самолетов...»⁵), не задается вопросом: а откуда ефрейтор рабочего железнодорожного батальона мог знать о величине потерь в колоннах других частей? В том кромешном аду, который представляли собой дороги минского «котла», эта информация наверняка не доходила и до командира части... Допускать, что, едва придя в себя после бомбежки, Фридрих (обуреваемый, видимо, заботами о нуждах будущих историков) первым делом бросался считать потери в растянувшихся на километры колоннах (самовольно покидая при этом расположение своей части!), по меньшей мере наивно... А кто докладывал другому такому «информатору» – ефрейтору 394-го мотопехотного полка 3-й танковой дивизии вермахта, – что в результате налета Ил-2 на его батальон 6 июля 1943 г. на южном фасе Курской дуги погибло 120 человек и сгорело 90 автомашин?⁶ Разве он был командиром батальона или полка? Или он тоже ради блага будущих историков в огне невероятно напряженной Курской битвы находил силы и время бегать по расположению части и считать убитых?

Правда, с 1943 г. в распоряжении советского командования были и материалы объективного контроля – фото– или кинопленки. В группу Ил-2, вылетающую на боевое задание, все чаще стали включать штурмовик с фото– или кинокамерой; замыкая боевой порядок, он должен был фиксировать результаты удара. Однако и здесь не было гарантии, что все уничтоженное «горбатыми» попадет в объектив. Кроме того, добавляет воевавший в 198-м и 62-м штурмовых авиаполках А.Н.Ефимов, «фотография может не получиться. Момент съемки не всегда совпадал со взрывом. Зачастую и дым застилал результаты бомбежки»⁷. Да и такую фотографию привозили не из каждого вылета: оказавшись в гуще зенитного огня, летчики подчас забывали включить фотоаппарат или решали, что им «не до съемки», а самолеты-фотографы (вынужденные лететь с постоянной скоростью на одной и той же высоте) легко сбивались. На некоторые «илы» (например, в 566-м штурмовом авиаполку 277-й штурмовой авиадивизии 13-й воздушной армии Ленинградского фронта) в 1944—1945 гг. ставили фотокинопулеметы – но они фиксировали лишь то, куда легли пулеметные и пушечные трассы. Наконец, и командование наверняка не считалось с данными фотоконтроля, если они не обеспечивали нужных для донесения «наверх» цифр... Так или иначе, в донесениях авиаторов потери врага от ударов Ил-2 преувеличивались и после 1943-го. Это было выявлено наземными проверяющими – выездными комиссиями штабов авиадивизий, воздушных армий и НИИ ВВС по установлению реальной эффективности действий штурмовой авиации (в 1943—1945 гг. уже имелась возможность обследования районов, по которым работали Ил-2: это было время общего отступления противника). Так, комиссия штаба 230-й штурмовой авиадивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, выехав в места, где в начале Восточно-Прусской операции, 16—20 января 1945 г., действовали «илы» этой дивизии, установила к 31 января, что «количество уничтоженной техники, обнаруженной в процессе осмотра», составляет всего 30% от цифр, указанных в донесениях штадива. Например, в районе дорог Виленберг – Гросс-Вальде, Ортельсбург – Альт-Кайтуш и Пшасныш – Грабово – Кайтуш штурмовики уничтожили и повредили не 19 (как значилось в донесениях), а 9 танков; не 18, а 3 орудия; не 85, а 18 автомашин и автобусов; не 2, а 1 паровоз; не 25, а 6 железнодорожных вагонов. Соответствующими действительности оказались лишь сведения об уничтожении одной самоходки и о разрушении одной переправы⁸. Выяснить, действительно ли было уничтожено «510 солдат и офицеров», не смогла, естественно, и комиссия; понятно, что столь точную цифру не дала бы и никакая фото– или киносъемка...

Огромная завышенность официальных советских данных о результатах действий Ил-2 обнаруживается и при обращении к немецким источникам. Так, из списков потерь германского ВМФ видно, что за всю войну враг не потерял в Балтийском море от ударов советской авиации ни одной подводной лодки – и что, следовательно, утверждения о потоплении «горбатыми» на Балтике только за полтора месяца 1944 года четырех субмарин не соответствуют действительности⁹. По данным немцев, в ходе Керченско-Эльтигенской операции, с 1 ноября по 8 декабря 1943 г., «илы» 11-й штурмовой авиадивизии ВВС Черноморского флота потопили только 14 и повредили 6 кораблей и судов – а не 43 и 58, как доложил штаб дивизии...¹⁰ Результаты ударов 1-го гвардейского и 2-го штурмовых авиакорпусов 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта по аэродромам Хуши и Роман под Яссами 29 мая 1944 г. советская сторона завысила и вовсе в 12 раз, а результаты налета «илов» 215-го штурмового авиаполка ВВС Западного фронта на аэродром Смоленск-Северный 15 сентября 1941 г. – в 15 раз. Согласно немецким источникам, в первом случае «илам» удалось сжечь или повредить только 5 самолетов (а не около 60, как значилось в советских донесениях), а во втором не удалось уничтожить ни одного из 15 занесенных тогда на счет полка немецких бомбардировщиков (лишь взорвать склад боеприпасов)...¹¹

А чего стоит цифра в 205 танков, уничтоженных якобы тем же 215-м полком с 28 августа по 10 октября 1941 г.?¹² При подобной эффективности 11—12 полков Ил-2 всего за полтора месяца должны были бы истребить все 2326 танков, безвозвратно потерянных немцами (по их данным) за гораздо больший промежуток времени – с 22 июня по ноябрь 41-го¹³. И это при условии, что немецкие танки не будут жечь ни экипажи бомбардировщиков, ни танкисты, ни артиллеристы, ни пехотинцы... А ведь в сентябре – октябре 1941 г. на советско-германском фронте воевало не 11—12, а 21 полк Ил-2¹⁴. Действуя с той же эффективностью, что и 215-й, за полтора месяца они должны были бы уничтожить около 4300 немецких танков, т.е. почти все, введенные к тому времени в бой против Красной Армии (около 4200, имевшихся на Востоке к 22 июня, плюс до 600, полученных в качестве пополнения до 10 ноября 1941 г.¹⁵). Однако столь быстрого и практически полного уничтожения германских танковых войск в 41-м, как известно, не произошло – хотя с танками, повторим, боролись не одни Ил-2, а вся Красная Армия... По сведениям из немецких источников, собранным генерал-лейтенантом вермахта Хуффманом, удары советских штурмовиков на северном и центральном участках советско-германского фронта (т.е. и в районе действий 215-го полка) в 1941-м вообще были «не очень эффективными»¹⁶. (Бывали, разумеется, и исключения; так, по немецким данным, авиаудар по аэродрому Сиверская под Ленинградом 6 ноября 1941 г. – главного успеха в котором добилась, по мнению советской стороны, шестерка Ил-2 из 174-го штурмового авиаполка – привел к уничтожению 7 бомбардировщиков «Юнкерс Ju88» и большей части запасов горючего¹⁷.)

Об огромном завышении советскими экипажами и штабами данных о потерях врага от ударов Ил-2 свидетельствуют и результаты испытаний, проводившихся в годы войны на Научно-исследовательском полигоне авиационного вооружения (НИПАВ) с целью определить реальную боевую эффективность «горбатого». Они, в частности, показали, что в 1941 г. «илы» практически не могли уничтожать немецкие танки пушечным огнем. Бронебойно-зажигательные снаряды 20-мм пушек ШВАК способны были пробить лишь броню толщиной не более 15 мм, т.е. у легких танков PzKpfwII и PzKpfw38(t) и немногочисленных средних PzKpfwIV Ausf.A, B и С – кормовые и часть бортовых листов корпуса (а у PzKpfwII – и башни), крышу башни и моторного отделения; у среднего танка PzKpfwIII – только крышу башни и моторного отделения, а у средних PzKpfwIV Ausf.D, E и F1 – только крышу моторного отделения¹⁸. При этом угол встречи снаряда с броней должен был быть близок к 90°, а дистанция стрельбы не превышать 250—300 м. Однако в 1941-м Ил-2 атаковывали танки, только когда те шли в колоннах по дорогам – и только вдоль колонн (или под углом 15—20° к направлению их движения). Следовательно, пробитие бортовой брони танков исключалось. А так как штурмовки колонн «илами» в 41-м производились только с бреющего полета (т.е. с очень пологого планирования), исключалось и пробитие брони крыши башни и моторного отделения: попадая в эти горизонтальные листы под углом 5—10°, снаряды попросту рикошетировали. Оставались, следовательно, только кормовые листы корпуса (а у PzKpfwII и башни) легких и небольшого числа средних танков – но на практике из ШВАК не всегда пробивались и они: в 41-м летчики «илов» открывали огонь со слишком большой дистанции (500—600 м). На части Ил-2 вместо ШВАК стояли 23-мм пушки ВЯ, но их более мощные снаряды обладали здесь только тем преимуществом, что пробивали 15-мм броню не с 250—300, а с 300—400 м. Вероятность поражения легкого танка при обрисованной выше тактике это увеличивало лишь ненамного (да и машин с ВЯ тогда было очень мало).