Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V

Князья и особенно выборщики, которые уже давно изучали положение империи во время заседаний, называемых Kurtage, хотели, чтобы учреждения в массе своей были выведены из-под власти императора и помещены под ответственность представителей империи. Они имели в виду преимущественно Kammergericht, судебный орган, растущую значимость которого мы отмечали выше, но который изначально был призван только решать конфликты между приближенными императора. Превратить его в суд империи, а не императора, означало поменять его суть. Понятно, что Фридрих III не согласился бы также уступить значительную часть своих полномочий. Это напоминало диалог глухих. Император полагал, что у него уже слишком мало полномочий, и не был готов жертвовать теми крохами, которые еще сохранял. Князья, со своей стороны, высказывали расположение к реформе империи при условии, что она не усилит власть правителя. Пусть он довольствуется руководством, вот то, чего, они более или менее ясно желали. Необходимая реформа понималась настолько по-разному главными заинтересованными лицами, что могла показаться невыполнимой, когда 19 августа 1493 г. Фридрих умер. Но мог ли Максимилиан, которого отец старался держать на расстоянии, несмотря на избрание королем римлян семью годами ранее, проявить себя более покладистым? Облегчил ли его приход к власти проведение реформ, которым противоположные позиции, защищаемые с равным упорством правителем и князьями, казалось бы, должны были воспрепятствовать? Одно было точно; приход к власти человека молодого, активного и полного великолепных планов очень ощутимо изменило параметры проблемы, которую надо было решить, чтобы снабжать империю новыми структурами.

Последний рыцарь и отец ландскнехтов, Максимилиан одновременно был средневековым и современным. Мало императоров предстают в таком количестве различных свидетельств. Картины и гравюры, оставленные нам художниками, обладавшими иногда недюжинным талантом, позволяют нам увидеть в его чертах следы времени, трудов и испытаний; самое трогательное произведение показывает нам изможденное лицо старого борца, наконец сраженного смертью. До нас дошли впечатления о Максимилиане таких проницательных наблюдателей, как Макиавелли.

Необыкновенный расцвет эпистолярного жанра, радующий историков, исследующих XVI век, сохранил до нашего времени ворох писем, тщательно составленных или наспех неразборчиво написанных этой экспансивной личностью, желающей высказаться как словами, так и делами. Он донес до нас даже представление о его собственной жизни, продиктовав своим штатным историографам биографию, в которой мы его видим скорее таким, каким он хотел бы быть, нежели каким он был в действительности. Добавим к этим и так уже богатым источникам массу архивных документов, и мы представим весь размах задачи, которая история его правления поставила перед Клио.

Тем не менее, попробуем набросать портрет человека, прежде чем судить о его делах. Будучи крепкого телосложения, Максимилиан не щадил своих сил, ни когда сражался с врагами во главе своей конницы, ни когда забирался в горы, охотясь на серн. Он не боялся ни работы, ни битв; он доводил своих секретарей до изнеможения. Живой ум заставлял его интересоваться самыми различными сторонами жизни, он был и тонким ценителем гастрономического искусства, и искусным артиллеристом, способным навести крупное орудие. Охотно консультируясь с опытными людьми или столь же охотно болтая, он, однако, не выдавал своих намерений, как собирался использовать их советы. Превосходный актер, он мог быть приветливым с простыми людьми и поставить на место «знать», которая считала возможным заговорить без должного почтения. Неравнодушный к славе, как и большинство представителей эпохи Возрождения, он созвал, чтобы ему сплели лавровый венок, писателей и художников, предлагая им смешать выдумку с подлинной историей: три труда, «Freydal», «Theuerdank»и «Weisskunig»превозносят высокие стремления и грандиозные планы «Цезаря, который на земле был подобен солнцу на небесном своде». Вокруг мавзолея, где должны были упокоиться его останки в Хофкирх Инсбрука, он назначил встречу своим предкам, а также императорам Древнего Рима и германским королям Теодориху и Хлодвигу. Аккуратные ежедневные записи изобилуют указаниями, которые, не смотря на краткость, очень ценны. Его иногда посещали романтические мечты; он видел себя новым крестоносцем, разбивающим турок; он даже серьезно подумывал, что мог бы взойти на трон Святого Петра. Ясность мыслей не покидала его полностью: ему случалось шутить над своими странными фантазиями; но у него не достаточно было чувства реальности, чтобы строить планы в соответствии со своими средствами. Кроме того, у него был такое живое воображение, что оно рождало в нем новые идеи, прежде чем предыдущие успевали реализовываться. Он рисковал прослыть непостоянным и сбить с толку весь мир, принимая своих приверженцев за противников.

Эта изменчивость оживляла только поверхность событий; в глубине, политика Максимилиана следовала трем основным направлениям: он хотел осуществить мечту своего отца, А Е I О U, и сначала сделать Австрийский дом самым мощным в мире, а также восстановить мощь империи и поднять, таким образом, престиж германской нации. Прежде всего посмотрим, каким образом он стремился возвеличить свою семью. Он заставил переписать генеалогию Габсбургов, родством с которыми так гордился, погрузив корни дерева так глубоко в историю, что они достигли Трои, родины Приама и Гектора. В его ветвях было так много святых, что был приглашен ученый гуманист Брант, чтобы составить их список. Но Максимилиан понимал, что к Австрии, еле спасенной от иностранного порабощения Фридрихом III, следовало прочно присоединить бургундские государства: брак с дочерью Карла Смелого позволил ему обрести и изобилие, и крепкую организацию. Если бы сплав обеих основных частей его наследства, австрийской и бургундской имел успех, его владения стали бы поистине обширными, может, даже большими, чем те, что в свое время смог объединить Рудольф I.

Ценное наследство Карла Смелого не упало, как зрелый плод, в руки его зятя. Король Франции слишком долго ждал возможности отыграться, чтобы растрогаться судьбою Марии; он пожелал оставить ее ни с чем. Едва Максимилиан сочетался браком с сиротой, как ему пришлось защищать свои права. Он с жаром бросился в бой, и французы были разбиты при Гинегате в 1479 г. Счастье супругов было недолгим. Мария умерла в 1482 г. в результате несчастного случая. Без нее Максимилиан был чужаком, против которого восстали фламандские города, жители Брюгге даже взяли его в плен в 1488 г. Возобновилась война с Францией, которую король римлян раздражал: сочетавшись браком по доверенности с Анной Бретанской, он сделал вид, что собирается окружить королевство Лилии. В конечном итоге именно за Карла VIII герцогиня вышла замуж, но мир, который прекратил военные действия в 1493 г., принес Максимилиану Артуа, Шароле и Комте, недавние владения великого герцога Запада. Габсбурги могли бы расположить свои войска лагерем в нескольких переходах от Парижа, и впредь Австрийский дом был бы таким же противником Франции, как и Англии. К тому же возобновились брачные дела и военные действия: Максимилиан, женившись на Бланке Сфорца, не забыл, что Италия являлась «плодоносным садом империи», он отправился туда, чтобы там встретиться с французами, завоевавшими королевство Неаполя, но, на этот раз в 1495 г. судьба не была благосклонна к королю римлян, солдат которого оплатили венецианцы и миланцы. Он вынужден был отступить и не испытал большего счастья, как в 1498 г. напав на французскую Бургундию. Десять лет спустя его постигла новая неудача: Камбрийский союз Камбре, выступивший в поход против Венеции, побудил Максимилиана угрожать городу Дожей, который его жестоко разбил и отнял Истрию. Его дочь Маргарита, назначенная им правительницей Нидерландов, сблизила его с Генрихом VIII в 1513 г. При поддержке католических королей и швейцарцев папы союз англичан и австрийцев, казалось, представлял угрозу для Людовика; но его молодой преемник, Франциск I, с блеском доказал французское превосходство в 1515 г. при Мариньяне. Нуайонский мир в 1516 г. стал только передышкой.