Морская война

Мы имеем возможность предполагать на изложенных общих основаниях, что сэр Джордж Рук имел повод думать, что по соседству его не имеется столь значительных неприятельских сил, которые были бы в состоянии стеснить его действия, хотя он соблюдал до последней минуты, на пути к Кадису, должную осторожность; весьма возможно, что эта осторожность, вытекавшая из туманных опасений возможного вмешательства неприятеля с моря, была причиной обвинения его Бишопом Бернетом в неоказании такого деятельного содействия герцогу Ормонду, после его высадки, какого могли от него ожидать.

Для собирания сведений 9 августа были посланы фрегаты в Лиссабон, а флот лег в дрейф, ожидая их возвращения. 11-го числа был собран военный совет, а 12-го яхта «Изабелла» доставила известия, что в Лиссабоне находятся 4 французских линейных корабля и 4 галеры.

Тогда Рук отплыл в Кадис и в 5 часов 15 августа стал с флотом на якорь в шести милях к западу от Кадиса.

Необходимо помнить, что задача экспедиции была настолько же военная, насколько и политическая, и могла бы быть еще более последней. Союзники, поддерживая притязания австрийского дома на трон Испании, в соперничестве с Бурбонами, стремились завладеть каким-либо испанским портом, доступ в который был бы открыт им и из которого можно было бы действовать в пользу Австрии. Считали вполне возможным, что Кадис передается на сторону эрцгерцога Карла, при появлении союзного флота. Названные обстоятельства позволяют причислить этот случай к категории, упомянутой в главе X, как сопровождающийся высадкой на дружественную территорию, как не заключающий элемент времени и допускающий действия и при оспариваемом обладании морем. При прибытии сэра Джорджа Рука в Кадис особенного дружественного расположения там, однако, не было замечено, а следовательно, явилась необходимость завладеть городом силой.

Бишоп Бернет выставляет сэра Джорджа Рука противником всей экспедиции [111], но упомянутая биография адмирала, очевидно писанная лицом, к нему расположенным, опровергает мнение Бишопа, по крайней мере относительно военных действий в Кадисе. Насколько это обстоятельство является продуктом личной зависти герцога Ормондского, или профессиональной зависти однородной службы, – нельзя решить вполне точно. Но отдельные военные советы, собранные одновременно– $1дин сухопутными, а другой морскими офицерами, – точно так же, как и решения, к которым они пришли, показывают обратную сторону того согласия соединенных действий обеих служб, при котором только и возможен успех атаки места, подобного Кадису.

Город Кадис расположен в конце длинного полуострова, выдающегося на пять миль к северо-западу от материка острова Леона. Полуостров своим очертанием образует Кадискую бухту, частью защищенную от западных и юго-западных ветров. Восточный берег бухты пересечен болотами и ручьями, а вдоль восточной стороны полуострова тянется на юг и на восток узкий канал, образующий внутреннюю бухту Кадиса, защищенную при входе фортом Пунталес с южной, или Кадисской, стороны, и фортом Матагора – на северной стороне. Сам город Кадис защищен со своей внешней, или западной, стороны фортом Сан-Себастьяна; и через бухту, на севере, находился город Рота, а на северо-востоке – форт Санта-Каталина. В том же направлении, но дальше в глубь бухты, расположен был город Пуэрто-Санта-Мария, называвшийся обыкновенно в английских отчетах того времени портом св. Марии.

Очевидно, что место как раз удобно для соединенной атаки морских и сухопутных сил, и не следует забывать, как мало потребовалось времени Говарду оцепить город своими судами, в то время как Эссекс вел атаку с берега. Взятие Кадиса было в действительности достигнуто тогда высадкой Эссекса в Пунталесе, под прикрытием и с поддержкой судов голландского флота, и из различных отчетов об атаке 1702 г. не видно уважительной причины, почему бы такой же маневр не мог быть исполнен и на этот раз.

Первое намерение было высадиться на полуостров со стороны моря, но соединенный военный совет решил иначе, и высадка была произведена между Ротой и Санта-Каталиной, в расстоянии одной мили от последнего форта, так что огонь его по войскам не мог быть действительным. Маленькая четырехпушечная батарея все-таки оказала сопротивление, но, по приближении войск, испанцы покинули ее, заклепав орудия.

Город Рота сдался немедленно, и армия двинулась в Пуэрто-Санта-Мария, который оказался покинутым жителями. Здесь солдаты бросились грабить и совершенно вышли из повиновения; и надо полагать, что неблагоприятное впечатление их поведения в политическом отношении пересилило, не в пользу Австрии, впечатление успеха их военных действий.

Санта-Каталина легко сдался отряду, посланному против него, но тут возник вопрос о дальнейшем шаге. В самом деле, если Кадис должен был быть взятым сухопутными силами, то они должны были обойти кругом по дороге к Пуэрто-Реаль, или переправиться через канал около Пунталеса и Матагорды, предварительно взяв последний, или идти далее на юг и подвигаться к Кадису вдоль полуострова; таким образом войска очутились бы как раз на том месте, где предполагалась первая высадка. Сэр Джордж Рук подчинился мнению о необходимости взятия Матагорды, а потому туда отправилась часть пехоты. Но так как дороги оказались непроходимыми для кавалерии и артиллерии, то от сэра Джорджа Рука потребовали перевезти их морем из Пуэрто-Санта-Мария. Флагманы на отдельном совете решили, что амбаркация войск, которые они перевезут, должна быть совершена с мола в Роте. При этом они заметили, что амбаркация и перевозка войск не входит в круг их обязанностей и что для них вполне достаточно смотреть за своими судами. Во всяком случае, если только будет тихо, то флагман и капитан могут быть командированы для наблюдения за амбаркацией и руководительства ею.

Между тем сэр Джордж Рук и совет из его флагманов переменили мнение относительно Матагорды и высказывали, что взятие этого места нисколько не будет способствовать ни успеху морских сил во внутренней гавани, выше Пунталеса, куда для безопасности удалились французские суда, ни достижению главной цели – взятию Кадиса.

Ормонд донес о возможности взять Матагорду и просил шлюпок для устройства моста у Пунталеса. Рук дал шлюпки и материалы, но решил, независимо от десанта, бомбардировать Кадис с флота «в первую светлую ночь». С политической точки зрения этому воспротивился принц Гессен-Дармштадтский, и весьма естественно, так как, обстреливая город во имя эрцгерцога австрийского, нельзя было рассчитывать расположить бомбардируемых жителей в его пользу. Военный совет флагманов, с непростительно неуместным, ядовитым юмором – что случалось в ходе самых серьезных военных действий былого времени, – отвечал на замечание принца, что, хотя они питают глубочайшее уважение к его высокой персоне, но, не найдя его имени в инструкциях сэра Джорджа Рука, не могут внимать ему. Несмотря на это, вследствие неблагоприятной погоды, бомбардирование пока было отложено на неопределенное время.

Между тем барон Спарр, атакуя с 2400 человек Матагорду, не сделал особенных успехов, хотя и получил подкрепление в 800 человек. Он втащил 4 орудия на батарею, построенную на столь низкой и топкой местности, что они, после нескольких выстрелов, завязли в грунте. Кроме того, неприятель отстреливался не только из Матагорды, но и с оборонительных галер, так что ко 2 сентября Спарр потерял 65 человек убитыми и ранеными. Очевидно, атака Матагорды обещала неудачу.

По некоторым данным можно заключить, что большое число матросов было высажено на берег и принимало участие в тяжелых работах при осаде Матагорды. Видя бесплодную проволочку времени, морской военный совет пришел к следующим заключениям: