Женское лицо разведки

Гордон Лонсдейл, советский разведчик-нелегал «Бен» — Конон Трофимович Молодый был моим первым кандидатом в нелегалы, когда в 1951 году я возглавил англо-американский отдел нелегальной службы во внешней разведке.

Тогда Конон Трофимович произвел на меня впечатление идеального кандидата в нелегальные разведчики.

Среди многих десятков кандидатов, с кем мне довелось заниматься в процессе двенадцатилетней организации нелегальных резидентур, он стоял отдельно.

В то время ему было только 29 лет, но он уже успел пройти суровую школу Великой Отечественной войны, был отмечен как отважный и смелый разведчик, не раз ходивший в тыл немцев за «языком». Конон успешно закончивший юридический факультет Московского института внешней торговли.

Мое личное знакомство и длительная беседа с Молодым произвела самое благоприятное впечатление. Его готовность посвятить себя разведывательной профессии была выражена с полным пониманием риска и ответственности, с которыми была связана эта новая жизненная дорога. Уже по завершении своей затянувшейся нелегальной командировки, закончившейся более чем трехгодичным тюремным заключением в Англии, Конон Трофимович признавался:

«К тому времени у меня уже была семья. Трудно решиться на долгие годы оставить жену с маленьким ребенком, не имея возможности сказать ей правду о причине отъезда и тем более о риске, сопряженным с этой поездкой». [85]

«Бен» закончил специальную подготовку к 1954 году и был направлен в Канаду, откуда должен был начать свой путь будущего канадского бизнесмена, намеревавшегося осесть в Англии.

До отъезда в Канаду я имел с ним ряд обстоятельных бесед о стране, обстановка которой была мне хорошо известна после пребывания там в течение четырех лет. Теперь «Бен» производил впечатление человека, глубоко осведомленного о теоретических основах разведывательной профессии и серьезно прочувствовавшего особенность предстоявшей ему работы.

Прибыв в Англию в начале 1955 года, он начал свою разведывательную деятельность, в том числе по руководству двумя агентами — источниками ценной военно-технической информации.

До начала 1961 года эта деятельность резидентуры Бена развивалась весьма успешно. 7 января 1961 года он был арестован британской контрразведкой вместе с двумя его помощниками, известными супругами Коэн, Леонтиной и Моррисом, проживавшими в Англии как новозеландские граждане Крогеры.

Суд и тюремное заключение продолжили срок нелегальной командировки «Бена» в Англии до апреля 1964 года, когда он был освобожден по обмену на английского шпиона Винца и вернулся домой.

27 апреля 1964 года Комитет государственной безопасности СССР поздравил К. Молодого с присвоением ему воинского звания «полковник» и награждением знаком «Почетный сотрудник органов государственной безопасности».

5 мая 1964 года Указом Президиума Верховного Совета СССР К. Т. Молодой был награжден орденом Красного Знамени: «за мужество и стойкость, проявленные при выполнении особых заданий».

На всем протяжении разведывательной карьеры «Бена» я внимательно следил за его деятельностью не только как руководитель подразделения внешней разведки, а и с личной заинтересованностью в дальнейшей судьбе начинающего разведчика. Он вызывал у меня большую симпатию своим оптимизмом и уверенностью.

Мы уже знаем, что когда «Бен» начинал свою деятельность разведчиком, у него была семья — жена Галина и маленькая дочка. Я не встречался с Галиной Молодой, так сложились обстоятельства, с ней поддерживали постоянную связь другие сотрудники. Но из высказываний «Бена» и его воспоминаний могу представить, как нелегко было ей одной воспитывать ребенка, а когда в апреле 1958 года родился сын Трофим, то уже и двоих детей.

До ареста в 1961 году «Бен» почти ежегодно выезжал в отпуск на Европейский континент, в том числе пару раз смог посетить и Москву. Тогда он имел возможность проводить время с семьей. Кроме того, его жена несколько раз выезжала на встречу с ним в одну из бывших социалистических стран.

«Бен» в своих воспоминаниях пишет:

«Должен признаться, что я неожиданно остро ощущал одиночество. При мысли о своих родных и близких, живущих за тысячи миль отсюда, мне становилось очень грустно. Но я всегда находил утешение в мысли, что моя работа полезна, в сущности, всем людям, включая и моих близких…

Да, я скучал по дому и мне страшно хотелось написать моим любимым жене и дочке. Однако я, естественно, не мог отправить им письмо обычной почтой». [86]

А какого было его жене, не имевшей такого утешения, вообще ничего не знавшей о том, где находится муж и чем там занимается?

При встрече с представителем Центра в Париже «Бен» узнал:

«Все в полном порядке. Ваша жена работает учительницей в интернате для детей-инвалидов. Дело это требует жертвенности, много душевных сил и, кажется, оно помогает ей легче переносить разлуку с вами. Дочку не узнаете, когда вернетесь — так выросла. ».

Читая привезенные письма жены, «Бен» вспомнил один разговор с ней:

— Неужели ты не можешь даже оставить мне свой адрес? — спросила моя жена. — Почему я должна передавать тебе письма через знакомых?

Я же мог лишь ответить неопределенное.

Так надо, дорогая. Ну, потерпи еще немного — осталось недолго.

Сколько? Год? Два? Десять?

Вечная неизвестность, постоянное ожидание. Как мог, я успокоил жену». [87]

Из приведенного «Беном» диалога видны безрадостные мысли его жены, с которыми ей приходилось ежечасно бороться. А впереди были еще годы и годы ожидания скорого возвращения, внезапно в 1961 году омраченные страхом и постоянной тревогой еще и за жизнь любимого мужа.

«Бен» пока сетовал на то, как трудно пишутся письма родным от нелегала:

«Родные ждут от тебя вестей, волнуются, тревожатся, хотят знать, как и где ты живешь, чем занимаешься. И ничего сказать нельзя. Обтекаемые, туманные фразы ложатся на бумагу, они ничего не должны раскрыть, если попадут в чужие руки. Но точно так же они мало что скажут и жене — просто будут приветом от родного человека». [88]

Когда «Бен» получил разрешение сказать жене, что он разведчик, думаю, что это «знание» едва ли успокоило ее. Скорее появились новые страхи и тревоги за его судьбу.

19 апреля 1958 года у «Бена» родился сын Трофим, об этом радостном событии «Бен» узнал из радиотелеграммы Центра. Естественно, что он не мог лично поздравить жену.

«Бен» пишет: «Мои дети не могли привыкнуть к тому, что рядом с ними никогда не бывает отца. Особенно остро они чувствовали это в праздничные дни, когда вся семья бывает вместе». [89]

«Бен» отмечает, что в принципе жена знала, какой работой он занимался. Она умела не задавать лишних вопросов и терпеливо ждала.» [90]

Когда «Бен» был арестован, его также тревожили мысли о семье. «Жена в то время ничего не знала об испытаниях, которые выпали на мою долю. Но я понимал, конечно, что Центр рано или поздно поставит ее в известность. Мысли о ней, о переживаниях матери — самых близких мне людей — угнетали». [91]

В феврале 1963 года «Бену» удалось направить жене письмо из тюрьмы:

«Тебе известно, — писал он, — что я неисправимый оптимист, и не только по натуре. Сама наша идеология основывается на оптимизме и вере в светлое будущее всего человечества…