Блокадный дневник Лены Мухиной

Началась жестокая битва между мной и девочками. Я защищала мальчиков, они их разоблачали. Постепенно я начала сдавать. Сраженье выиграли они. Я признала все, только в одном пункте я не сдалась. Я не согласилась с тем, что Вова хуже всех мальчишек, вместе взятых. Хотя на этом фронте они больше всех меня атаковали, особенно Роза. Она расписала мне Вову так, что я не знала, что и сказать. «Самолюбивый, самомнительный, кроме себя, всех считает за ничтожество! Заставляет плясать под свою дудочку всех ребят, смотрит на всех свысока. Задает тон всем мальчишкам. Кто первый начал ухаживать? Вовка! Кто первый начал играть в глупую игру, чтобы спрашивать, кого ты любишь, кто тебе нравится? Вовка! Кто первый завел манеру подавать пальто девочкам? Вовка. А ты, Лена, уверяешь, что он хороший. Да я уверена, – продолжала Роза, – что когда Мишка Ильяшев издевался над тобой перед всеми мальчиками, Вовка недалеко ушел от него».

– Ты думаешь, – спросила я, – что он тоже издевался надо мной?

– Конечно. А неужели ж нет, – уверенно ответила Роза.

Я замолчала, что мне с ней спорить. Она же так уверена в правоте* своих слов. А мне же все-таки смешно это слышать, потому что я ясно представляю себе Вову и дома, и в школе, и на вечеринке… – и ничего общего.

* В тексте: полноте.

Да Вова даже не знает, что притягивает к себе мальчиков. Он просто не сознает этого. Ему кажется, что так и должно быть. Нет, нет, нет и еще раз нет. Роза врет. Она просто его не знает. Или она хочет отбить его от меня. Ей, наверно, кажется, что он влюбился в меня и забыл ее. Все это ерунда.

22 июня 1941 г.

В 12 часов 15 минут вся страна слышала выступление тов. Молотова[7].

Он сообщил, что сегодня в 4 часа утра германские войска без объявления войны начали наступление по всей западной границе. Их самолеты бомбардировали Киев, Житомир, Одессу, Каунас и др. города. Погибло 200 чел.[8]

В 5 часов германский консул[9] объявил от имени своего правительства о начале войны, т. е. что Германия пошла на нас войной. Итак, самое ужасное из всего, что можно было ожидать, совершилось.

Мы победим, но победа эта будет не легкая, это тебе не Финляндия. Война эта будет дикая, ожесточенная.

Если в теперешней войне химические вещества еще не применялись, но, в этом нет сомнения, на нас нападать*.

* Так в тексте.

Уже 11 часов 30 мин. вечера, а сводки все нет. Почти без перерыва по радио звучат боевые песни, стихи и объявления о военном положении, о мобилизации. А самолеты летают, кружат над городом, и хотя знаешь, что там, за штурвалом, наши советские летчики, а все-таки не по себе.

Ведь так же будут реветь моторы вражеских бомбардировщиков. Это ужасно. Неужели не скажут сводки. Если б мы одержали хоть небольшую победу, то об этом известили, но, наверно, победы еще нет. Да, там, на фронте, идут сражения.

Те, которые приходят с улицы, говорят, что там с песнями идут мобилизованные[10]. Их провожают жены, дети, любимые девушки.

За нами победа, товарищи!

В 2 часа ночи меня разбудил заунывный вой сирены. Мы с мамой быстро оделись, пошли на кухню, было очень тихо, самолетов слышно не было. Потом послышались глухие, отдаленные удары. Мы прижались к друг другу и подумали: «Бомбы!» Но самолетов не слышно, а удары немного приблизились и больше не приближались. Это наши зенитки. Мы прислушались: зенитки били, били ожесточенно. На дворе завыла сирена, не смолкала канонада зениток, а облака равнодушно плыли по бледному небу, и звезды сверкали местами между ними. Было очень страшно. Через 1/2 часа был дан отбой. Мы с мамой, не раздеваясь, легли в кровать и заснули.

23 июня 1941 года

Утром сказали долгожданную сводку.

С 4-ех часов утра 22-ого июня 1941 года регулярные войска Гитлера перешли нашу границу и стали углубляться на нашу территорию. Крупные соединения германских бомбардировщиков сбросили бомбы на мирные города и села нашей страны; но уже в 6 часов германцы столкнулись с регулярными частями Красной Армии. В продолжение всего 22 июня происходили ожесточенные, кровопролитные бои, в результате которых германские войска на протяжении всего фронта отступили, неся тяжелые потери. Только в некоторых пунктах гитлеровцы продвинулись и захватили небольшие города и селения в 30-40 километрах от границы.

Германские бомбардировщики совершили налеты на города и села нашей родины, но везде их встретили наши истребители и огонь зениток. Сбито по всему фронту 65 германских бомбардировщиков.

Английское командование и генерал Черчилль заявили, что сделают все возможное, чтобы помочь русским, а им помогут США. Гитлер просчитался, он думает, что до наступления зимы он справится с Советским Союзом и тогда расправится * с Западной Европой окончательно. Гитлер думает, что его враги на Зап[адном] полушарии ослабли и не смогут помешать ему, пока он будет осуществлять свои дальнейшие планы.

* В тексте: расплатится.

Но он просчитался, мы будем бить врага и днем и ночью с умноженной силой. Мы сделаем все, чтобы помочь русской стране. Мы все сделаем, чтобы ^спасти человечество от тирании. С самого утра у нас на дворе и на чердаке началась работа. На дворе строят спешно газоубежище, которое будет занимать все помещение подвала. На чердаке разрушают все перегородки, клетушки. Ведь они деревянные, и если на чердаке будет пожар от бомбы, то эти клетушки будут прекрасным горючим материалом.

Иван Иванович недавно только приехал. Он всю ночь с 70 подчиненными рыл в Удельном траншеи. Он не видел вражеских самолетов: они летели очень высоко, чтобы их не доставал огонь зениток. Но он слышал их гул, слышал и видел огонь зениток. Про бомбы он ничего не знает. Дворник как будто говорил, что другая группа самолетов прорвалась и сбросила бомбы на завод «Большевик»[11]. Не знаю, насколько это верно, но не думаю, чтобы дворник распространял ложные слухи, дворник более нас осведомлен.

Но, если сказать правду, мы, наша квартира, не готовы к случаю нападения: мы не знаем где мед. пункт, обмывочный пункт, где бомбоубежище, где штаб ПВО[12]. Что нам делать при попадании фугасной, зажигательной бомбы. Я знаю, что надо засыпать их песком, но песка у нас в квартире нет. По-моему надо (как показывали в кино) наклеить бумажные пакеты, заполнить их песком и сложить их небольшими кучками у дверей каждой комнаты, в коридоре.

Мы с мамой были на Марсовом поле. Там на центральной площадке стоят 6 зенитных орудий, здесь же стоят друг на друге тяжелые ящики со снарядами. К орудиям близко не подпускают.

Только с сегодняшнего дня город начал преображаться.

24 июня

В ночь на 24 спали спокойно.

Днем пошла гулять по улицам. Около Чернышева моста[13] в круглом садике во всю его длину расположился серебристый, похожий на лежащую на боку рыбу, аэростат. Его удерживают тросы. Рядом лежит груда баллонов с газом. В саду на площади Островского, в саду Дворца пионеров спешно роют глубокие траншеи глубиной в человеческий рост, шириной в метр. Среди работающих много интеллигенции.

Во всех почти дворах навалено строительного материала, постройка газоубежищ. Во многих дворах привезен песок.

Сегодня мне из школы сообщили, чтоб я в 5 часов немедленно пришла.

В 5 часов я была в школе, в голубом зале. Пришли человек 60-69. Большинство девочек. Директор кратко сообщил нам, что наши силы будут нужны. Из нашего класса были Миша Ильяшев, Яня, Вова Клячко, Тамара, Белла Кацман, Галя Вирок, Соловьева Лида, Зоя Белкина.

Мы, все присутствующие, быстро разбились на бригады. Две бригады мальчиков, пять бригад девочек. Мы все попали в одну бригаду. Бригадир наш – Чеботарева Мая. Мы будем выполнять все поручения штаба.

Ложусь спать. Неизвестно какая будет сегодня ночь!

25 июня

Ночь прошла спокойно. Днем два раза была В. Т.[14] Во время воздушной тревоги я вместе с другими девочками находилась в школьном бомбоубежище. Дело в том, что утром мне позвонила Мая и сообщила о том, что надо оклеить окна в школе. Вот мы и работали. Нас было человек 20 девочек. Из наших: Мая, Тамара, Лида Соловьева, Нина Александрова. После отбоя второй тревоги я пошла домой, сказав, что поем и снова приду. Но я больше не пришла. Клеить осталось очень мало. 2-3 класса, не больше. И я решила, что они и без меня справятся, и я нашла себе другую работу, более нужную. Я с бригадой женщин нашего дома таскала доски с чердака в подвал. Мы работали 40 минут без передышки, работали конвейером, очень быстро. Потом я пошла отдыхать, а в 6 часов снова принялась за работу. Работа очень трудная. Под стать здоровым мужикам. Но мы, женщины, справились, тяжелые доски поднимали вдвоем.