От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

В конце октября произошло событие, повлиявшее на его решение, причем его воздействие на конечный исход решения окажется весьма значительным. Этим событием было нападение Муссолини на Грецию, предпринятое без консультации с Германией. Фюрер был взбешен подобным неуважением со стороны младшего партнера к его руководящей роли, тем, как была нарушена его программа действий, и возможностью того, что итальянцы могут закрепиться в районе, который он наметил для Германии. Хотя последняя опасность вскоре испарилась вместе с итальянскими резервами независимая инициатива Муссолини побудила Гитлера ускорить свои собственные операции на Балканах. Возникла новая причина для отсрочки завершения его западной программы, а восточные проблемы вышли на передний план. Так как ему надо было опередить своих сообщников в гонке за контролем над Балканами, он решил разделаться сначала с Россией и оставить британскую проблему на более поздний срок. Но даже и тогда это еще не было четким решением, а идеей, господствовавшей в его уме.

12 ноября советский нарком иностранных дел В. М. Молотов прибыл в Берлин для обсуждения широкого круга вопросов, включая немецкое предложение о присоединении России к странам «оси». Опубликованное в конце переговоров коммюнике гласило: «Обмен мнений протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию». Дипломатический язык никогда не был столь неискренним. Министерство иностранных дел Германии рассматривало эти переговоры умеренно удовлетворительными, но Гитлер главное внимание обратил на нежелание России присоединиться к Тройственному пакту (Берлин — Рим — Токио) [12] и усмотрел в позиции русских зловещую уклончивость.

После отъезда советской делегации Гитлер встретился с рядом военачальников и разъяснил им, что собирается напасть на Россию. Напрасно они пытались отговорить его от этой опасной затеи. Когда они доказывали, что это означает войну на два фронта — ситуацию, оказавшуюся роковой для Германии в первую мировую войну, — он возражал, что нельзя рассчитывать на сохранение спокойных отношений с Россией, пока сопротивление Англии не будет сломлено.

5 декабря начальник генерального штаба ОКХ [13] генерал-полковник Гальдер представил подробный доклад о плане нападения на Россию, а 18 декабря Гитлер издал директиву № 21 — план «Барбаросса», которая начиналась категорическим утверждением: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии».

3 февраля 1941 года Гитлер утвердил последний вариант операции «Барбаросса» после совещания со своими военачальниками в Берхтесгадене, в ходе которого были изложены положения плана.

Решение напасть на Россию оказалось наиболее роковым и гибельным из всех важнейших стратегических решений Гитлера.

Уильям Л. Ширер

План «Барбаросса» [14]

Нет ничего удивительного в том, что после капитуляции Франции летом 1940 года, эвакуации английских экспедиционных войск из Дюнкерка и возникновения перспективы неизбежного краха Великобритании Гитлер снова устремил свой взор на Россию. Теперь он мог считать себя в безопасности на Западе и, таким образом, выполнившим предварительное условие, которое он изложил своим генералам на совещании 23 ноября 1939 года. «Мы сможем выступить против России, — провозгласил он, — только тогда, когда у нас будут свободны руки на Западе».

Можно проследить момент принятия решения о нападении на Советский Союз. Начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами генерал-полковник Йодль говорит, что «принципиальное решение» было принято «еще в ходе западной кампании». Полковник Вальтер Варлимонт, заместитель Йодля, вспоминает, что 29 июля Йодль сообщил на узком секретном совещании штабных офицеров, что «Гитлер решил напасть на СССР весной 1941 года». Еще до этого совещания, по словам Йодля, Гитлер заявил начальнику штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршалу Кейтелю, «что он намерен предпринять нападение на СССР осенью 1940 года».

Но это было слишком неожиданным даже для Кейтеля, и тот отговорил Гитлера от этого плана, убедив его, что не только плохие погодные условия осенью, но и трудности переброски основной массы войск с Запада на Восток делают его невозможным. Ко времени совещания 29 июля, рассказывает Варлимонт, «дата намеченного нападения на Россию была перенесена на весну 1941 года».

Из дневника начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Гальдера мы знаем, что фюрер по-прежнему считал возможным начать кампанию против России осенью 1940 года, если не будет предпринято вторжение на Британские острова. На военном совещании в Берлине 21 июля 1940 года он поручил главнокомандующему сухопутными войсками генерал-фельдмаршалу фон Браухичу заняться подготовкой к походу на Восток. То, что Браухич и генеральный штаб ОКХ уже обдумывали эту операцию — но пока еще недостаточно, — явствует из его ответа Гитлеру. Браухич сообщил фюреру, что кампания «продлится от четырех до шести недель» и что ее целью «будет нанести поражение русской армии или по крайней мере занять такую территорию, чтобы можно было обеспечить Берлину и Силезскому промышленному району безопасность от налетов русской авиации. Желательно также продвижение в глубь России, чтобы наша авиация могла разгромить ее важнейшие центры». Браухич считал, что проведение операции потребует от восьмидесяти до ста немецких дивизий; силы русских он оценивал «в пятьдесят — семьдесят пять боеспособных дивизий».

На совещании в Бергхофе в последний день июля 1940 года неопределенность перспектив вторжения в Великобританию побудила Гитлера впервые объявить немецким военачальникам о своем решении в отношении России. На этот раз Гальдер лично присутствовал на совещании и в точности записал высказывания своего вождя. Они показывают, что Гитлер не только принял твердое решение напасть на Россию весной следующего года, но и уже прикинул в уме основные стратегические цели.

«Надежда Англии — Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии».

Чем больше он над этим думал, продолжал Гитлер, тем больше крепло его убеждение, что упрямая решимость Великобритании продолжать войну вызвана ее Расчетами на Советский Союз.

«В Лондоне что-то произошло! Англичане совсем было пали духом, теперь они вдруг снова воспрянули… Россия недовольна быстрым развитием событий в Западной Европе. Достаточно России сказать Англии, что она не хочет видеть Германию слишком [сильной], чтобы англичане уцепились за это заявление, как утопающий за соломинку, и начали надеяться, что через шесть-восемь месяцев дела обернутся совсем по-другому.

Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия.

Вывод: В соответствии с этим рассуждением Россия должна быть ликвидирована. Срок — весна 1941 года». [15]

Гитлер затем стал подробно излагать свои стратегические планы, которые, как стало ясно присутствующим генералам, он уже некоторое время вынашивал в уме, несмотря на всю занятость боевыми действиями на Западном фронте. «Операция, — заявил он, — будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим все государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно… Цель — уничтожение жизненной силы России». Операция распадается на два первоначальных удара: один на юге, в направлении Киева с выходом на Днепр. Второй удар — через Прибалтийские государства на Москву: после этого двусторонний охват с севера и юга; позже, если необходимо, отдельная операция по овладению районом Баку. [16]