Штурм Брестской крепости

Часть II

Штурм

Глава 1

Ножом сквозь масло

3.15 ч [515]. «Анемона»

Началось!.. Качнулась земля…

На всем фронте — удар артиллерии.

Ближе всего к стене разрывов, вернее, буре, начавшейся на Западном острове (хотя это всего лишь пехотные орудия I.R.133 и две батареи II/A.R. 98) оказалась 10-я рота и КП 3-го батальона I.R.135, находившиеся в старых крепостных укрытиях метрах в 30 от Буга.

Командир отделения 1-го взвода 10-й роты ефрейтор Ганс Тойчлер после войны признавался, что настолько мощного огневого налета он не испытывал во время всей Второй мировой войны. Небо горело от бесчисленных всполохов взрывающихся снарядов всех калибров. Стоял страшный грохот, треск, тарахтение и вой, как будто бы поистине на землю пришел ад. Зловещее предчувствие овладело отделением Тойчлера, да и всем взводом лейтенанта Вильча…

Находившийся в соседнем бункере Герд Хабеданк в своих предчувствиях не признавался, глядя на сжавшиеся лица офицеров на КП батальона. Однако начало артогня ошеломило его не менее ефрейтора Тойчлера: «Едва началось — как задрожала земля, что-то гремит и катится, острый сквозняк оттуда бьет в лицо. Это битва артиллерии! Оберст-лейтенант был прав, говоря мне вчера: „Будет то, что вы никогда еще не испытывали“». Герд рискнул выглянуть из каземата и замер пораженный — над ним светилось светло-красное небо. «Адский шум, жужжание, треск наполнили воздух. От сильного циклона кусты ивняка сгибаются, как при шторме».

Однако ближайшими к Бугу оказались все же пулеметчики 12-й роты (обер-лейтенанта Лерцера) I.R.133. Несмотря на то что накануне им удалось несколько улучшить свои позиции, можно догадываться, что парням из Линца пришлось испытать сильные чувства. Однако это лишь догадки — сосредоточенный Лео Лозерт на небо, подобно Хабеданку, не смотрел, голова его была занята другим: «Фейерверк начался минута в минуту. Долгие минуты. Было очень прекрасно. Мы потерь не имели». Огонь, кажется, стих? Расчеты начали вытаскивать на бруствер пулеметы…

…Несколько южнее роса у Буга к 3.15 сделала влажными кителя солдат I/I.R.130. Спустя секунды многим из них пришлось утирать пот страха. Вальтер Лоос: «Казалось, что над нашими головами поднялся занавес над ужасами преисподней. Сначала еще слышали выстрелы, грохот и вой ревущих рядом снарядов, тянувших смертельные трассы к противоположному берегу из сотен стволов от самого малого до самого большого калибра. Невольно втянув голову, мы почти забывали дышать. Однако за секунду артиллерийский огонь другого тяжелого оружия набрал столь оглушительную и захватывающую дух силу, какую я больше не испытывал с тех пор. Даже бывшие среди нас участники Первой мировой позже признавались, что в то время они не испытали огонь настолько сконцентрированной мощи. Небо побагровело, и, хотя была ночь, стало ясно, как днем.

Большие деревья, окаймляющие Буг, сгибались туда-сюда в диких движениях, как от невидимой силы, терзаемые атмосферным давлением рвущихся снарядов. За 4 минуты на русский берег рухнули 60 000 реактивных снарядов, впервые примененных в бою, с электрическим воспламенением. Подобно кометам они тянули пучки лучей 6–12 снарядов — их огненные трассы и вой заглушили бушевание собственного артиллерийского огня. Казалось, что на их „удочках“ поднялся мир и старался держаться в этом аду, сохраняя ясную голову» [516].

Герман Вилд из роты «панцирягеров» полка Гиппа, идущей вслед за его 1-м батальоном, находился в противоосколочной траншее, содрогавшейся из стороны в сторону в такт разрывам. Воздух, казалось, был наполнен металлом осколков, летящих на восточный берег и рвущихся там снарядов…

Как и в I.R.135, так и здесь, в полосе форсирования I.R.130 вслед за ведущей беглый огонь артиллерией забились в суматошных очередях sMG, стараясь бить на высоте примерно метра над русским берегом.

Пока I/I.R.130 втягивал голову в плечи и содрогался в противоосколочных щелях, несколько севернее мчалась на велосипедах 11-я рота I.R.135. Небо над ними все сильнее багровело, грохот усиливался, дым заслонял горизонт — а они усиленно нажимали на педали. В кустах на берегу их уже ждали лодки.

Не до наблюдений за небом было и зенитчикам лейтенанта Энгельхардта: в 3.15. 8,8-см орудие унтер-офицера Клаусена открыло огонь. Его задачей было расстрелять в упор два дота [517] на южной оконечности Западного острова, напротив позиций 10-й роты. Однако зенитчики смогли сделать прицельно лишь первые несколько выстрелов, как все заволокло дымом. Расчет Клаусена не растерялся: поворачивая орудие туда-сюда, они продолжали посылать снаряды — якобы в бункеры, расположенные рядом, но скорее по шквалу, пожарам и грохоту, бушевавшему на всем острове.

2-см орудие унтер-офицера Патернолы, расположенное для защиты 8,8-см орудия от низколетящих самолетов примерно в 800 м от его позиции, огня не вело.

У железнодорожного моста Рудольф Гшопф смотрел, как снаряды «Карлов» подняли огромные дымовые фонтаны на Западном. Дрогнула земля, взлетели обломки, дым заполонил горизонт. С неба стал падать пепел, разносимый ветром… Оглушенный тяжелой артиллерией, он почти не слышал, как застучали пулеметы на железнодорожном мосту…

Там группа захвата едва успела вынуть ножи из тел русских часовых — один из них, уже умирая, все-таки успел дать очередь из автомата куда-то в небо… Из-за насыпи уже метнулись к мосту велосипеды пехотинцев и саперов штурмовой группы лейтенанта Цумпе (3-я рота I.R.135). Орудия и пулеметы, приданные Цумпе, в считаные мгновения разнеся домики мостовой охраны, продолжают бить по любым щелям, откуда может прозвучать пулеметная очередь. Все решают секунды. Группа Цумпе крутит педали. Велосипеды мчатся по деревянному настилу моста.

Смерчем на восточном берегу заглушался грохот сапог по мосту. Это бегут саперы из 1-й роты 81-го саперного батальона и 1-го железнодорожно-саперного полка, стараясь держаться ближе к железным аркам моста, надеясь, что русские не успеют взорвать его, пока они не добегут до подрывного кабеля.

Остались метры, как из русского дзота — суматошная пулеметная очередь, сразу же подавленная пулеметом ефрейтора Гольцера. Спрыгнув с велосипедов, саперы метнулись вперед — и с дзотом покончено.

В воздух — белая ракета. Гольцер прекращает огонь. Сейчас главное — найти и обезвредить мины. Это сделает Цумпе.

Тересполь. КП 45-й дивизии. Командование обменивается впечатлениями о первых минутах. Четко видно сосредоточение огня в полосе боя дивизии на цитадели Брест. По сообщениям отовсюду, залп примененных впервые, поочередно зажженных рядов реактивных установок произвел в первый момент сильнейшее впечатление. В отличие от Гшопфа, части отмечают, что выстрелы и попадания 60-см мортир в массе огня не воспринимались. Несколько высоких огненных колонн на вражеской территории говорят об уничтожении запасов горючего или боеприпасов [518]. Вражеское сопротивление — отсутствует. Лишь далеко, на много километров к востоку от Бреста, — видны трассы снарядов ПВО — по-видимому, отражающих атаки люфтваффе с малой высоты.

Было 3.19. Трассеры, видимые с КП 45-й дивизии, — это огонь дежурных подразделений ПВО аэродрома Именин, у Кобрина, открытый в соответствии с нормативами через 5–10 минут [519].

За эти минуты цитадель превратилась в костер.

Там, где грохнули «Карлы», свидетелей не осталось. Вернее — на КП западного берега Буга считалось, что не осталось…