Собрание сочинений (Том 2)

- Хочу, - произнёс Лёшка.

- Ладно, будет тебе медаль. Только вот что, приходи ко мне и докладывай, о чём говорят солдаты. Да фамилии запоминай. Понял?

И не даёт с той поры прапорщик мальчишке проходу. Увидит и сразу:

- Ну как, узнал?

Лёшка уж так и сяк: мол, ничего такого солдаты не говорят, больше молчат или спят в окопах. Только Лещ, что репей, пристал - не отцепится.

- Ты у меня смотри, - пригрозил прапорщик.

Тогда мальчик обо всём рассказал Пятихатке.

- Ну, это дело нехитрое, - успокоил Лёшку солдат. И научил, как говорить с адъютантом.

- А у Еропкина из первой роты брюхо болит, - докладывал на следующий день Лещу Лёшка.

- Ну, ну. А ещё что?

- А ещё Кривокорытов из деревни письмо читал.

- Так, так, - заинтересовался прапорщик. - Так что же в том письме?

- Так в нём разное пишут, - ответил Лёшка.

- Ну, а что разное?

- У деда Зозули погреб по весне провалился, к бабке Лушке сноха приехала, а у тётки Фёклы козёл сдох.

- Тьфу! - сплюнул Лещ. - Козёл! Ты что, забыл, о чём докладывать? Говори про тех, кто против войны, кто правительство поносит, командиров ругает. Понял?

- Понял, - проговорил Лёшка. А сам опять к Пятихатке.

Через день Лёшку снова позвали к Лещу. Прапорщик сидел в штабной избе на крестьянской лавке, курил папиросу.

- Докладывай.

- Про фельдфебеля Тучкина недоброе говорят, - произнёс Лёшка.

- Так. Что же говорят?

- "Неумён", про него говорят солдаты.

Прапорщик рассмеялся.

- Это правильно. Тучкин действительно глуп. Солдат не проведёшь. Это верно. Ну, а ещё чего говорят?

Мальчик молчал.

- Ну, ну, не бойся.

- Ещё про вас, и тоже недоброе... - произнёс Лёшка.

- Ну, а что про меня? - насторожился Лещ.

- То же самое.

- Что - то же самое?

Говорить вслух Лёшка не отваживался.

- Выходит, "дурак" про меня говорят солдаты? - процедил прапорщик.

- Вот, вот это самое... - подтвердил Лёшка.

Лещ исподлобья посмотрел на мальчика, стараясь понять: по наивности тот завёл такой разговор или умышленно.

- Ну, а кто говорит? - наконец спросил прапорщик.

- Все говорят.

- Кто все? - стал злиться Лещ. - Петров, Иванов, кто все?

- Поручик Иголкин, к примеру, о том не раз говорил.

- Иголкин? - закричал прапорщик. - Его и в живых давно нет.

- И потом ещё штабс-капитан Дулин...

- Ах, негодяй! - Лещ привстал, придвинулся к Лёшке.

- И ещё полковник Громолысов про то же самое говорит, - заключил мальчик.

- Вон! - заревел Лещ. - Вон! - и тяжело бухнулся на скамейку.

На следующий день про Лёшкин разговор с Лещом узнали солдаты.

- Ай да георгиевский кавалер! - смеялись в окопах. - Ай да герой!

- Молодец! - похвалил Пятихатка. - Это по-нашенски, по-солдатски.

ПЯТЬ ПЯТИХАТОК

Чуть что - Лёшка к солдатам: "Расскажите да расскажите про войну, про подвиги". Только война всем до того надоела, что никому и вспоминать ни о чём не хотелось. И вот как-то Ломов сказал Лёшке:

- Иди к своему Пятихатке. Он тебе про войну лучше других расскажет.

Три дня Лёшка приставал к кашевару. Наконец тот сдался.

- Ну ладно, - проговорил, - садись слушай.

Пятихатка помолчал, перебирая в памяти что-то, и наконец начал:

- Было нас, Пятихаток, пять - все братья: Лука, Илья, Григорий, Фёдор и я, Аким, младший. Начали войну все разом, в одной роте. Нам ещё три винтовки на пятерых дали.

- Как - три? - усомнился Лёшка.

- Три, - повторил солдат. - Винтовок не хватало. Одну на двоих давали. Так что у нас вроде как половина даже лишняя ещё получалась.

"Пять Пятихаток, - подивился Лёшка. - И фамилия какая чудная. И пять братьев. И три ружья".

- Пять, - проговорил солдат. - Только пять было, а теперь вот один остался. Поубивало братьев.

- Как так?! - вырвалось у мальчика. - Сразу всех и поубивало?

- Зачем сразу. Не сразу. Первого убило Луку, в 1914 году под городом Галичем. Вот ещё память от Луки осталась. - Кашевар показал на свою винтовку.

Солдат замолчал. И Лёшка сидел молча, замер, не шевелился.

- А Илья, - стал продолжать Пятихатка, - так тот погиб на следующий год. И тоже под тем же городом Галичем. Только тогда наступали австрияки, а мы отходили от Галича. При переправе через Днестр его как раз и убило.

- Ну, а Григория? - спросил Лёшка.

- И Григория тоже убило под Галичем.

- Тогда же?

- Нет. В шестнадцатом году. Про генерала Брусилова слыхал? - спросил Пятихатка.

- Нет, - покачал головой Лёшка.

- Так вот, в шестнадцатом году генерал Брусилов прорвал австро-германский фронт, и наша армия снова пошла на Галич. Вот тут-то Григория и убило. А через три месяца, как генерал Брусилов стал отступать, убило и четвёртого брата - Фёдора. Жаль Фёдора, последний был из братьев, - проговорил солдат и опять замолчал.

- Дядя Аким, - чуть переждав, обратился Лёшка. - Ну, а как Галич?

- Галич, он и есть Галич, - ответил солдат. - Он как был у австрияков, так и остался.

Смотрит Лёшка на солдата, думает: "Что же это за война? Четыре брата погибло, а выходит, за что? За пустое место".

- Э-эх, война, - вздохнул Пятихатка. - И за что воюем? И кто её выдумал? Правильно, поди, говорят большевики...

- Ну как, узнал про войну? - спросил на следующий день мальчика Ломов.

- Узнал, - ответил Лёшка и молча побежал к своей кухне. И что удивительно - о крестах и медалях с той поры не заикался да и с расспросами о войне к солдатам больше не приставал. И ещё одно - стал Лёшка усерднее крутиться возле кухни и ещё больше помогать Пятихатке.

"СОЛДАТСКАЯ ПРАВДА"

Ещё как-то весной Ломов принёс в окопы номер газеты "Солдатская правда". Передавалась она из рук в руки, и зачитали её до дыр. В газете была напечатана статья Ленина.

"Большинство солдат - из крестьян, - писал Ленин. - Всякий крестьянин знает, как угнетали и угнетают народ помещики. А в чём сила помещиков? В земле".

- Правильно, - говорили солдаты. - От неё, от земли, вся сила.

"Надо, чтобы все земли помещиков отошли к народу", - говорилось дальше в статье.

- И это правильно, - соглашались солдаты.

Статья Ленина произвела на всех огромное впечатление. Несколько дней в окопах только и говорили, что о "Солдатской правде".

После этого Ломов ещё несколько раз приносил газету. Была она маленькой, но занозистой. Помещала солдатские письма, письма крестьян из деревни, а главное - рубила правду: и про войну и про Временное правительство писала откровенно. И это солдатам нравилось.