Начало опричнины

    После введения опричнины и издания царского указа о казанской ссылке, расхищение земель коренного населения Среднего Поволжья приобрело еще более широкий размах. На этот раз правительство пустило в поместную раздачу значительный фонд государственных «черных» и дворцовых деревень, а также земли, «исстари» принадлежавшие татарам, чувашам и мордве. Все эти земли были переданы на поместном праве княжатам и детям боярским, сосланным на житье в Казанский край. В одном Казанском уезде переселенцы заполучили 10 сел, 3 сельца, 28 деревень и 10 пустошей, 525 крестьянских дворов. В их руки перешло около 14 тысяч четвертей пашни, а если считать вместе с перелогом и пашенным лесом, — более 23 тысяч четвертей пахотной земли [1255].

   Очевидцы и современники опричнины довольно точно определяли ее смысл и значение. Так, Шлихтинг рассказывает, что после взятия Полоцка царь Иван стал подумывать, «как ему уничтожить своих приближенных, а особенно тех, кто отличался знатностью и древностью рода», и затем учредил опричнину, чтобы «уничтожить» знать [1256].

    Видные опричные дипломаты Таубе и Крузе утверждают, что единственной причиной учреждения опричнины было то, что царь Иван «давно уже присматривался, как бы ему истребить самые благородные княжеские и дворянские роды» [1257].

    Интересные сведения об опричных земельных переселениях сообщает английский путешественник Джильс Флетчер, побывавший в России в 80-х гг. XVI века. Его «Записки» свободны от крайней тенденциозности, которая отличает писания Шлихтинга, Таубе и Крузе.

    Учредив опричнину, рассказывает Флетчер, Грозный провел такие меры, которые подорвали влияние «удельных князей»: «Овладев всем их наследственным имением и землями, лишив их почти всех прав и проч., и оставив им одно только название, он дал им другие земли на праве поместном (как оно здесь называется), владение коими зависит от произвола царя и которые находятся на весьма далеком расстоянии и в других краях государства, и этим способом удалил их в такие области, где бы они не могли пользоваться ни милостью, ни властью, не будучи тамошними уроженцами или хорошо известными в тех местах; почему теперь знатнейшие дворяне (называемые удельными князьями) сравнялись с прочими, с тою только разницею, что во мнении народа и относительно привязанности его к ним они стоят выше, и что во всех общественных собраниях они постоянно занимают свое первое место» [1258].

       Проницательный наблюдатель, Флетчер весьма точно определяет направленность земельных мероприятий опричнины. Репрессии против Ростово-Суздальских, Ярославских и Стародубских княжат, ссылка многих из них на поместья в Казанский край и конфискация значительной части их родового землевладения нанесли страшный удар влиятельной боярской аристократии, многочисленным потомкам удельных династий Владимиро-Суздальской земли.

       В опричнине получили продолжение репрессии против удельных князей, старомосковской знати и фрондирующих дворян.

       В первую очередь действие новых порядков испытали на себе удельные князья Старицкие и их родственники. Жертвами опричнины стали члены княжеского рода Патрикеевых, ближайшей родни княгини Ефросиньи Хованской-Старицкой. К семье Патрикеевых принадлежали помимо Хованских также Куракины и Щенятевы. Патрикеевы пользовались большим влиянием в Боярской думе и занимали высшие воеводские посты. К началу опричнины четверо старших братьев Куракиных, носившие боярский титул, служили главными воеводами в четырех крупнейших крепостях России: Новгороде Великом, Пскове, Смоленске и Казани [1259]. Князь И. А. Куракин возглавлял правительство Углицкого удела с момента образования его в 1560 г. и до смерти слабоумного  углицкого князя Юрия Васильевича в октябре 1563 г. [1260] Позже первый углицкий боярин попал на службу в Казань. Тотчас после введения опричнины царь вызвал князя И. А. Куракина из Казани и велел насильственно заточить его в монастырь [1261]. Одновременно боярин князь П. А. Куракин был отозван из Смоленска и «в опале» сослан на воеводство в Казань. Там он получил поместье. Вместе с ним в ссылку попал младший из Куракиных воевода князь Григорий [1262]. Есть основание предполагать, что одновременно с Куракиными «гонению» подвергся боярин князь П. М. Щенятев-Патрикеев [1263].

    В начале опричнины Грозный окончательно завершил чистку правительства Старицкого княжества, удалив из него всех неблагонадежных лиц: князей Хованских, дворян Колычевых и т. д.

     Санкции опричнины против Старицких завершились изгнанием князя Владимира Андреевича из его родового гнезда и ликвидацией Старицкого удельного княжения в его традиционных границах. В виде компенсации двоюродный брат царя получил из казны обширные владения в других уездах страны.

    Старицкий должен был согласиться на обмен под давлением правительства. Но в некоторых отношениях мена носила почетный для него характер. В свое время Иван III отказал Дмитров старшему из удельных князей, своему второму сыну, тогда как Старицей владел младший удельный, пятый сын великого князя. В прочих отношениях променянные земли были примерно равноценными. Вопреки мнению ряда исследователей (С. Б. Веселовский, П. А. Садиков), Старицкое удельное княжение не сразу перешло в опричнину, и вначале было передано в ведение земщины [1264].

    Царь Иван и его опричное правительство в обмене непосредственно не участвовали. Всю операцию должна была произвести земская Боярская дума, выделившая для этой цели специальную комиссию. В нее входили боярин и конюший И. П. Федоров, земский дворецкий боярин Н. Р. Юрьев, глава Казенного приказа Н. А. Фуников и глава Поместного приказа дьяк П. Михайлов. Правительство удела представляли новые старицкие «вассалы» боярин князь А. И. Нохтев-Суздальский, дворецкий С. А. Аксаков и дьяк Я. Г. Захарьев-Гнильевский [1265].

     В течение января — марта 1566 г. земская комиссия осуществила последовательный обмен столицы удела, города Старицы, на город Дмитров, затем города Алексина на город Боровск и крупное село Мошок в Муроме и, наконец, города Вереи на Звенигород и Стародуб Ряполовский [1266].

      Обмен удельных земель повлек за собой окончательный роспуск старого удельного двора князей Старицких. Основная масса Старицких вассалов, сидевшая на поместьях в Старице, Верее и Алексине, перешла на службу в государев двор. Новый двор Владимира Андреевича был укомплектован за счет помещиков Дмитрова, Боровска, Звенигорода и Стародуба. Что касается вотчинников, живших на территории прежнего и нового уделов, то они могли служить при царском или удельном дворе по своему выбору. Относительно этой категории вассалов в меновных грамотах царя со Старицким было сказано: «и тем людем служите государю царю... или которые похотят служите... князю Володимеру Андреевичу... волно где хто хочет» [1267]. Договор Грозного с удельным князем исходил, таким образом, из старинного правила, сложившегося в междукняжеских отношениях в период раздробленности: «а боярам и детям боярским и слугам промеж нас волным воля» [1268]. Дмитровские вотчинники могли перейти на службу в удел. Точно так же старицкие вотчинники, тянувшие теперь судом и данью к московскому правительству, могли служить князю Владимиру, сохраняя свои вотчинные владения в Старице. На практике обмен землями привел к массовому «отъезду» вотчинников Старицы и Дмитрова из удела. В царском архиве хранились длинные «списки-имяна детей боярских, которые приехали от князя Володимера Ондреевича и которых царь и великий князь взял у князя Володимера Ондреевича в свое имя» [1269].