Феодора. Циркачка на троне

Улицы города кишели волшебниками, знахарями и мошенниками. Юстиниан попытался избавиться от них: после пожаров восстания «Ника» он приказал создать пожарные команды. В то время как знаменитая статуя Венеры стала особым местом, потому что легенда гласила: если под ней пройдёт распутная женщина, то её одежды спадут, также появился Раб ветров, или городской флюгер.

Огромный резервуар, построенный Юстинианом почти рядом с Великой церковью, всё ещё используется в Стамбуле. Он был известен как церковный, а теперь называется Ери Батан Сарай. Четыреста его колонн с мозаичными капителями являют собой роскошь подземного дворца. В то время к нему подавалась вода из тайного источника, акведука, расположенного под землёй, чтобы враги, осаждающие город, не смогли прекратить доступ воды во дворец.

Поздние византийцы тщательно берегли такие военные секреты. Завися от научных изысканий, они не открывали никому тайны химического состава греческого огня. Спустя столетие после смерти Юстина Второго арабские корабли подошли к городу, но были остановлены византийским флотом, снабжённым греческим огнём.

Историки не сразу поняли, что морская мощь, созданная Анастасием, была использована командующими Юстиниана [10]. За это может быть ответственен Прокопий, поскольку он даёт правдоподобный анализ жалкого положения вещей в кораблестроении и первого флота Белизария, отправившегося в Карфаген в 533 году. Традиционно считается, что Юстиниан не имел флота. На самом деле было несколько галер. Эти громоздкие дорогостоящие боевые суда требовали большой команды, не могли маневрировать в маленьких реках, и после захвата вандальского флота надобность в них отпала.

Вся стратегия командующих Юстиниана была направлена на быстрый транспортный флот, необходимый для высадки маневренной армии. Поэтому была нужна флотилия кораблей-разведчиков и судов с припасами, именно на таких кораблях Белизарий пытался прорваться сквозь барьер на Тибре к Риму, а позднее Нарсес совершил поход к берегам Италии. Суда-разведчики под парусами предназначались для морских походов. Морские операции основали Сиракузы, квестор Эгейского моря получил командование. Корабли с крымских доков наводняли Днепр и Дон.

В последние годы Юстиниан приказал эскадрону из Константинополя присоединиться к флотилии на среднем Дунае, чтобы задержать наступление кутригурских гуннов; позднее этот флот долгое время удерживал дунайский водный барьер от наступающих племён аваров. В последней четверти VI века византийский флот удерживал ломбардцев и аваров от постройки и спуска на воду своего флота. Угроза нападения арабов привела к созданию византийского флота позднего поколения.

Константинополь, в отличие от итальянских купеческих городов, никогда не имел сильного торгового флота. Венеция, превратившись в морской порт, строила купеческий флот, который мог стать военным. В своё время византийцы опрометчиво положились на венецианский флот для защиты и транспортировки товаров. В 1204 году венецианский флот привёл бродячие суда крестоносцев, осадивших Константинополь и впервые прорвавшихся сквозь морские заграждения. Захватив царский город, крестоносцы разрушили его, ослабив Византийскую империю и оставив чуть больше половины населения Константинополя на растерзание османским туркам в 1453 году.

Почему церковь Юстиниана Великого производит такое впечатление на любого входящего в неё? Её называют несравненной, и ни разу никому не удалось скопировать её. Два гениальных творца из Малой Азии, Анфемий и Исидор, создали внутреннее убранство, производящее впечатление чего-то неземного. Можно сказать словами Прокопия, что один размер церкви не является ответом на вопрос, так же как и деньги; в неё проник человеческий дух, поэтому мы потрясены, и наши глаза блуждают по церкви, не зная, на чём остановиться.

Орнамент не играет большой роли, потому что в наше время стены обновлены. Автор много раз посещал церковь Святой Софии и не уставал изумляться. Возможно, необычный эффект есть у красок: везде мрамор покрыт оттенками тёмного, изумрудного, рыжевато-пурпурного, коричневатого или бледно-голубого; на поддерживающих куполах краски становятся светлее, а сам купол окрашен в золотой солнечный свет. Создаётся впечатление света, сходящего с неба, чего не могло бы дать искусственное освещение.

Объяснение предложил Вальтер Лори, процитировав Августа Чойси: «Это не просто ощущение единства, которое испытываешь, глядя на византийское убранство, а чувство покоя, душевного удовлетворения. Взгляд сразу же охватывает купол, покрывающий сооружение, и поддерживающие колонны. Это ясность греческого искусства: основные линии производят ненавязчивое впечатление, а детали подчёркивают размер. Они нужны для украшения общего полотна и для того, чтобы избавить церковь Святой Софии от сомнительной похвалы собору Святого Петра, говорящей, что нельзя ничем измерить его» [11].

«Святая София не единственное творение того, что к месту называют золотым веком византийского искусства. Никогда ещё христианское искусство не было одновременно таким разнообразным, творческим, научным и смелым, — объясняет Шарль Диль [12]. — Во всех этих зданиях присутствует то же самое творческое начало, то же мастерство в решении деликатных проблем построения, та же живость и в каждой церкви, как и в Святой Софии, то же богатство в украшении резных мраморных колонн, многоцветные мраморные облицовки и, что важнее всего, игра света на мозаиках».

Византийское искусство распространяется и на малые ремесла. Мастерство в обработке твёрдого камня и мраморных мозаик так и осталось непревзойдённым в более поздние века. Великолепные золотые ткани, парча, эмаль и резная слоновая кость пришли из Византии в период Средневековья. Византийцы остались мастерами украшения рукописей до появления Джотто, ученика византийских живописцев. Метрополитен-музей в Нью-Йорке хранит коллекцию орнаментов на позолоченном стекле.

Искусство раннего христианского Возрождения черпало мотивы у народов Востока, с побережья Сирии и Нила, и развивало это искусство в городе Юстиниана. На фресках преобладают сцены радости, нежели страдания. В понимании византийцев Христос остаётся пастухом, а апостолы предстают человеческими существами. Тёмные фантазии распятия, мученичества' и ада позднее развились на западе. Для этих ранних византийских живописцев Святой Георгий был солдатом-христианином без коня, оружия и дракона; излюбленные всеми архангелы Михаил и Гавриил совсем не такие, как на полотнах Дюрера, — летающие над гибнущими людьми. Судья Христос сидит один и не внушает ужаса, как на фреске Микеланджело «Судный день» в Сикстинской капелле.

Посмотришь на образцы этого искусства, созданные из сирийского реализма и греческой простоты, и не увидишь ничего ужасного и культового. Это хрупкое искусство, чьи фрески лишены религиозных аспектов, скульптура избегает округлых форм, но притягивает не только своей наивностью. Уцелело мало образцов хрупкого ювелирного искусства, редкостных шёлковых тканей или резных украшений из слоновой кости, потому что всё это было почти полностью разграблено. Сегодня можно увидеть лишь несколько великолепных вещей, окружавших Юстиниана и Феодору. В Равенне сохранился стул из резной слоновой кости, непревзойдённый в своём мастерстве, избежавший разрушения, поскольку принадлежал епископу.

В резных украшениях и картинах на стенах собора Святого Виталия преобладают светлые мотивы: история Иосифа, появление трёх ангелов и трёх волхвов. В мозаиках церкви Святого Аполлинаре Нуово в Равенне трое волхвов с дарами изображены в движении; шествие двадцати дев-мучениц — а только византийцы в то время изображали женщин на церковных фресках — показывает женщин из плоти и крови, хотя на их головах венки.