Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

Когда мы попросили информацию о Саше в архивах СВР, нам ответили: «Нет никаких сведений о связи Игоря Орлова, Александра Копатского и Франца Койшвитца с советской разведкой». Потом нам сказали, что человек с «документами Игоря Орлова, гражданина Соединенных Штатов, посетил советское посольство (в Вашингтоне) 10 мая 1965 года» [614]. Этот человек якобы родился в Москве и «в конце войны оказался в Германии, в американской зоне, работая гражданским сотрудником в одном из подразделений американской армии. Он женился на немке и в 1961 году вместе с семьей переселился в США, а в 1962 году получил американское гражданство». Судя по этой справке, мужчина заявил, что его и его жену допрашивали в ФБР, стараясь вырвать у них признание в связях с советской разведкой, когда они в 40—50-х годах жили в Германии» [615].

Человек, пришедший в советское посольство, спрашивал о возможности «получить убежище в СССР или соединиться с семьей». В справке говорилось, что из-за путаных ответов на вопросы о его жизни в Германии и отъезде в США в 1961 году, а также из-за «слишком быстрого получения американского гражданства» (в течение одного года) советские чиновники всего лишь дали ему информацию о том, какие ему придется заполнить документы, если он просит убежища или разрешения воссоединиться с семьей, но не помогли ему одолеть бюрократические препоны. Ему надлежало заполнить соответствующие документы и отправить их в посольство по почте или принести лично. «Этот человек больше не приходил в посольство, и его документов никто не видел». Справка заканчивается словами: «Проверка мужчин с фамилией Орлов (Игорь), включая живущих или живших в Германии, результатов не дала» [616].

Итак, по донесениям, Орлов побывал в советском посольстве в Вашингтоне весной 1965 года. Два незнакомых друг с другом сотрудника КГБ позднее идентифицировали его как агента КГБ. В свете того, что нам теперь известно об Орлове, ответ СВР на запрос был, очевидно, искренним.

ЗАМЕСТИТЕЛЬ ШЕФА БОБ ПОЛУЧАЕТ СРОЧНЫЙ ВЫЗОВ: «REDCAP» В ВЕНЕ

Очень интересная и важная операция «Redcap» имела место в Вене в начале 1955 года, когда переговоры об австрийском государственном договоре зашли в тупик из-за настойчивого требования Советов связать этот договор с мирным договором с Германией. Дэвид Мерфи едва занял свой пост замначальника БОБ, как получил приказ ЦРУ из Вашингтона прибыть в Вену и принять участие в операции, целью которой был Борис Наливайко, в 1947—1948 годах заместитель резидента Комитета информации (КИ) в Берлине.

В качестве «советского консула в Берлине» Наливайко присутствовал в декабре 1951 года на американо-советской встрече в Бремерхафене, посвященной возвращению полученных СССР по лендлизу ледоколов. Его тогдашний интерес к зарубежным вложениям капитала давал шанс предположить, что он будет уязвим для уговоров со стороны западных капиталистов. Наливайко заявил, что имеет около 80 тысяч западных марок и ищет надежный и прибыльный способ вложения своих денег. У него было поразительное знание потребительских товаров и их стоимости. И тогда же он выражал убеждение, что придет время и СССР возродится, но если «погибнет, то он погибнет вместе с ним» [617]. Он как будто представлял собой подходящего кандидата для «Redcap». Представленный Робертом Греем, которого Наливайко знал в связи с делом Малинина как американского журналиста в Берлине, Мерфи представлялся полковником Френсисом Мэннингом, чиновником из Вашингтона, который в «состоянии обсуждать будущее Наливайко».

Грей и Наливайко встретились в городском парке Вены, и Наливайко дал согласие на знакомство с Мэннингом в кафе Гартенбау, выбранному советской стороной. Младший офицер венской миссии заметил в парке офицера КГБ, наблюдавшего за встречей, и выразил сомнение в том, стоит ли идти в кафе, однако венская миссия ЦРУ решила продолжать операцию [618].

До сих пор у нас был только один взгляд на операцию, то есть взгляд ЦРУ, обросший множеством неофициальных реплик и комментариев [619]. Теперь у нас есть «непроверенные» статьи в советской периодической печати и проверенные воспоминания Наливайко об инциденте в кафе Гартенбау. И те, и другие интересны своими подробностями, однако проверенная версия — это версия КГБ [620]. Наливайко отметил, что ему было дано задание расследовать исчезновение в Вене .Петра Дерябина, сотрудника резидентуры КГБ. Резидентура донесла, что не очень беспокоится из-за бегства Дерябина, так как все, что тот знал, ограничивалось его направлением, а именно — безопасностью официальных представителей СССР в Вене [621]. Итак, Наливайко кругами ходил вокруг сотрудников союзнических консульств, надеясь получить информацию о Дерябине. Вот тут-то Грей позвонил ему, настоял на встрече. Получив «добро» от венского резидента, Наливайко взял магнитофон и отправился обедать с Греем в обществе обеих жен. Грей предупредил Наливайко о неприятностях, поджидавших его в Москве, и о возможном отзыве. Наливайко не поверил ему. В свою очередь он спросил Грея о Дерябине, но ответа не получил [622].

Каждый шаг был согласован венским резидентом КГБ с Москвой [623], которая поддержала игру с попыткой ЦРУ завербовать Наливайко, желая нанести американцам ощутимый удар. Советы рассчитывали на то, что предстоящая пропагандистская кампания будет содействовать заключению мирного договора с Австрией. Единственным условием Москвы было протянуть с финалом до февраля, когда наступит очередь Советов получить в свои руки руководство международным сектором Вены.

После свидания с Греем в венском парке Наливайко настаивал, проводя в жизнь план КГБ, чтобы Мэннинг подтвердил свои полномочия. Безопасность в кафе была гарантирована присутствием за столиком двух офицеров из резидентуры КГБ. Там был и третий офицер, специально посланный из Москвы для безопасности Наливайко и неизвестный в лицо американцам. В пятницу, 4 февраля, Москва дала согласие на финальную партию. Наливайко вызвал Грея, согласился встретиться с Мэннингом и назвал место. Ловушка была подготовлена [624].

Хотя американцы не подозревали о планах КГБ, в кафе сначала пришли офицеры ЦРУ, чтобы удостовериться в безопасности места встречи. Потом прибыли Грей и Мэннинг. Как пишет Наливайко, сам он вошел в кафе в 18.00. Грей, сидевший справа от Мэннинга, заметил его и помахал ему рукой. Столик, замечает Наливайко, они «выбрали профессионально» — возле дальней стены рядом с большой пальмой и входом в туалет и в кухню, соответственно, с выходом на улицу.

Наливайко присоединился к американцам, после чего все заказали пиво. Несколько минут все нервничали и почти не разговаривали, потом Наливайко попросил Мэннинга удостоверить свои полномочия, и тот достал письмо, подготовленное специально для этого случая. Наливайко схватил документ правой рукой, а левой выплеснул пиво в лицо Грею и завязал драку с Мэннингом из-за письма, которое хотел спрятать в карман. Неожиданно телохранитель Наливайко ударил Мэннинга, и тут их столик окружили советские офицеры. Тем временем Наливайко, повернувшись к перепуганным австрийцам — хозяевам кафе, закричал, что американцы устроили «провокацию... против советского консула» [625].

Пока Наливайко кричал, агенты КГБ потребовали, чтобы Мэннинг пошел с ними. Страсти разгорались по мере того, как Мэннинг (Мерфи) делал вид, что не понимает по-русски, а советский офицер обвинял его во лжи. Это неприятное противостояние было прервано одним из представителей венской миссии ЦРУ. Офицер, уроженец Вены, позвонил в ближайший полицейский участок и пожаловался на то, что «американцы и русские мешают честным венцам спокойно попить кофе».