Краткий курс истории Беларуси IX-XXI веков

В замке, спасаясь от войны, собрались шляхта, солдаты, крестьяне и другие жители повета. Когда московиты ворвались в замок, они «народ разный шляхетский, мещан и евреев, также все поспольство в пень высекли». Во время этой бойни, вошедшей в историю как «Трубецкая резня», по свидетельствам самих московитов, погибло от 6 до 10 тысяч человек. Точное число жертв мы уже никогда не узнаем. Немногие уцелевшие жители (население посада) присягнули царю, но это была поистине «кривая» присяга.

6 августа без боя сдались Чаусы, а 28 августа — Могилёв.

Могилёв, второй по величине город ВКЛ, сдался после недолгого сопротивления. В начале августа вооруженные горожане устраивали вылазки против отрядов Михаила Воейкова и Михаила Шереметьева, но в целом город не был готов к обороне. Новые бастионы, стены и ворота стояли недостроенными. Члены городского магистрата, желая избежать ненужных человеческих жертв, решили присягнуть царю и одновременно продолжать строительство укреплений.

В это время шляхтич Константин Поклонский объявил о формировании им полка «могилёвских казаков» из местной мелкой шляхты, мещан и крестьян. Стремясь доказать царю и украинской старшине свою приверженность православию, новый «казацкий полковник» приказал зарезать всех могилевских евреев (свыше 2-х тысяч) на лугу за городской стеной. Отмечу попутно тот факт, что К. Поклонский позиционировал себя перед царем в качестве представителя шляхты Белой Руси — не Литвы и, тем более, не Речи Посполитой. Но предательство Поклонского и массовое убийство евреев не спасло могилёвщину от насилий и грабежей со стороны казаков Ивана Золотаренко.

29 августа А. Трубецкому сдались Горы Великие (ныне Горки в Могилевской области). В сентябре К. Поклонскому сдался Кричев.

К 15 сентября в Поднепровье остались в руках литвинов только Смоленск (сдался 23 сентября), Дубровно и Старый Быхов.

Отряд князя Г. С. Куракина осаждал Дубровно с 20 августа. Этот стратегический пункт контролировал движение по Днепру. Осажденные неоднократно устраивали смелые конные и пешие вылазки. В начале октября сюда были стянуты крупные силы московских войск. Царские воеводы, чередуя артобстрелы со штурмами, посылали на переговоры попа, ксендза и раввина, которые призывали сдаться. Чтобы избежать измены, дубровенцы засыпали ворота замка землей, сели в глухую оборону и отражали штурм за штурмом.

Однако большое количество гражданского населения в городе, в т. ч. женщин и детей, нехватка провианта и отсутствие надежды на помощь войск ВКЛ вынудили дубровенского городничего Храповицкого начать переговоры с воеводами Черкасским и Трубецким. 12 октября «дубровенские литовские люди… добили челом и город здали и ворота отсыпали». Обозленный упорной обороной (три месяца!) царь своим указом приказал Черкасскому:

«как город Дубровна здастца, и…шляхты лучше людей выбрав, прислав к… государю, а достальную шляхту велеть посылать в Тулу, а мещан и уездных людей раздать ратным людям семьями, а город Дубровну выжечь».

17 октября город был сожжен, большинство его жителей увели в Московию.

Как уже сказано выше, царю помогали украинские казаки — Нежинский, Черниговский и Стародубский полки (всего до 15 тысяч человек) во главе с наказным атаманом Иваном Золотаренко, зятем Хмельницкого. Они действовали вверх по Днепру и Сожу, перпендикулярно движению войск Трубецкого, в направлении на Гомель - Пропойск - Старый Быхов - Могилёв. В оперативном отношении казаки подчинялись верховному московскому командованию.

В начале июня казаки осадили Гомель. Гарнизон замка состоял из 2 тысяч человек немецкой и венгерской наемной пехоты и роты татар, их возглавляли князья Жижемский и Бобровницкий.

Золотаренко писал царю, что «Гомель…есть всем местам граничным литовским головою. Место велми оборонное, людей служилых немало, снарядов и пороху много».

Преодолев внешний вал, казаки начали осаду замка — «промышляти всеми промыслы ратными». До 11 июля они 4 раза безуспешно штурмовали замок, защитники в свою очередь делали частые вылазки, во время одной из которых был убит черниговский казачий полковник Степан Побадайло. Осада замка затянулась более чем на полтора месяца: казаки решили принудить гарнизон сдаться «голодом и безводьем». Вскоре начался голод, однако вода была, ее брали из Сожа по подземному ходу, прокопанному из замка.

Понимая, что защитники Гомеля своим упрямством «усей Литве и войскам их сердца и смелости додают», Золотаренко обратился к горожанам от имени царя и Хмельницкого с предложением сдаться, на что те «гордо и сурово…отписали». Не дали результата и артобстрелы, хотя они вызвали большие пожары. Только взорвав тайный ход к воде, казаки вынудили осажденных сдаться. Это произошло 13 августа. Но отряд наемников во главе с князьями Жижемским и Бобровницким прорвался в Старый Быхов. Золотаренко всех мещан «сделал вязнями и отвез к государю».

В июле казаки без боя захватили Речицу, 29 августа — Чечерск и Пропойск, 30 августа — Новый Быхов. Хорошо укрепленный Старый Быхов (владение князя Павла Сапеги) находился в осаде с 29 августа до середины ноября, однако не был взят. Главной причиной отказа быховцев сдаться казакам стали сообщения о судьбе горожан из захваченных городов:

«…неволят, грабят и в полон емлют и до Москвы отвозят и те де все города ныне разорены и опустошены и быховцы де, слыша то, все на том и порешили, лутше де им в домех своих хотя помереть, нежели в неволю из воли самим себя отдавать».

Только в феврале 1656 года быховцы впустили в город казаков Ивана Нечая, однако это другая история.

Казацкая старшина во главе с Хмельницким хотела присоединить юго-восточную часть ВКЛ к Запорожскому казачьему войску. Планировалось ввести здесь полковое административное управление, а земли и крестьян раздать старшине, превратив их в крепостных. Почти всех защитников городов и замков казаки вырезали («пускали под меч»), остальных жителей отправляли к царю. Так, кровопийца Иван Золотаренко «вырубил в пень и спалил» Речицу, Жлобин, Свислочь, Чечерск, Стрешин.

Вторжение казаков вызвало неоднозначную реакцию у местного населения. Часть крестьян и городской бедноты присоединилась к ним («показачилась»), надеясь таким образом избавиться от бедности и отомстить шляхте.

Весь Могилевский повет был преобразован в полк — административно-территориальную единицу. Он разделялся на сотни, которыми руководили сотники, обеспечивавшие формирование, питание и снабжение своих подразделений. Сотниками стали шляхтичи, близкие к Поклонскому. Могилевскому полку был передан еще и Кричевский повет. На этой территории Поклонский пытался создать по украинскому образцу автономную единицу, но в составе Московского государства, а не Запорожского войска, которой бы управляла шляхта. Оккупационные власти благосклонно отнеслись к замыслу Поклонского. Они противопоставляли его «казаков» и административно-территориальную структуру запорожской казацкой старшине во главе с И. Золотаренко.

Однако от такого соперничества сильно страдали крестьяне, у которых казаки Золотаренко отбирали хлеб, лошадей и скотину. В свою очередь крестьяне грабили шляхетские поместья. Поскольку Поклонский не мог заставить крестьян подчиняться своим владельцам и вернуть награбленное имущество, то и шляхта стала отворачиваться от него. К тому же царь не удовлетворил его просьбы о земельных пожалованиях для своих сторонников и лично для себя.

После захвата Смоленска, Дубровны, Полоцка и Витебска основные цели кампании 1654 года московское правительство достигло. За 7 месяцев войны московиты захватили все земли ВКЛ восточнее Западной Двины и Днепра, включая 33 города и местечка — от Невеля на севере до Гомеля на юге. Поэтому часть войск была отпущена до весны по домам.

Советская историография всегда изображала войну Москвы против Речи Посполитой как войну с целью освобождения беларусов от «польско-литовского завоевания». Но документы неопровержимо свидетельствуют, что под названиями «литовские люди», «польско-литовские гарнизоны» и «польско-литовские войска» выступало коренное местное население. Многочисленные «росписи литовских полоняников» содержат только беларуские фамилии и имена. Никаких этнических литовцев (жамойтов) среди них не было, а поляки встречались в единичных случаях.